Всем памятно скандальное высказывание президента России Владимира Путина в ноябре 2002 года «об обрезании». Когда во время пресс-конференции в Брюсселе он сказал журналисту французской газеты «Le Monde»: «Если вы христианин – вы в опасности», – предложив ему для пущей убедительности сделать обрезание «лучшими российскими специалистами, чтобы почувствовал разницу». Тогда сотрудники администрации президента России все списали на усталость В. Путина, заявив, что журналисты неправильно интерпретировали его слова.
Антимусульманские настроения проявляются и в массовых акциях, таких как демонстрация антиисламских плакатов в московском метро в июле-августе 2003 года.
Одним из первых, кто инициировал судебное решение проблем исламофобии в России, стал интернет-портал Ислам.Ру , который даже обратился к главному редактору «Известий» Рафу Шакирову с открытым письмом, взывая к его мусульманскому происхождению. В обращении говорится: «Мужественным гражданским шагом, который задал бы тон всей Вашей будущей деятельности на посту главного редактора “Известий”… стало бы Ваше публичное отмежевание от авторов исламофобских статей Осетинского и Гафурова, в отношении которых также заведено уголовное дело, и публикация опровержения оскорбительных статей». К сожалению, обращение осталось без четкого ответа.
На вопрос: испытывают ли гонения или преследования мусульмане со стороны русских националистов в России? – российские исследователи отвечают уклончиво, заявляя, что «ксенофобские настроения обычны для любой страны, переживающей наплыв внешних и внутренних мигрантов». По словам Георгия Энгельгардта и Алексея Крымина, ксенофобия направлена именно против «инородцев», а не «иноверцев». Об этом, по их утверждениям, говорит расхожий лексикон российской ксенофобии: «азеры», «черные», «чурки», «звери», «азиаты», «хачи». При этом важно отметить, что основная часть мигрантов в России исповедует ислам. Среди которых – как граждане России, так и граждане стран Центральной Евразии, включая беженцев из Афганистана. Это достаточно распространенная точка зрения среди российских исследователей, когда проблемы исламофобии смешиваются с проблемами взаимоотношений русских и чеченцев, мирового противостояния США и всего мира Ислама.
Между тем, за последние несколько лет обвинения в исламофобии все чаще звучат в благополучных во всех отношениях российских регионах, таких как Татарстан, Башкорстан и Поволжье. Лояльный официальной Москве президент Татарстана Минтимер Шаймиев заявляет, что надо избавляться от стереотипов об исламе как религии фанатичной, жесткой, нетерпимой к другим религиям, отвечая на вопрос российского еженедельника «Аргументы и Факты».
Для справки, помимо чеченцев, исповедующих ислам, по данным института этнологии и антропологии РАН, до 1991 года в бывшем Советском Союзе проживало свыше 52 млн мусульман, из них примерно 20 млн сейчас проживают в России. Самые крупные национальные образования это: татары – 7 млн; башкиры – 1,5 млн; дагестанцы – свыше 2 млн; чеченцы – 1 млн; ингуши – 237 тысяч. Об этой же цифре в 20 миллионов человек говорил и президент Путин во время визита в Малайзию в августе 2003 года, когда Россия решила официально вступить в организацию «Исламская конференция».
Среди лиц, занимавших влиятельные государственные посты в России до 2004 года, было только четыре мусульманина – бывший спикер российского парламента Руслан Хасбулатов, федеральный министр Рамазан Абдуталипов, бывший посол СССР в Афганистане Фикрят Табеев, губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. Также на ведущих российских телеканалах нет лиц тех национальностей, которые исповедуют ислам. Нет передач об исламе, кроме коротких репортажей во время Рамазана.
Исламофобия в Центральной Азии
Систематизируя основные тенденции проявления исламофобии в России, Георгий Энгельгардт и Алексей Крымин выявили пять причин:
1) отождествление ислама с терроризмом;
2) нежелание властей любых уровней признать те или иные нормы шариата («дело о хиджабах»);
3) критика тех или иных аспектов исламского вероучения и религиозной практики;
4) отказы в удовлетворении требований исламской общины (как правило, это касается выделения земельных участков под строительство мечетей);
5) использование обвинений в «ваххабизме» самими мусульманскими лидерами, в рамках конфликта двух объединений муфтиятов – ЦДУМ и СМР.
Лишь на первый взгляд парадоксально, что в населенных мусульманами странах Центральной Евразии – центральноазиатских постсоветских странах и Афганистане – также наличествуют практически все эти проявления исламофобии. В странах региона исламофобия проявляется прежде всего в русскоязычных СМИ и, в меньшей степени, в действиях государственных структур. Можно сказать, что в регионе нет лишь одного признака – препятствования выделению земельных участков под мечети.
В региональных СМИ имена мусульманских лидеров муссируются в одной связке с названиями террористических организаций и одиозных личностей. В этом отношении показателен случай с первым омбудсменом Кыргызстана Турсунбаем Бакир-уулу, который на протяжении одного года судится с редакцией газеты «Вечерний Бишкек» (Кыргызстан): на страницах данного издания была опубликована статья о деятельности «Аль-Каиды», с которой косвенно связывалась и политическая деятельность омбудсмена.
