2.5. Использование символики
Важное место в политическом манипулировании занимает использование символики. Возникло даже специфическое название – «символическая политика», которая функционирует благодаря комплексу «имиджей», имеющихся у людей. Имидж – такое отображение воспринимаемого явления, при котором ракурс умышленно смещается с помощью акцентирования внимания на определенных сторонах явления. Создание имиджа, некоторого идеализированного, упрощенного, но достаточно яркого образа как нельзя лучше отвечает задаче оказания влияния на сознание, а впоследствии и на поведение широких масс, в результате чего достигается одобрение политического явления. Поскольку подавляющее большинство населения не может осознавать политические явления во всем их многообразии, у каждого человека складывается некоторый упрощенный образ этой действительности, который является критерием отношения человека к жизни общества и одним из отправных пунктов для его поведения и ориентации[8].
Этот образ складывается постепенно, дополняясь и меняясь на протяжении всей жизни человека. Именно здесь власть (власть в широком смысле – не обязательно легальная, осуществляющая властные функции, а также и потенциальная, только приступившая к борьбе за право управления обществом) «помогает» человеку или группе людей, а в идеале – всему населению данного региона сформировать этот самый образ, для чего человеку и дается готовый имидж. Для осуществления властных функций нет никакой необходимости в формировании у населения целостного представления о многообразии политических процессов. В конечном счете смысл имиджа сводится к двум четким аксиологическим категориям – «хорошо» и «плохо». Именно в такой форме происходит первоначальная «закладка» имиджа в детском и отчасти в подростковом и юношеском возрасте. Воспитание ребенка, его социализация происходит, главным образом, в императивной форме (достаточно вспомнить классику детской советской литературы – «Что такое хорошо и что такое плохо?» В.Маяковского). Ребенку предлагается набор идеализированных и абсолютизированных клишешаблонов, которые по замыслу должны впоследствии стать его обще-социальными и политическими ориентирами. На деле, разумеется, все обстоит гораздо сложнее. Не вдаваясь в область компетенции психологии, отметим лишь, что в процессе преобразования первоначальных положений в имидж (который формируется не только в процессе целенаправленного воспитания, но и в достаточной мере спонтанно), происходит некоторое смещение ориентировок под воздействием социума. Поэтому на данном этапе для власти особенно важно обеспечить целостное воздействие на формирующееся сознание.
В более зрелом возрасте, когда эффективность императивного способа образования политических ориентировок сводится практически к нулю (за исключением, пожалуй, ситуации, описанной в романе Дж.Оруэлла «1984»), власть формирует имидж на основе психоэмоционального восприятия, обращаясь прежде всего не к разуму, а к чувствам населения.
В этой связи особое значение приобретает альтернативное, дихотомическое восприятие мира, разделение его на своих и чужих, на друзей и врагов. Такое черно-белое мировоззрение создает благоприятные условия для сплочения общества (от малой социальной группы до населения целой страны). Образ врага всегда был таким мобилизующим фактором, объединявшим разрозненные группировки в единую силу. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что на каком-то этапе Соединенные Штаты просто не могли обойтись без СССР, на убеждении в злонамеренности и враждебности которого сформировалось не одно поколение в Америке. Вообще, имидж врага в любом государстве помогает решить массу проблем, касающихся собственной легитимации. «Враг» не обязательно должен быть реальным, он может быть и мифическим, символическим. Задача политического манипулирования – внедрить этот образ в массовое сознание[9].
Образ врага удобен еще и тем, что на него можно перенести какие-то собственные отрицательные черты и тем самым «обелить» себя. Так, долгое время Советский Союз характеризовался как страна дикости, варварства, отсутствия цивилизованности, низкого интеллектуального и культурного уровня, т.е. теми чертами, которые европейцы долго приписывали самим США. В Англии и Франции до сих пор в ходу представления о том, что американцы в массе своей грубы и неотесаны, слабо образованы, самонадеянны и нахальны. Этот пример наглядно показывает, как образ врага помогает вытеснить комплекс неполноценности и преодолеть собственную ущербность.
