Такая двойственность документарной ценной бумаги, являющейся одновременно объектом и вещного, и обязательственного права, сохранена российским законодателем и в наши дни. Приведу лишь несколько примеров, подтверждающих эту мысль. Квалифицировав ценные бумаги как вещи (статья 128 ГК РФ), законодатель применительно к именным ценным бумагам поместил в пункте 2 статьи 146 ГК РФ правило, в соответствии с которым одного лишь вручения приобретателю именной ценной бумаги (в том числе и документарной) по правилам о переходе прав на вещи («традиции») недостаточно. Для этого необходимо соблюсти и правила, установленные для уступки обязательственного права требования (цессии). В свою очередь, нельзя не заметить
9 Права на «чужие действия». См.: Мейер Д. И. Русское гражданское право. Ч. 1 /Классика российской цивилистики. М., 1997. С. 139.
10См., напр.: Победоносцев К. П. Указ. соч. Том 3. С. 233.
11 Нерсесов Н. О. О бумагах на предьявителя с точки зрения гражданского права / Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве/ Классика российской цивилистики. М., 1998. С. 205.
и того факта, что законодатель поместил среди норм о цессии правило, посвященное ордерным ценным бумагам — «вещам» («Уступка требования по ордерной ценной бумаге совершается путем индоссамента на этой ценной бумаге» — пункт 3 статьи 389 ГК РФ).
Таким образом, убедившись в условности отнесения документарной ценной бумаги к вещам12 с точки зрения и классического, и современного определения этих понятий, необходимо ответить на вопрос о том, может ли та же степень условности быть сохранена и для бездокументарной ценной бумаги.
Особенностью вещи является ее физическая, материальная объективизация. Но ведь форма ценной бумаги как вида юридического документа не ограничивается лишь бумажным носителем13. Ценная бумага может быть исполнена и на других материальных носителях, например на диске компьютера. Так же, как и для бумажного документа, в данном случае ценность вещи для ее правообладателя будет заключаться не в материальных свойствах документа — носителя информации о праве, а в самом праве. Объективизация рассматриваемого электронного документа проявляется и в нахождении последнего исключительно у определенного известного лица (у самого должника или у профессионального участника рынка ценных бумаг).
Применимы к рассматриваемым электронным документам и рассуждения о причинах распространения на бумажные ценные бумаги абсолютных правоотношений между правообладателем и неограниченным кругом лиц. В самом деле, без обращения к электронному документу, «фиксирующему информацию о праве», правообладатель так же, как и с бумажной ценной бумагой, не сможет осуществить или передать свое право. Поэтому правообладатель электронного документа, так же как и бумажного, должен быть
обеспечен возможностью извлекать из права соответствующие полезные свойства. Все третьи лица, не управомоченные самим правообладателем (или публичным порядком), обязаны воздержаться от какого бы то ни было «соприкосновения» с электронным документом. Как для бумажных, так и для электронных документов, обстоятельства, связанные с выбытием документа из сферы юридического господства правообладателя, обусловлены утратой или уничтожением документа. Для любых документов соответствующие риски возникают, как правило, в результате деятельности похитителей с той лишь разницей, что похитители электронных документов (так называемые хакеры) для осуществления своих преступных замыслов должны обладать специальными познаниями в области электронной техники. Разумеется, выбытие из сферы господства правообладателей, помимо их воли, любых документов возможно в результате ненадлежащего поведения лиц, которым документы были ранее вверены, либо самим правообладателем, либо публичной властью. Например, депозитарий или брокер ошибочно передали бланки документарных ценных бумаг неуправо-моченному лицу, либо регистратор внес изменение в системе учета электронных документов без достаточных на то оснований и т. д., и соответствующие документы поступили в обращение.
Очевидно, что лишь сочетание относительных и абсолютных правоотношений, характерное для оборота бездокументарной ценной бумаги, само по себе недостаточно для заявления о том, что такая бумага достойна помещения в родовое понятие наряду с бумажными документами, и поэтому виндикация в отношении рассматриваемого способа фиксации информации о праве возможна. Ведь такое же сочетание может быть обнаружено и у объектов так называемой интеллектуальной собственности (авторские права,
12 Для объяснения двойственности природы ценной бумаги с точки зрения деления прав на вещные и обязательственные современным российским исследователям пришлось вспомнить о существовавших еще в римском праве и сохраненных поныне во многих государствах бестелесных вещах. См., напр.: Д. В. Мурзин. Ценные бумаги— бестелесные вещи. М., 1998.
