Однако реальных условий для этого еще не существует — при решении задач местного масштаба среднестатистический избиратель все еще ориентирован на устаревший стереотип (стереотип сильного хозяйственника) и не готов видеть за ним некую идеологическую концепцию, отказывает кандидату в праве на самостоятельную политическую позицию. Избиратель по-прежнему считает, что уровень экономики ниже уровня политики и идеологии, что «хорошая» (социально-ориентированная) экономика может существовать под произвольным идеологическим лозунгом, а политика относится к компетенции высших органов власти и управления. Даже в ходе выборов на уровне субъектов федерации и государства имеют место факты принятия решений основанных на том же стереотипе — идеология и политика вновь и вновь маскируются или отодвигаются на задний план. Собственно, выражением именно такой позиции является «центристская концепция» — здесь неважно, кто и что предлагает, главное, чтобы «лодка не раскачивалась». То есть, главная установка формулируется так: «экономика вторична, просто государству нужны идеологически нейтральные патриоты-политики, которые сумеют перестроиться под текущие задачи совершенствования хозяйственных механизмов общества». У такого политика не может быть стратегической цели — устойчивое функционирование экономики не может быть глобальной целью политики (ее глобальные цели всегда затрагивали отношения распределительного плана). А значит, в итоге выборов может быть с успехом получен совершенно недееспособный парламент, хоть и объединенный желанием создать «хорошую экономику», но с полярно противоположными по содержанию представлениями о «хорошей экономике», разной методологией ее создания и использования результатов ее функционирования.
Обратим внимание на следующую особенность: на протяжении последнего десятилетия концепция развития общества определяется исполнительной, а не законодательной властью. Кандидаты идут на выборы со стандартным комплектом добродетелей: желанием возродить и усилить экономику, придать ей социальную направленность, повысить эффективность системы управления, сократить бюрократический аппарат, обеспечить реальную демократию. Комплекс программных заявлений стандартен, что обезоруживает рационального избирателя. Можно ли в таких условиях говорить о рациональном, обоснованном выборе?
В итоге — привычное уже «голосование по фото», когда родинка на губе кандидата весит больше, чем все статьи, в которых раскрывалась сущность его программы. Кстати, в ходе выборов последних лет проявился ряд своеобразных черт, указывающих на попытки дальнейшей деполитизации общества, размытия устоявшейся политической терминологии. Более подробно этот феномен рассматривается в работе П.Ю. Конотопова «Элитизм, как основа русской национальной идеи», в частности в статье приводятся следующие симптомы, проявляющиеся в политической жизни страны: сокращение числа партий и общественно-политических движений, формулирующих свою политическую позицию в терминах конечных политических целей, взамен этого указываются социально-экономические приоритеты, а также приоритеты в области общественного сознания; потеря политической окраски в наименованиях партий и общественно-политических движений, вытеснение устоявшейся в политической практике демократических государств терминологии; сближение партий и политических группировок с религиозными институтами, подмена идеологической системы совокупностью этико-моральных норм, заимствованных из религиозных догматов (более общих, нежели идеологические).
Таковы были технологии и при голосовании и в 1993, и в 2003 гг., однако на каждом этапе методы политической борьбы модифицировались: этап, характеризовавшийся борьбой личностей, олицетворявших различные политико-экономические концепции развития страны; этап, характеризовавшийся борьбой олигархических кланов, представленных собственной политической элитой; этап, характеризовавшийся борьбой профессиональных команд имиджмейкеров и политтехнологов. При этом основной темой, вроде бы, являлась политика, однако акценты расставлялись таким образом, что центральной фигурой на выборах выступал кандидат, а не идеи, выражаемые им — партии служили «гарниром к блюду». Партии и концепции создавались под кандидата, а не кандидат становился выразителем идей партии. Следуя такой логике, можно довести идею демократических выборов до очевидного абсурда: выставить одного кандидата от разных партий, а избирателю предоставить право выбрать то, от какой партии и идейного блока он избирает данного кандидата. Но для России этот абсурд является нормой — ведь так и получалось: независимый кандидат, пройдя в парламент, входил в некую фракцию, почитай, выбирал себе политическую платформу. Но процесс формирования партий продолжается по прежней схеме: «новые выборы — знакомые игроки — незнакомые партии», в то время, как схема должна быть иной «новые выборы — незнакомые игроки — знакомые партии». Да, новый политик может изменить политику партии, но происходить это должно так же, как в случае, когда время меняет лицо знакомого человека — основные черты лица при этом сохраняются. В России же партии рождаются и исчезают, а перечень лидеров остается прежним. Показательно, что при первой и единственной за последние годы попытке победить по политическим критериям (в 1996 г.), правящая партия с трудом сохранила свои позиции — в итоге все вернулось к знакомой модели с акцентом на персоне кандидата.