Подчеркивая какую-нибудь наиболее характерную для желаемого стереотипа черту, политический деятель может достичь достаточно устойчивой позитивной оценки своей политики, в реальности не только не соответствуя, но часто и вовсе от нее отступая. Например, президент Кеннеди в свое время провозгласил своей целью «заставить Америку снова двигаться вперед». При этом имидж человека, который преследовал данную цель, поддерживался больше с помощью многочисленных торжественных церемоний и игры в футбол на лужайке Белого дома, чем с помощью законодательных побед в конгрессе. При упоминании этого факта сразу же вспоминаются «показательные» ныряния в прорубь мэра Москвы, долженствовавшие явить миру символ новой политики и нового образа жизни. Подобным же образом Картер в течение долгого времени пребывания своей администрации у власти сохранял имидж «человека из народа» с помощью такого простого символического жеста, как прибытие на церемониал инаугурации не на официальном лимузине, а пешком. Именно такие поступки позволяют на какое-то время продлить процесс признания популярности лидера среди народа, когда нет средств в реальной политике сделать что-то действительно ощутимое.
Сходную роль при воздействии на общественное сознание играют и различного рода политические ритуалы и символы – флаги, гербы,
лозунги. Всякая нация, конечно, нуждается в консолидации и соответствующей общественно-исторической символике, способной воздействовать на коллективное бессознательное, которое порождает такие чувства, как патриотизм, желание коллективных действий и т.п., тем не менее, существует опасность спекуляции на подобных символах и маскировки истинной сути политических институтов. Они могут оказаться всего лишь ширмой, за которой политики беспрепятственно принимают решения в своих интересах. Как верно замечает Гудин, политические символы – это своего рода «символический капитал», позволяющий их обладателю добиться определенных «материальных выгод». К этому можно добавить, что такой капитал может в некоторых случаях авансировать мероприятия с непредсказуемым исходом, как это происходит, например, в России, где заявление о ее «Возрождении» составляет определенного рода игру на воспоминаниях о былом богатстве страны и часто маскирует бесконтрольное разграбление ее наличных природных ресурсов, вывоз за границу ценного сырья и обеднение нации.
2.6. Политика самоочевидного
Особое внимание Гудин уделяет так называемой «политике самоочевидного». Она состоит в таком воздействии на поведение людей, которое убеждает их в самоочевидности чего-либо при помощи фактов. При этом в действительности часто происходит подмена или фальсификация информации. Предоставляя людям самим делать выводы из «самоочевидной» ситуации, политик предлагает факты, отобранные по своему усмотрению. Этому, как правило, предшествует ненавязчивая подача нужных фактов и интерпретация их в определенном направлении. Данный подход имеет то преимущество, что самоочевидные решения особенно глубоко внедряются в общественное сознание вследствие их кажущейся нейтральности. Они выглядят как продиктованные «логикой ситуации», а не как навязанные тем или иным лицом с целью извлечения из них пользы. Психология же выбора такова, что когда нечто рассматривается как само собой разумеющееся решение проблемы, то люди вполне естественно останавливают свой выбор именно на нем.
Как отмечает Гудин, особенно часто «самоочевидное» решение
используется в случае, когда социально-политическая система подвергается серьезной внутренней или внешней опасности. В таких ситуациях противоречия отодвигаются на задний план и все члены нации или отдельные группы выступают единым фронтом против общего врага. Так во время обеих мировых войн в Англии были образованы правительства национального единства. Манипулирующая роль «самоочевидных» решений состоит в том, что они выдаются за логически неизбежные и единственно возможные[10].
2.7. Социологические опросы
Еще одним важным современным средством манипулирования общественным мнением являются социологические опросы. Они не могут проходить бесследно для опрашиваемых и в реальности особым образом воздействуют на людей. Общеизвестно, что мнение избирателя формируется как по отношению к самому себе, так и по отношению к той группе, к которой он принадлежит социально или профессионально. А опросы ему как раз и дают информацию о поведении членов таких референтных групп. Однако несмотря на признаваемый факт влияния на общественное мнение результатов опросов, в каждом конкретном случае трудно бывает предсказать, в каком направлении оно будет происходить: присоединится ли колеблющийся индивид к мнению большинства или, напротив, захочет прийти на помощь другому кандидату, который оказался в затруднительном положении. Нельзя также с полной определенностью сказать, какой силы должно быть влияние этих опросов – достаточно ли одного опроса, чтобы изменить процентное соотношение в мнениях, или же необходимо совпадение результатов нескольких опросов, с определенной долей постоянства предсказывающих гражданам их выбор. И, наконец, совсем уже трудно предвидеть перспективу устойчивости этого воздействия во времени[11].