Широкое распространение имеет такая практика, когда в статье, где речь идет о преступлениях, жестоких сценах или других отрицательных моментах, употребляются цитаты «Аллах Акбар!», «Аллах», «Воины Аллаха», тем самым связывая негативные явления с исламом и мусульманами. Так, газета «Дело» (Кыргызстан) в криминальной статье, рассказывающей о том, как родители подозреваемого пытаются договориться о смягчении наказания, приводится такая цитата: «Аллах нас спасет!». В то время как второй герой статьи, не исповедующий ислам, получает наказание в виде лишения свободы. Корреспондент четко проводит параллель, что приверженцы ислама всегда «отрицательные персонажи».
Обвинение в ваххабизме как политическая дубинка
Сравнительный анализ ситуаций в странах Центральной Азии и в населенных мусульманами северокавказских и поволжско-уральских национальных республиках РФ показывает много общего. Страны Центральной Азии, несмотря на внешнее принятие ислама со стороны президентов стран, также в реальности придерживаются исключительно светских подходов, мы бы даже сказали, советских подходов к исламу как к некоему сложному и неудобному феномену. Ведутся попытки отжать все многообразие ислама в узкое поле этнических обрядов и традиционных праздников, даже частного случая городской махаллинской традиции (Татарстан, Узбекистан). Почему именно Татарстан и Узбекистан? Потому что обе республики имеют весьма амбициозные политические проекты позиционирования в мире (надпись на казанских автобусах «Татарстан – часть мира. Мир – часть Татарстана», политика опоры на династию Тимуридов в Узбекистане, чье государство покрывало значительную часть Центральной Евразии). Кроме того, именно светский культурно развитый Татарстан, а отнюдь не республики Северного Кавказа, на сегодня дал наибольшее количество добровольцев в исламском движении Узбекистана, в «Аль-Каиде», в других интернациональных радикальных военных группировках. А узбекские лидеры в ИДУ, по признанию многочисленных экспертов, мыслят категориями всего Центральноевразийского региона, а отнюдь не масштабом Узбекистана. Соответственно, геополитические проекты населенных мусульманами Татарстана и Узбекистана входят в противоречие с реальным исламом, что выразилось в преследованиях мусульманских лидеров в Ферганской долине в середине 1990-х годов, в закрытии некоторых медресе и в войне муфтиев за мечети в Татарстане.
Гораздо более широкий масштаб приобрела практика утилитарного использования исламофобии для преследования политических оппонентов. Проявления этого феномена можно наблюдать во всех республиках Центральной Азии, на Кавказе, в России. Правящие властные политические группировки и официальные религиозные круги вовсю используют против оппонентов обвинения в приверженности к ваххабизму и в симпатиях другим нетрадиционным религиозным течениям в исламе. Уже существует прецедент законодательного оформления права на исламофобию (Дагестан). Борьба с ваххабизмом была вызвана военным вторжением чеченских боевиков в Дагестан, а в реальной практике давно уже используется как средство внутриреспубликанской политической борьбы и борьбы группировок различных дагестанских этносов за властные посты.
Так, журналист Фарид Нугманов из Оренбургской области (Россия) попал под подозрение ФСБ за то, что опубликовал статью, где критиковал строительство церкви рядом с мусульманским кладбищем. Его обвиняли якобы за «ваххабитские симпатии». Между тем, в реальности это лишь эпизод вмешательства администрации Оренбургской области и лояльных ей местных официальных структур и СМИ в противостояние различных мусульманских объединений на территории области.
Два российских мусульманских лидера, соперничающие между собой, – глава Центрального духовного управления мусульман России Талгат Таджуддин и глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин – время от времени обвиняют друг друга в симпатиях к ваххабистскому течению и в самом ваххабизме, чтобы завоевать доверие и расположение Кремля. Дело зашло так далеко, что 14 апреля 2003 года Совет муфтиев России принял фетву (богословское заключение) по «призывам Таджуддина втянуть Россию в ядерный конфликт с США и по попытке присвоения им себе статуса пророка».
Как в России теракт на Дубровке, так и в странах региона теракты служат спусковым крючком для взвинчивания антимусульманской истерии и проявлений исламофобии. Так, после терактов в Ташкенте и в Оше Духовное управление мусульман Кыргызстана (ДУМК) в неофициальной форме попросило имамов мечети следить за теми, кто просит приюта в мечетях и медресе. Также ДУМК, отрицая формальную связь с предстоящими в начале 2005 года парламентскими выборами, приняло постановление «О запрете политизации ислама». Официальные служители ислама считают, что «никто не имеет права использовать религиозные ценности мусульман в предвыборной гонке или любой другой светской агитации». Официальные духовные управления мусульман в странах Центральной Азии, несмотря на формальную независимость, находятся под контролем соответствующих государственных органов, которые время от времени могут влиять на их политику. Этим можно объяснить появление такого рода постановлений и распоряжений.