В принципе диагностический и проблемный анализ могут дополнять друг друга — если после проведения первого обнаруживается наличие незамеченной до этого проблемы, то необходимо перейти к осуществлению второго с выходом на ее непосредственное решение. В этом случае ситуационный анализ действительно является первой стадией процесса принятия политического решения. Однако анализ вовсе не обязательно должен результироваться в политическом решении — он вполне может являться самостоятельной процедурой. Так, если при диагностическом анализе не установлены негативные факторы, способные осложнить функционирование политического субъекта на определенном направлении, то такой анализ может не сопровождаться решением. Ситуационные анализы, публикуемые в СМИ, также не ставят своей задачей сформировать информационную основу для принятия каких-либо решений, если они не носят явно заказного характера.
Наконец, принятие политического решения может вытекать из результатов ситуационного анализа, но данные процедуры будут разделены как во времени, так и с точки зрения их исполнителей, что позволяет говорить о них как о совершенно разных процессах. Действительно, зачастую аналитики составляют ситуационные анализы, не имея представления о целях клиента. При этом актор, получив от одной группы аналитиков диагностический ситуационный анализ, может поручить разработку решения на его основе другой аналитической группе или же попытаться принять решение собственными силами.
Особо подчеркнем то обстоятельство, что существование диагностического анализа доказывает уникальность ситуационного анализа по сравнению с двумя другими частями полного цикла политического анализа. Действительно, если ситуационный анализ может являться самостоятельной процедурой и не находить продолжения в принятии политических решений и осуществлении политического прогнозирования, то ни политическое решение, ни политический прогноз невозможны без опоры на результаты ситуационного анализа. Даже сугубо интуитивные решения предполагают осуществление пусть беглого и краткосрочного, но все же анализа ситуации. А недостатки в проведении ситуационного анализа неизбежно скажутся на качестве решений и прогнозов.
2.2. Политическое прогнозирование
Понятие политического прогноза
Вторым блоком политического анализа является политическое прогнозирование. Термин «прогноз» происходит от греческого слова «prognosis», что означает предвидение, понимаемое обычно как получение информации о будущем состоянии какого-либо объекта. У западных специалистов по прогнозированию предвидение и прогноз выступают зачастую как синонимические конструкции, обозначающие некоторые суждения относительно будущих событий. Так, например, понимает прогноз Г. Тейл[44]. В ряде случаев западные авторы отмечают, что это суждение должно быть обоснованным, однако не делают обязательной характеристикой прогноза его научное обоснование. В отечественной школе прогнозирования понятия предвидения и прогноза разводятся: если предвидение включает в себя любые способы получения информации о будущем, то прогнозирование является сугубо научным исследованием[45]. В дальнейшем мы будем придерживаться последнего понимания термина «прогноз», считая его научно обоснованным вероятностным суждением о будущем.
В то же время нас будет интересовать далеко не вся совокупность прогнозов, достаточно разносторонняя и разнообразная (поскольку прогнозирование — неотъемлемая часть любой отрасли современного научного знания). Число различных прогнозов, околонаучных предсказаний и пророчеств особенно бурно растет из-за наступления нового тысячелетия, которое в западной культуре воспринимается как начало новой эры, имеющий ореол мистичности и неизведанности[46].
В мире прогнозов предметом нашего рассмотрения станут прогнозы политические, объектом которых являются в первую очередь политическая система и политический процесс. Соответственно под политическим прогнозированием было бы логично понимать разработку научно обоснованных суждений о вероятных состояниях всей политической системы или отдельных ее субъектов в будущем и о возможных путях и сроках их достижения. Однако для рассмотрения политического анализа в предложенном понимании данное определение будет достаточно широким, и поэтому мы вновь встаем перед необходимостью провести демаркационную линию между прикладной и теоретической политологией, поскольку жанр прогнозов достаточно развит в обеих из них, в то время как нас в первую очередь интересуют прикладные исследования. Формально же под предложенное определение подпадают оба типа политических прогнозов, между которыми существуют значительные различия.
