Сторонники анархистов-коммунистов, наоборот, высказывались за сочетание антибуржуазной борьбы с серией частичных восстаний во имя провозглашения в городах и селах “временных революционных коммун”. Как “террористы”, так и “коммунисты” отрицательно относились к участию анархистов в беспартийных профессиональных союзах, которые, по их мнению, приучали рабочих к легализму и борьбе за минимальные требования.
Для большинства российских анархистов-коммунистов, стремившихся к; самоутверждению в боевой, разрушительной деятельности, вопрос об отношении к профессиональному движению трудящихся не являлся определяющим. Иначе считали анархисты-синдикалисты, оформившиеся в 1905 г. в одно из самостоятельных направлений анархизма. [1,c.218]
При знакомстве с историей анархизма поражает обилие всевозможных фракций и направлений. Но в практической деятельности сторонники анархии были на редкость единодушны и в борьбе за свои идеи отдавали предпочтение террору и экспроприациям. [1,c.219]
Уже в 1904–1905 гг. анархистский террор и экспроприации стали значительным явлением. Наряду с отдельными героическими эпизодами борьбы в движении все больше процветали уродливые отклонения – убийства из удальства, грабежи с целью обогащения и наживы. Значительная часть анархистов предпринимала подобные акции по личной инициативе, не согласуя их с решениями организаций или съездов.
Всероссийскую известность получили многие анархистские акты. Один из первых был совершен в 1904 г. в Гродненской губернии в местечке Крынки (близ Белостока) Нисаном Фарбером. Он нанес текстильному фабриканту А.Кагану несколько ударов кинжалом в шею “за неуступчивость в отношении стачечников”. Скрывшись с места акции, Фарбер продолжал борьбу с режимом и вскоре подорвал (вместе с собой) полицейский участок в Белостоке, заставив земляков по-новому, более критически, взглянуть на роль анархистов в происходивших событиях. 4 октября 1905 г. в пос. Амур (близ Екатеринослава) анархисты воспользовались недовольством 300 уволенных рабочих, убили директора машиностроительного завода. В рабочей среде этот акт был встречен с одобрением. [1,c.219]
Польские анархисты-чернознаменцы (группа “Интернационал”), выбрав наиболее удачливого из своей среды – И.Блюменфельда и снабдив его тремя бомбами, благословили на акции возмездия. В октябре 1905 г, он бросил бомбу в банковскую контору Шерешевского в Варшаве, а через месяц повторил акцию, взорвав оставшиеся снаряды в ресторане “Бристоль”, ранив при этом одного буржуа. Репрессии не заставили себя долго ждать. Вскоре организация анархистов была ликвидирована, а 16 ее членов оказались в Варшавской цитадели. Варшавский генерал-губернатор Г.А.Скалон без суда и следствия приказал казнить всех заключенных анархистов; они были расстреляны в январе 1906 г. [5,с.373]
Произвол властей порождал еше большее сопротивление. Годы революции вошли в историю российского анархического движения как время непрекращавшихся террористических актов и экспроприации, вооруженных сопротивлений и грабежей. Но в этом движении стали заметны и новые тенденции. Например, Амур-Нижнеднепровский районный комитет партии анархистов-коммунистов, поддерживавший федеративные отношения с городской группой в Екатеринославе, построил свою деятельность по-новому. Учитывая, что в организации сплотились различные по своему происхождению, темпераменту и боевому опыту анархисты, ее руководящее ядро решило разделить эту организацию на две группы: Центральный комитет (“центровиков-идеалистов”), которому вменялось в обязанность вести в основном агитационно-пропагандистскую деятельность и [1,c.219] отдавать полученные деньги на нужды всей организации, и “группови-ков-экспроприаторов” – они должны были совершать “эксы” на свой страх и риск и могли тратить полученные от грабежей средства на себя. Однако даже элементарная попытка наведения порядка в анархистской среде вылилась в поножовщину и перестрелку анархистов друг с другом. В мае – июле 1907 г. Екатеринославское охранное отделение зафиксировало более десяти убийств на почве этого разлада. Полицейские летописцы отметили тот факт, что впервые в анархистской среде произошло четкое деление на лиц, занимавшихся исключительно организационной работой, и тех, кто стал на путь боевой, разрушительной деятельности. Масштабы подобной “работы” анархистов были весьма значительны в различных регионах страны.
