Николай Ковтун, рядовой: В гарнизоне сначала жили в землянках. Потом – в палатках, по 8-10 человек в каждой. Кроватей не было: либо доски стелили, либо поролон. Зимой спали одетыми. Простыни? Мы их в самом конце службы увидели. Бани тоже не было, мылись кое-как. Радио, телевизор, газеты – все мимо нас. Кормили из банок: каша перловая, тушенка плюс чай, два куска сахара, хлеб – все. Картошку получали в сухом виде, масло редко. Я сбросил килограммов двенадцать. Когда на точках сидели, есть ужасно хотелось. И пить – жара ведь. Завелись вши. Выводили сами: стирали одежду в бензине, солярка их не брала. Приезжали к нам автолавки с товаром из «Березки». Смех один: конверты, тетради, сигареты, иногда сгущенка.
Илья Герасимато, рядовой: Постирушки делали в бензине, от мыла толку не было. Хороших продуктов не видели. Пока их довезут до того же Шинданда, где я служил… Чем ближе к советской границе, тем больше было шансов перехватить какой-нибудь «дефицит». Недаром поговорка родилась: «Если хочешь жить, как туз, поезжай служить в Кундуз»…
Лариса Кондратенкова: Без лука, чеснока, другой зелени в Афганистане круто приходилось. В тушенке да каше перловой, её «дробь шесть» называли, витаминов сами понимаете…. Авитаминоз у всех наблюдался. У меня дёсны кровоточили, как-то с хлебом два зуба проглотила.
В. Московченко, начальник штаба тыла 40-й армии: Сложной проблемой стало обеспечение армии продовольствием. В особенности скоропортящимися продуктами: мясом, молоком, овощами, фруктами. Возили их самолётами преимущественно для больных и раненых. ИЛ- 76 летали из Ташкента в Кабул, Шинданд, Кандагар, АН-12 и АН-26 из Ферганы – в Кундуз, Баграм, Джелалабад. Вроде и часто летали, и быстро, но в жару разве можно все сохранить в свежем виде, то же молоко?
А. Сиваков, первый зам начальника тыла армии: До 84-го года многие питали надежду. Что удастся сломить сопротивление вооруженной оппозиции, поэтому на обустройство смотрели как на не суть важное, не требующее большого рвения и старания.
Только к середине восьмидесятых возникли признаки серьёзного отношения к этой стороне жизни армии.
Советские люди в большинстве своём не знали почти ничего об этой войне, поэтому людей, побывавших «за Речкой» не понимали.
Элеонора Анисимова: Я работала в поликлинике «Интуриста». В начале 80-го лечился у меня один молодой афганец. Я его спрашиваю: «Вы, наверное, скоро домой вернётесь?» А он отвечает: «Нет, не вернусь. Вы разве не знаете – у нас идет война». А я и вправду ничего тогда толком не знала, что там и как.
Очень много и красиво говорилось об интернациональной помощи афганскому народу. Показывали по телевидению целующихся и обнимающихся советских и афганских воинов. Как советские врачи лечат детей. Выезды агитационно-пропагандистских отрядов в кишлаки. Раздача продуктов и медикаментов. Все улыбаются, все довольны. И ни в одном репортаже не было сообщений, что наши агитбригады обстреливаются, что на нас организуются нападения, что нас охраняют бэтээры, автоматчики, что это отнюдь не развлекательная прогулка…. Показывали только одну парадную сторону жизни советских людей в Афгане. Естественно, если работа в ДРА «сплошной праздник», то и соответственное было отношение к тем, кто возвращался оттуда на Родину. Многие говорили: «Вы туда за деньгами поехали…». Но это не верно, люди ехали, чтобы проверить свой профессионализм, человечность, милосердие. Чтобы ещё раз показать всему миру, что роль любой личности очень важна.
В своей работе я забыл упомянуть ещё одну личность, непосредственно повлиявшую на исследуемые мной события. Это нынешний президент Грузии, а тогда – министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе. Это он подписал в Женеве соглашения об афганском урегулировании. Вот его слова: «Казалось, я должен был быть счастлив: в страну перестанут приходить похоронки. Будет перекрыт счет смертям и расходам, достигшим 60 миллиардов рублей. Но, несмотря на это, я испытывал глубокую депрессию. Когда товарищи меня спросили, что со мной, я не скрыл, о чем думал: мне тяжело осознавать себя министром иностранных дел, который подписал отнюдь не соглашение о победе. Такое в истории России и Советского Союза случалось нечасто».
Во время афганской войны выросло целое поколение людей. Теперь часть этого поколения воюет в Чечне. В условиях схожих с афганскими. Но я хочу пожелать своей стране и самому себе, чтобы эта война была последней войной не за мир, а за какие-либо другие вещи.
Заключение.
Я заканчиваю свою работу и делаю вывод – роль личности в истории огромна. Неважно, кто это политик или генерал, врач или солдат, писатель или учитель. Каждый человек, не думая об истории, вершит её и как из маленьких кирпичиков вырастает дом, так из отдельных деяний каждого человека создаётся история. Надо всем осознавать эту истину и думать о том, что человек не для себя живёт, а для других людей, для своих потомков. Хотя бы для того, чтобы, рассказывая детям о том, что ты сделал в жизни, не было мучительно стыдно за себя. Ведь жизнь для себя нельзя даже назвать жизнью, это – существование. И я хочу обратиться ко всем людям: помните об этом и живите не только для себя, но и для истории; живите во имя самой жизни.
Литература.
Д. Гай, В. Снегирев «Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны» Москва СП «ИКПА» 1991;
Советская военная энциклопедия Москва Воениздат 1976;
В. Островский, А. Уткин «История России 20 век» Москва «Дрофа» 1999;