Процессы, происходившие в протестантской и католической общинах Северной Ирландии, развивались разнонаправленно, но стремительно. Напряжение возрастало. Программа демократических преобразований североирландского общества, приобретя реальные очертания, вызывала у протестантов ощущение надвигающейся катастрофы, приводила их в состояние крайнего возбуждения, готового в любой момент обратиться против «истинных врагов — католиков». Эти чувства активно подогревались экстремистскими популистскими лидерами типа небезызвестного Яна Пейсли.
Католическая община оказалась слишком «перегретой» длительными ожиданиями и умеренностью реформ. И хотя движение за гражданские права внешне было облечено в демократическую секуляристскую форму, люди, его представляющие, продолжали мыслить в старых сектантских категориях. Столкновение казалось неизбежным, и оно наступило. Оно началось осенью 1968 г. в ходе маршей протеста борцов за гражданские права, маршруты которых проходили через протестантские кварталы (жилье в Северной Ирландии, как и многие другие сферы жизни, сегрегировано). По мысли его участников это должно было символизировать отход от сектантской традиции. Но мирные демонстрации в глазах протестантов означали вторжение на чужую территорию в прямом и переносном смысле. Они превратились в кровавые побоища. Межобщинные столкновения, за которыми стояла трехсотлетняя история, грозили перерасти в гражданскую войну. В этих условиях Лондон был вынужден ввести в провинцию войска, которые первоначально воспринимались гражданским населением, особенно католическим, как беспристрастные защитники их интересов. Но вскоре стало очевидно, что британская армия не оправдывает возлагавшихся на нее надежд и не в состоянии защитить католическое население от протестантских погромов. И тогда взоры католиков обратились к ИРА, и ее возвращение в католические кварталы стало неизбежным. ИРА вернулась на политическую сцену Северной Ирландии как защитница католического населения от протестантских ультра, а затем и от самой британской армии.
К началу 70-х годов в республиканском движении, которое представляла ИРА, произошли изменения. После неудачной кампании конца 50-х — начала 60-х годов традиционная тактика «физической силы», террористических методов, казалось, ушла в небытие, доказав свою бесперспективность. Республиканское движение переживало период переосмысления своих действий. В 1969г. в ИРА произошел раскол. Большая часть республиканцев, разочаровавшись в вооруженной борьбе, перешла на позиции парламентской политики. Меньшая по составу и менее продвинутая часть бойцов ИРА, которую не затронули процессы обновления, сформировали Временную ИРА, объявив себя официальными наследниками республиканской традиции «физической силы». Они сохранили традиционную структуру ИРА, организованную по территориальному признаку в отделения, роты, батальоны и бригады, хотя до набора 1970-71 гг. военная структура существовала чисто номинально. Каждый год делегаты собирались на всеармейский съезд, где решались политические вопросы и избиралось руководство. Съезд избирал исполком, обычно из 11 человек, а они, уже на секретной встрече, голосовали за состоящий из 7 человек армейский совет, высший орган, который назначал начальника штаба, начальника разведки и других должностных лиц. На начальном этапе организации Временной ИРА из-за нехватки людей эти должности часто совмещались. Помимо военной организации существовала политическая партия Шин Фейн, которая также раскололась на Временную и Официальную. Временная Шин Фейн являлась легальным крылом Временной ИРА, и там действовали те же люди из руководства армией. То же можно сказать и о других организациях: женских, бойскаутских и др.
Армия, как и прежде, существовала на общеирландской основе, хотя на командных должностях и активной службе преобладали северяне. Это вполне объяснимо, поскольку дублинец или представитель других южных областей легко узнавался благодаря акценту, а военные действия проводились преимущественно на Севере. Поэтому боец Временной ИРА из Республики находился в резерве. За небольшим исключением в армию вступала не состоящая в браке молодежь в возрастном диапазоне от 16 до 26 лет, как мужчины, так и женщины. Временная ИРА в социальном плане опиралась на низшие слои общества: неквалифицированных рабочих, безработных, преимущественно городских жителей, хотя имела поддержку и в части сельской местности. Что привлекало молодежь в ряды Временной ИРА? Это-романтика вооруженной борьбы, наличие оружия, возможность отличиться и продвинуться в армейской иерархии и защита своих сограждан от протестантского экстремизма, а впоследствии и от британской армии. Приток молодежи в армию в начале 70-х был весьма значителен, и руководство стремилось организовать рекрутов, обучить их специфическим навыкам ведения террористической кампании и превратить романтику в преданность республиканским идеалам, в готовность к самопожертвованию, которые наряду со структурой были унаследованы от прежней ИРА.
