Пакистан и Иран, как страны-наблюдатели в ШОС, в силу многих общих цивилизационных основ тесно связаны исторически с Афганистаном и имеют большое влияние в этой стране. Пакистан и Иран тесно работают с национальными, религиозными, политическими и военными группировками Афганистана, что явно свидетельствует об их намерениях играть важную роль в?стране в стратегической перспективе. В связи с изменением ситуации в Афганистане и Иран, и Пакистан усилили свою деятельность в экономической сфере, хотя при этом сохраняется их влияние на отдельные военно-политические группировки Исламской Республики Афганистан (ИРА). С самого начала восстановления «постталибовского» Афганистана Иран де-факто занял одно из центральных мест в подъеме афганской экономики. При этом если остальные зарубежные доноры — США, Евросоюз, Япония и другие страны — участвовали в основном в восстановлении дорог, телекоммуникаций, связи, оказании гуманитарной помощи, то Иран направил средства в важнейшие для Афганистана области — сельское хозяйство и энергетику. Одним из важнейших направлений ирано-афганского сотрудничества стала помощь в восстановлении наземных путей сообщения. Интересы Ирана в Афганистане прежде всего связаны с укреплением влияния в западных провинциях страны, которые в разные исторические периоды входили в состав иранского государства. В списке стран, инвестирующих в последние годы средства в экономику Афганистана, Иран прочно входит в первую пятерку. В настоящее время Иран является одним из ведущих торговых партнеров Афганистана, заметно потеснив соседний Пакистан [9, 125 ]. Очевидно, что в перспективе Иран и Пакистан через экономическую составляющую смогут влиять на внутри- и внешнеполитические процессы нового Афганистана.
Стабильность в Афганистане можно обеспечить только путем переговоров и поиска компромиссов, а также содействием экономическому развитию страны. По мнению таджикского эксперта Х. Холикназарова, США должны активно вовлекать граничащие с Афганистаном страны в переговорный процесс по урегулированию афганского конфликта, в ходе которого могли бы подписать соглашение о выводе своих и коалиционных войск из Афганистана (после полного разоружения движения талибан и «Аль-Каида»). Кроме того, эксперт предлагает направить в Афганистан военных наблюдателей из соседних с Афганистаном стран, таких, как Китай, Индия, Пакистан, Иран, Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан.
При разрешении сложной афганской проблемы недостаточно внимания уделяется реально существующим сложным геополитическим факторам, серьезно влияющим на обстановку в стране. Практически Афганистан оказался совершенно «разорван» по нескольким направлениям. На юге страны усиливает свое влияние Пакистан. Иран до сих пор контролирует западные провинции. На севере страны господствуют таджики и узбеки, которые стремятся воспрепятствовать проникновению туда пуштунов. Центр Афганистана пытаются контролировать правительственные силы. А на северо-востоке Афганистана столкнулись интересы Китая и Индии, для которых в этом регионе сосредоточены источники угроз — базы подготовки боевиков, экстремистских сил. Нельзя не учитывать, что численно преобладающее и традиционно политически доминирующее в Афганистане пуштунское сообщество в основном ориентируется на соседний Пакистан, с которым его связывают более тесные узы, нежели с Ираном и северными соседями. При этом крупные державы и северные соседи, в свою очередь, поддерживают своих клиентов в Афганистане: Россия и Таджикистан — афганских таджиков, Узбекистан — афганских узбеков, Иран — хазарейцев, что лишь усиливает национальный раскол в самом Афганистане и не способствует созданию условий для возможной интеграции страны в региональное сообщество в будущем [3, 47 ]. Формат сотрудничества с северными соседями у Афганистана ограничивается экономическими отношениями. В политической сфере предпосылки для сближения и последующей интеграции еще не созданы. Страну отделяет от северных соседей четкий политико-идеологический и психологический барьер: Афганистан и новые государства Центральной Азии находятся в различных, во многом противостоящих сферах влияния крупных держав — США и России. Поэтому на отношения Афганистана с этими странами оказывают влияние соотношение сил и политика обеих держав. Хотя внутри Афганистана, в политических кругах, существует тенденция к тесной интеграции с «новыми государствами» Центральной Азии.