Теоретическая политология рассматривает прогнозы в первую очередь как прогнозирование политической мегакартины одной страны или даже всего мира, т.е. как возможные пути развития одной или многих политических систем на достаточно длительный период. Такая традиция политического прогнозирования имеет давнюю историю — практически все социальные мыслители прошлого пытались создать свою картину идеального общества, что также можно назвать прогнозом. Достаточно вспомнить «Государство» Платона, «Утопию» Т. Мора, «Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Левиафана» Т. Гоббса, либеральную модель политической системы, разработанную Ш. Монтескье и Дж. Локком. В большинстве случаев такие прогнозы не отвечали всем критериям предложенного определения политического прогнозирования, так как чаще всего давали картину желаемого будущего, но не показывали пути ее достижения. Но тем не менее они содержат научно обоснованное, если исходить из уровня развития социальных наук в тот период, вероятностное суждение о будущем, а значит, их все же можно отнести к политическим прогнозам.
По мере приближения XX века усиливается тенденция не просто построения оптимальных моделей будущей политической системы, но и объяснения путей ее достижения. В качестве примера следует привести теорию К. Маркса, фактически являющуюся прогнозом смены капиталистической формации социалистической. Правда, многие современные политологи отказывают теории К. Маркса в признаке вероятности, считая, что он заложил в свою концепцию одномерный подход к историческому процессу, не оставив возможности для альтернативного хода истории. Например, К. Поппер считал концепцию Маркса историцистской — т.е. не дающей права на жизнь другим вариантам будущего развития общества. Будущее у Маркса носит обязательный характер, поскольку он был полностью убежден в том, что выявил закон исторического развития общества, согласно которому оно и будет неминуемо эволюционировать. Не случайно К. Поппер считал марксизм и другие историцистские концепции особой разновидностью фатализма, для которого неизбежными выступают тенденции истории[47]. Но, несмотря на это замечание, теорию К. Маркса все же можно отнести к категории политических прогнозов.
Наконец, на современном этапе развития политической науки политические прогнозы из сферы теоретической политологии укладываются в определение политического прогноза уже без всяких оговорок — они носят научный, вероятностный характер и показывают пути возможных трансформаций политических систем вместе с причинами, их обуславливающими. Отметим, в частности, попытку А. Панарина спрогнозировать эволюцию политических систем на основе культурологического подхода. Предлагаемое А. Панариным культурологическое прогнозирование позволяет рассмотреть несколько альтернативных вариантов крупных политических сдвигов на основе возможного восприятия различными политическими культурами серьезных идеологических вызовов[48]. Подобный тип политического прогнозирования имеет дело с весьма, длительными периодами, и поэтому конкретные события интересуют его с точки зрения возможных симптомов начала глобальных культурологических сдвигов — к примеру, замена кабинета министров Сергея Кириенко на правительство Евгения Примакова для вооруженного таким методом прогнозиста могла быть рассмотрена в 1998 г. как свидетельство растущей вероятности отказа от западно-либеральной модернизационной модели и задание нового вектора долгосрочного развития российской политической системы.
На наш взгляд, подобные политические прогнозы, являющиеся: продуктами теоретической политологии, целесообразнее называть политическими проектами будущего. Действительно, они носят достаточно глобальный характер, имеют слишком значительный период упреждения — промежуток времени от настоящего в будущее, на который разрабатывается прогноз, — и пытаются показать возможность исключительно базисных, принципиальных для тех или иных политических систем качественных изменений, которые приведут к существенным трансформациям в них. Термин «проект» более четко отражает специфику подобных макропрогнозов. Поэтому мы выносим политическое проектирование за рамки политических прогнозов, которые будут пониматься нами в первую очередь в более «приземленном» смысле ¾ как научно обоснованные суждения о вероятных состояниях политической системы или отдельных ее субъектов в будущем и о вероятных путях и сроках их достижения, которые имеют четко обозначенный период упреждения и тесно связаны с возможностью оперативной реакции на них в виде политических решений. Так, предложенная ситуация смены кабинетов министров будет рассматриваться при составлении политического прогноза, понимаемого нами в прикладном смысле, не как симптом или предвестник каких-либо парадигмальных сдвигов в политической системе, но как конкретные политические ходы, изменившие расстановку сил на политической сцене и способные определить направление перераспределения политических ресурсов на ближайшее время.