13 Для отдельных видов ценных бумаг российский законодатель делает исключения, устанавливая требование об исполнении их исключительно на определенном виде материального носителя. Так, только в документарной (бумажной) форме должны выпускаться векселя, эмиссионные ценные бумаги на предъявителя (статья 4 Федерального закона от 11.03.97 «О переводном и простом векселе»//СЗ РФ. 1997. № 11. Ст. 1238; статья 16 Закона о рынке ценных бумаг). Следует, однако, обратить внимание на то, что мировое сообщество стремится создать такие правовые и организационные механизмы, которые бы уравняли юридическую силу бумажных и электронных документов. Не случайно, например в Великобритании, коносамент — вид товарной ценной бумаги — может выпускаться на электронном носителе (ss. 1 (5), 5(2) Carriage of Goods by Sea Act 1992).
изобретения, промышленные образцы и т. п.)14. Для интересующего в контексте данной работы разграничения правоотношений, возникающих по поводу интеллектуальной собственности и бездокументарной ценной бумаги, аргумент о двойственности правоотношений, в которые вовлекается правообладатель последней, должен рассматриваться в совокупности с аргументом об особенностях природы бездокументарной ценной бумаги и тех задачах, которые этот правовой институт призван решать. Извлечение полезных свойств объектов интеллектуальной собственности не обусловлено столь тесной зависимостью от конкретного материального носителя, находящегося у конкретного лица и содержащего информацию об этом объекте. Напротив, обладатель права требования по электронной ценной бумаге сможет реализовать его только при обеспечении господства обладателя над («соприкосновения» с) конкретным документом.
Ценная бумага хотя и служит средством коммуникации информации о праве, однако с понятием информации полностью не совпадает. Дело в том, что применительно к ценным бумагам сведения о праве приобретают особое юридическое значение только в том случае, если они тесно связаны с определенным носителем этой информации — документом, составляемым в соответствии со специфическими требованиями и находящимся, как правило, в одном пространственно определенном месте — у известного конкретного лица. Исключение доступа правообладателя к такому конкретно определенному носителю информации лишает владельца особого документа возможности использовать сведения о праве в своем интересе, то есть для извлечения полезных свойств соответствующего права требования.
То обстоятельство, что при передаче содержащейся в электронном документе информации о праве средствами электронной коммуникации такая информация может менять несколько материальных носителей (например, закрепляться в компьютерах брокеров, биржи, депозитария и т. п. при электронной торговле на фондовой бирже), не имеет существенного значения для
определения природы правоотношений между правообладателем бездокументарной ценной бумаги и противостоящим ему неограниченным кругом лиц. В конечном итоге для извлечения полезных свойств соответствующего права требования правообладатель, а также все те, кто для этих же целей намерен вторгнуться в сферу экономического господства последнего, должны будут обратиться исключительно к конкретному, заранее определенному лицу (регистратору, депозитарию).
Потенциальному приобретателю (новому кредитору) права требования, удостоверенного особым образом, заранее доступны и могут быть известны условия «фиксации» и «хранения» сведений о праве. Эти условия устанавливаются едиными для всех регистраторов (депозитариев) публичной властью и поэтому являются общенормативными. Последнее обстоятельство позволяет наделить свойством публичной достоверности не только традиционные «бумажные» ценные бумаги, но и бездокументарные. Видимо, неслучайно и сам законодатель в отношении бездокументарных ценных бумаг упомянул в части третьей пункта 1 статьи 149 ГК РФ, что соответствующая фиксация прав и правообладателей является официальной.
Как и всякий документ, ценная бумага является средством доказывания определенных фактов (стороны долгового обязательства, его содержания и др.). Составление документа в особой, заранее определенной и потенциально общеизвестной форме в соответствии со специфическим порядком повышает доверие участников оборота к достоверности содержащейся в таком документе информации. Поэтому такая информация о праве, фиксируемая официально особым образом как на бумажном, так и электронном носителе, является, пока не доказано иное, публично достоверной. Следовательно, лицу, имеющему исключительное господство над рассматриваемой информацией, не требуется представления иных доказательств (информации на иных носителях) для подтверждения своей уп-равомоченности в отношениях как с должником, так и с потенциальным приобретателем соответствующего права
"См., напр., Городов О. А. Интеллектуальная собственность: правовые аспекты коммерческого использования. СПб, 1999. С. 19—24.