Как известно, афганцы не сформировались как единая гражданская нация, а политическая борьба в Афганистане неотделима от региональной, а также от межэтнических, межконфессиональных (сунниты и шииты) и внутриконфессиональных противоречий [2, 135 ]. По мнению бывшего министра — советника президента ИРА по делам племен Вахидуллы Сабоуна, «влияние старейшин племен, традиции этнических групп, настроения сотрудничества, сохранившиеся со времен совместного джихада, братство, общая исламская и национальная культура, религиозная приверженность народа являются факторами, опираясь на которые можно достичь успеха в сотрудничестве ради установления мира в?стране. Необходимо начинать переговоры по различным каналам и с использованием влияния старейшин племен, авторитетных фигурантов джихада, настроений братства и национального единства, миролюбивых движений в разных точках страны, где мир и спокойствие подвержены угрозам, и поощрять народ к участию в этом процессе. Межафганское перемирие, основанное на чувстве национального возрождения и установлении безопасности, не только открыло бы дорогу к восстановлению и созиданию в Афганистане, но и, обеспечивая национальную безопасность, создало бы благоприятные условия для развития торговых, экономических отношений между восточными и северными соседними странами Афганистана» [8, 217 – 219 ].
Организация внутриафганского диалога могла бы опираться на прецеденты как внутри Афганистана (политика национального примирения второй половины 1980-х гг.), так и вне его (например, опыт межтаджикского урегулирования в 1990-х гг. при участии Ирана и России). Наращивая военное присутствие в Афганистане, страны НАТО не добьются успеха, поскольку людские ресурсы Афганистана и зоны племен Пакистана неизмеримо больше. Зона влияния талибов составляет более 50 % территории страны [2, 133 ]. Очевидно, нельзя игнорировать де-факто существующие геополитические реалии Афганистана, т. е. необходимо учитывать существующую децентрализацию, при которой власть Кабула достаточно слаба на периферии страны. Участники формата сотрудничества 7 + 5 могли бы способствовать созданию демократической, легитимной, устойчивой структуры государственного управления. Возможно, для эффективного управления страной необходимо создание в Афганистане автономных районов и придание стране статуса нейтрального государства. Предоставление максимума автономии некоторым этническим группам страны ради сохранения политической стабильности в районах афганского севера в?наибольшей степени отвечает геополитическим интересам как западных, так и северных соседей Афганистана, включая и Россию.
Государства Центральной Евразии заинтересованы в создании сильного, независимого Афганистана. Одной из ключевых проблем является восстановление геополитической целостности Центральной Азии. Если в 90-х гг. прошлого века модели интеграции охватывали государства в основном только постсоветского пространства региона, то теперь ощутимо все большее стремление к укреплению геополитической целостности Центральной Азии, и пример тому — ШОС, которая включает в качестве членов и наблюдателей все государства региона [4, 124 ].
В экспертных кругах Центральной Азии есть понимание того, что для реализации национальных интересов «новых государств» важно сотрудничество в?рамках другой интеграционной организации, возникшей в постсоветском пространстве, — ЕврАзЭC, куда входит большинство государств региона. С завершением холодной войны и началом хозяйственной перестройки «новых государств» важнейшей геоэкономической задачей является упрочение деятельности Евразийского экономического сообщества, так как экономики стран-участниц взаимосвязаны достаточно длительное время. Кроме того, прочны их культурно-исторические связи. «Новые государства» имеют многотысячелетнюю историю сотрудничества, общие границы, высокий уровень хозяйственных, политических, культурных связей, общие исторические традиции. В своей совокупности центральноевразийские государства обладают богатейшим потенциалом, вследствие чего могут достойно конкурировать с другими странами в процессе глобализации и оптимально реализовывать свои национальные интересы.
В конце 2008?г. группой российских экспертов (Ю. Крупнов, А. Дереникьян, И. Батыршин, Б. Крупнов, С. Мелентьев) во главе с председателем наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Ю. В. Крупновым выдвигается геопространственная концепция Нового Среднего Востока. Авторы концепции Нового Среднего Востока считают, что ключевым смыслом макрорегиона Новый Средний Восток должно стать создание единого целостного геоэкономического и геокультурного пространства. Предлагается следующее: «Из плацдарма геополитических столкновений и инструментального использования в интересах отдельных стран макрорегион следует перевести в состояние ядра центральноевразийского общего рынка и площадки диалога укорененных здесь цивилизаций и народов… Основой единого экономического пространства должны стать общие инфраструктуры электроэнергетики, ирригации и обеспечения водой, управления транспортно-логистическими потоками, обеспечения перспективной занятости» [7]. По мнению авторов концепции, интеграция стран Нового Среднего Востока решит в этом новом макрорегионе важные задачи. Во-первых, это восстановление Афганистана в?качестве единого, суверенного и экономически эффективного государства, которое не только прекращает экспорт нестабильности, наркотиков и терроризма, но и становится модельным государством ускоренной индустриализации и развития; во-вторых, обеспечение прочной кооперативной безопасности и стабильности в регионе. Действительно, стабилизация ситуации в Афганистане отвечает интересам всех государств Центральной Азии, так как реализация многих жизненно важных проектов государств региона во многом связана с решением афганской проблемы. Государства Центральной Азии заинтересованы в создании сильного, независимого Афганистана [4, 72 – 78 ].