Российские анархисты не оставались равнодушными и к просьбам своих коллег из других стран, оказывая им поддержку в совершении ряда терактов. Так, они участвовали в подготовке покушений на германского императора Вильгельма и некоторых высокопоставленных лиц Франции. [1,c.220]
Важным для понимания анархистской тактики в годы революции является выяснение вопроса об отношении анархистов к эспроприациям. Лидеры российского анархизма, как правило, поддерживали экспроприации организованные и массовые и категорически отрицали необходимость подобных актов для личных целей, сравнивая их с воровством. Однако, несмотря на это, мелкие “эксы” буквально разрывали движение. Именно так начинал свою деятельность среди анархистов Нестор Махно (1888–1934), будущий руководитель крестьянского движения на Украине в годы Гражданской войны. Будучи с осени 1906 г. членом “Гуляй-Польской группы анархистов-коммунистов” (с. Гуляй-Поле Александровского у. Екатеринославской губ.), он в течение двух последующих лет занимался грабежом местных торговцев и промышленников. Это обошлось ему слишком дорого: неоднократные аресты, приговор к смертной казни, отмененной лишь из-за его несовершеннолетия, долголетние тюремные лишения (с 9 сентября 1908 г. по 2 марта 1917 г.), в том числе пребывание в Бутырской тюрьме. Подобный образ жизни вызвал у Махно тяжкое заболевание – туберкулез. Страдания укрепили и развили его анархистские убеждения, а пребывание в тюрьмах пополнило его кругозор и дало возможность получить минимальное образование (в Бутырской тюрьме он освоил русскую грамматику и литературу, занимался математикой, историей, политэкономией). [1,c.220]
С угасанием революционной энергии в массах экспроприаторский пыл анархистов, наоборот, усиливался, и суммы, захваченные на “предприятиях”, росли не по дням, а по часам. Так, в октябре 1907 г. грузинские анархисты, соединив свои усилия с эсерами-федералистами, ограбили казначейство а г. Душети Тифлисской губернии на сумму 250 тыс. рублей. Это был самый крупный “экс” анархистов в России в первой половине XX в. [1,c.220]
Традиция совместных выступлений анархистов с представителями других политических партий против самодержавия зародилась еще накануне Первой российской революции. В мае 1904 г. – первой [1,c.220] половине 1905 г. в Вильно и Одессе охранка зафиксировала первые серьезные попытки местных анархистов вступить в контакты с эсерами ц социал-демократами. Лето 1905 г. прошло в бурных дискуссиях и столкновениях анархистов с членами других партий по всем регионам страны, и казалось, что на практике подтверждаются идеи теоретиков движения о невозможности сотрудничества с другими политическими силами в России. Одесские анархисты наконец исполнили свою мечту о метании разрывных снарядов в черносотенцев, а екатеринославская группа в полном составе приняла участие в октябрьской политической стачке и вместе с боевыми дружинами других партий сражалась на баррикадах в Чечелевке (предместье Екатеринослава).
Но самые яркие страницы совместной борьбы против режима относятся к декабрю 1905 г. В отечественной историографии замалчивались факты участия анархистов в декабрьском вооруженном восстании. Типичным было утверждение о том, что, когда “революция вступила в полосу вооруженных восстаний, боевых дружин анархистов на баррикадах не оказалось”. Между тем имеется около десятка свидетельств представителей различных партий и движений об активном участии анархистов в вооруженных выступлениях в Москве, Тифлисе, Екатеринбурге.
Уже в начале революции наиболее здравомыслящие сторонники анархии не самоустранялись от целенаправленной борьбы с самодержавием. В моменты острых столкновений они шли на контакты и сотрудничество с членами других партий (РСДРП, ПСР, ППС), участвовали в отрядах революционной самообороны против черносотенцев, в коалиционных комитетах, в баррикадных сражениях с правительственными войсками, организации совместных боевых акций и покушений на царских сатрапов. [1,c.221]
Сотрудничество было продолжено а в 1906–1907 гг. Наиболее дальновидные анархисты развивали позитивные начала в движении, предпринимая попытки организации смешанных групп из представителей различных партий и межрегиональных объединений в форме федерации.
В годы революции стал развиваться и процесс перехода членов одной партии в другую: к анархистам переходили члены РСДРП, эсеры и эсеры-максималисты. Их объединяли близость программно-политических воззрений и социальной базы, образ действий. Играли роль и разочарование рядовых членов организаций в работе формирований, непонимание тактической линии партии (в частности, у членов РСДРП – отрицательного отношения к террору и частным экспроприациям). В истории революции были зафиксированы и единичные случаи перехода анархистов в ряды других партий (как правило, к эсерам и максималистам, изредка к социал-демократам).
Поражение революции выявило в российском анархическом движении две разнохарактерные тенденции. Первая вела к его полной [1,c.221] гибели и самоуничтожению, вторая – поддерживала слабые ростки консолидации и объединения и могла стать шансом на спасение.