Вопреки утверждению, что по мере роста масштабов избирательной кампании, возрастает значимость политических и идеологических критериев, политтехнологи всех уровней предпочитают избегать политически и идеологически окрашенных лозунгов. Самые острые баталии происходят вокруг экономики, но при этом большинством участников политических столкновений стороной обходятся проблемы распределения конечного продукта — политика рассматривается в качестве инструмента создания условий устойчивого и комфортного функционирования экономики. Очевидно, что пока речь идет лишь о модификации привычных «персоноцентрических» технологий борьбы, придании им облика, более соответствующего масштабам эффективного политика-менеджера. Однако уже сейчас ясно, что дальнейшее развитие «темы» не сможет привести к существенному росту эффективности политических технологий — за счет массовости применения они начинают взаимно компенсироваться. В финале (то есть, на этот раз) должно произойти генеральное столкновение идей, в противном случае не исключен такой вариант развития событий, при котором избиратель сыграет по правилу «от противного», отдав предпочтение на основе совершенно непредсказуемой логики.
Идеи и люди
Разумным представляется такой подход, при котором политическая и идеологическая позиции кандидата должны учитываться избирателем даже на самых низких уровнях иерархии системы государственного управления. Но пока об этом говорить не приходится — практически повсеместно продолжается использование тактики соблазнения избирателя на короткий срок протекания кампании. Немалые, по меркам избирателя, средства, выделенные на проведение выборов, безвозвратно уходят из государственного бюджета, не приведя к позитивным сдвигам ни в социально-экономической, ни в политической сфере. Пассивно поспособствовав кандидату в решении его задачи по «выходу в люди», избиратели остаются при прежних проблемах до следующих выборов. Номинально, на рынке политических технологий сегодня присутствуют два технологических подхода: персонифицированный и командный (партийный). В прессе раздувается шумиха вокруг намерений сделать политику ареной исключительно партийных баталий, рассматриваются проекты перехода к партийному правительству... Но самого партийного строительства не видно — видна лишь деятельность по сплачиванию экономически успешного и активного населения вокруг личности (в частности, личности президента). Однако способ подачи кандидата остается прежним — избирателю «продается» личность кандидата с приданным ему «партийным наследством», не блок идей, а блок вокруг эффективного политика. Это означает, что сущность предлагаемых политических технологий прежняя — персонификация политики, «соблазнение толпы» кандидатом или развенчание «неугодного кандидата».
Делая ставку на личность кандидата, политтехнологу необходимо решить задачу разработки и навязывания населению специфического критерия эффективности кандидата. С другой же стороны, уже «для внутреннего потребления» аналитику требуется разработать объективный критерий для оценивания своего кандидата, сопоставления его с конкурентами и сопоставления их программ... Далее приходится рассмотреть весь перечень кандидатов, опираясь на введенную им систему критериев, по результатам анализа выработать предложения по коррекции имиджа, разработать программу доведения сконструированного имиджа кандидата до потребителей. После этого остается бережно «высадить» кандидата с подправленным имиджем на почву, заранее подготовленную за счет внедрения в сознание электората критерия эффективности политика. Естественно, что при решении задачи оптимального выбора в условиях наличия многообразных предпочтений критерий выбора должен быть комплексным. По существу, критерий выбора — это некая априори рассчитанная или интуитивно сформулированная характеристика, описывающая предполагаемые качества кандидата, на этапе, когда он будет выступать в роли депутата. Рассмотрим, какие характеристики кандидата целесообразно выделить для включения их в обобщенный критерий эффективности. В зависимости от ситуации, выделять будем следующие характеристики кандидата, по совокупности которых формулируется обобщенный критерий выбора для публичного оглашения: политическая ориентация, деловой имидж (социально-экономическая эффективность), пассионарность (яркость и самобытность личности), внешность и иные. Конкретный состав характеристик и коэффициенты важности устанавливаются в зависимости от специфики контингента избирателей. Но о какой эффективности кандидата можно говорить, если, фактически создав за время избирательной кампании информационную и организационную инфраструктуру, обеспечивающую решение задачи управления электоратом (а значит, и территорией), он позволяет созданной системе распасться, не принеся пользы региону? Вопрос об эффективности при таком подходе становится, скорее, риторическим. Но только не для аналитика-политтехнолога!