Эта преемственность осуществлялась через лидеров движения, представлявших три различных поколения республиканцев. Это были люди, в основном с Севера, пришедшие в ИРА в конце 30-х годов, и начинавшие свою деятельность с бомбовой кампании в Англии, прошедшие тюрьмы и концлагеря за участие в террористической деятельности, включая убийства.
Поколение 50-х представляли также проверенные бойцы, преимущественно из Республики, участники кампаний конца 50-х годов. И, наконец, новые волонтеры, которые пришли в начале 70-х в связи с новыми жизненными реалиями и быстро поднялись по иерархической лестнице. Несмотря на определенные различия, все руководство отличало специфическое отношение к национальному вопросу, а именно абсолютная преданность республиканским убеждениям и методам физической силы как средству их воплощения.
По мнению руководства Временных, они представляли идеалы ирландской нации, считая британскую власть враждебной и оккупационной, дублинское правительство — проводником британской политики, а любой выборный орган на территории Северной Ирландии незаконным, поскольку только объединившись, ирландский народ получит право определять свои институты. И хотя вне республиканского движения немногие воспринимали их претензии всерьез, они фактически обладали правом вето на любую политическую инициативу в Северной Ирландии. Независимо от малопривлекательных черт их военной кампании, Временных поддерживало католическое меньшинство североирландской провинции, для которого боязнь судного дня со стороны протестантов была сильнее, нежели отвращение к терроризму Временной ИРА, в котором католики видели свою единственную защитницу.
Военные операции Временной ИРА, облекаемые в форму террористических акций, имели за собой многовековую историю бескомпромиссной борьбы против английского господства. Их питало убеждение в том, что своей независимостью Ирландия обязана республиканской революционной традиции — насилию в действии. Это мнение до последнего времени разделяло большинство ирландцев, воспринимавших свое прошлое как длительную конфронтацию с британской властью. В их глазах, заслуженно или нет, ИРА являлась наследницей этой борьбы. Этот стереотип поддерживался не мифом или легендой, а реальной историей, что придавало действиям боевиков законность в глазах католического населения. И этот стереотип было нелегко преодолеть.
Кроме того, для массового сознания католиков было характерно ощущение социальной приниженности и социальной несправедливости североирландского режима, которое они связывали с существующими институтами правопорядка. Закон и порядок в глазах католиков не были тождественны справедливости, ибо утверждали привилегии других, привилегии протестантского сообщества, и, стало быть, им не следовало подчиняться, их следовало изменять. Институализированная в Северной Ирландии несправедливость воспринималась как политическое преступление, и в этой атмосфере любые действия ИРА — от ограбления поезда до взрыва бомбы — вызывали если не сочувствие, то терпимость. Террористы из ИРА воспринимались не только как защитники, но и как выразители протеста, их невозможно было предать, и в этой обстановке особую ненависть вызывали осведомители, независимо от того, какова была мотивация их поступка.
Таким образом, Временная ИРА эксплуатировала три фактора: живучесть исторической традиции физической силы, придававшей видимость оправданности террористических действий, нежелание предавать тех, кто отстаивал старые идеалы, и позицию защитников католического населения Северной Ирландии. Именно эта организация несет ответственность за основные террористические акции. Ее терроризм замешан на смеси истории, идеологии, экономических и социальных тяготах католического населения, в частности наличия безработной молодежи.
Оказавшись востребованной политической ситуацией в Северной Ирландии, Временная ИРА, как уже упоминалось, первоначально отвоевывала пространство как защитница католического населения. Основные усилия были сосредоточены на укреплении организации, создании материальной базы, закупке оружия.
Напряжение в провинции нарастало. В отсутствии политических инициатив со стороны североирландского правительства и Лондона, армия была не в состоянии поддерживать порядок. Все более принимая сторону протестантов-лоялистов, военные трансформировали свой имидж в глазах католического населения, превращаясь в чуждую, враждебную структуру, поддерживающую ненавистную систему. Этому способствовало и то, что армия в принципе не пригодна к борьбе с гражданским населением, с гражданскими беспорядками, она действует более жестко, чем полиция, используя войска, бронетехнику и другие армейские атрибуты. Сдвиги в сознании католического населения, связанные с переходом армии к репрессиям, как нельзя более способствовали активизации Временной ИРА. Ее деятельность усилилась после введения в 1971 г. интернирования (арест и тюремное заключение без суда и следствия) и так называемого Кровавого Воскресенья, когда в январе 1972 г. британские парашютисты во время мирной демонстрации в Дерри расстреляли 13 безоружных человек, не имеющих отношения к ИРА, среди которых были дети.