Из характера Конституции вытекает и то, что труды ученых-юристов признаются в качестве источника конституционного права, поскольку они содержат необходимые обобщения, анализ писаных и неписаных норм Конституции. Толкование законов, прецедентов и обычаев является не первичным, а производным источником права. Названная роль трудов юристов подтверждается судебной практикой. Так, Палата лордов в 1920 г. по делу Attorney-General v.De Keyser Royal Hotel Ltd. прямо восприняла предложенное А. В. Дайси определение королевской прерогативы. «Раньше существовало созданное практикой правило, что при жизни автора нельзя ссылаться в суде на его работу. Это правило, которое, по-видимому, не имело никаких логических оснований, теперь не особенно принимается в расчет, и некоторые авторы, даже авторы статей в периодической печати, еще при жизни получают удовлетворение от того, что к их мнению присоединяются судьи».
Для британской Конституции в большей мере, чем для основных законов других зарубежных стран, свойствен значительный формализм. Этому способствует то обстоятельство, что многие нормы, институты, органы, созданные очень давно, иногда несколько веков назад, официально продолжают действовать, не будучи отмененными. Формализм ведет к отрыву существующих норм и институтов от реальной действительности. Наиболее ярко этот разрыв заметен в положении центральных органов государственной власти. Будучи конституционной монархией, Великобритания формально управляется монархом с весьма обширными юридическими полномочиями. При монархе состоит Тайный совет, который, опять же по Конституции, помогает ему управлять страной. Все законодательные, исполнительные и судебные органы формально получают свою власть от монарха. Фактически же страной управляет Правительство, а точнее — Премьер-министр, в партийном подчинении которого находится и большинство членов Палаты общин. Тайный совет существует и поныне, но монарх не является «хозяином» даже этого органа; его состав формируется помимо монаршей воли.
Правительство Великобритании имеет пестрый состав; во главе его находится Премьер-министр, формально назначаемый монархом, а фактически им всегда становится лидер политической партии, получившей на выборах большинство мест в Палате общин. Занимая исключительное место в системе государственных органов, Премьер-министр обладает огромной компетенцией, позволяющей ему влиять на все стороны политической жизни страны. Премьер-министр (являющийся одновременно Первым лордом казначейства и министром по делам гражданской службы) располагает обширными полномочиями по назначению высших должностных лиц в государстве: подбирает членов кабинета и министров, которые утверждаются монархом в соответствии с его характеристиками, дает рекомендации, а фактически самостоятельно формирует высший состав англиканской церкви, выдвигает высших судебных лиц, высших чиновников гражданской администрации.
В отличие от других европейских стран в Великобритании существует особое понятие Правительства. Оно охватывает два органа: само Правительство, включающее всех министров, в таком составе никогда не собирающихся вместе, и Кабинет, в который входит около 20 членов Правительства, как связанных с процессом управления отдельными отраслями народного хозяйства, так и не имеющих к этому никакого отношения (К ним относятся лица, занимающие традиционные должности — лорд-председатель совета, канцлер герцогства Ланкастерского, лорд-хранитель печати, главный казначей и время от времени министры без портфеля. Названные министры могут иметь обязанности в какой-либо отрасли управления или выполнять специальные поручения Премьер-министра. Канцлер герцогства Ланкастерского, например, несет ответственность за развитие искусств, библиотечное и музейное дело. Главный казначей занимается координацией информационной деятельности, а лорд-председатель совета и лорд-хранитель печати курируют департамент государственной службы и ведомство по делам Содружества соответственно). Названная структура Правительства сложилась исторически. Особенности структуры нисколько не влияют на развитие установившейся тенденции, направленной на свертывание коллегиальных форм в деятельности Правительства в пользу одного лица — Премьер-министра и отражающей организационную консолидацию и совершенствование государственного аппарата.
Законодательная власть согласно британской Конституции принадлежит парламенту, состоящему из монарха, Палаты лордов и Палаты общин. Формализм пронизывает и эту ветвь государственной власти. Родоначальник всех парламентов — британский парламент в целом и Палата общин как важнейшая его часть утратили свою прежнюю независимость в решении государственных дел; большинство его полномочий осуществляется под руководством Кабинета министров через механизм партийного контроля.
Кажущийся олицетворением малоподвижности, консерватизма, хранителем средневековых традиций британский парламент, однако, постоянно приспосабливается к меняющимся условиям. Это утверждение, в частности, относится к его внутренней структуре. В 1967 г. была введена должность парламентского комиссара по контролю за деятельностью администрации (разновидность омбудсмана), на которого возложены функции по рассмотрению жалоб на «плохое» управление, когда того требуют члены Палаты общин. Расследования касаются действий, предпринятых центральными органами управления страны, но не политических вопросов (юридически последние подконтрольны парламенту). В 1979 г. Палата общин провела значительную реформу своих комитетов. Почти все существовавшие комитеты были упразднены, за исключением нескольких (по привилегиям, юридической документации и др.), и было создано 12 новых комитетов, соответствующих основным направлениям деятельности министерств.
Верхняя палата парламента — Палата лордов — один из наиболее ярких пережитков средневековья, фактически выполняет роль тормоза в отношении законопроектов, принятых Палатой общин. Еще в Акте о парламенте 1911 г. говорилось о намерении «заменить Палату лордов... иной палатой, основанной на начале народного представительства и не наследственной более». Г. С. Гурвич, видный государствовед нашей страны, писал еще в 1927 г.: «Общественное мнение утверждало, что палата общин представляет всех, тогда как палата лордов не представляет никого. Отношения между ними должны были складываться, очевидно, вполне мирно, ибо трудно представить себе ссору между всеми и никем. В действительности, однако, схема эта осложнилась тем, что... палата лордов вполне отождествилась с консервативной партией». С тех пор ситуация не изменилась. В 1993 г. из 1205 лордов, имевших право голосовать, 477 лордов (40%>) причисляли себя к консерваторам, III—к лейбористам, 272 считали себя беспартийными и 59 были либерал-демократами.
Палата оказывает несомненное воздействие на законодательный процесс, не только задерживая его, но и влияя, по существу, на рассматриваемые законопроекты. Если в 1945 г. Палата лордов казалась лишенной всякой полезности и полномочий, то сорок лет спустя она стала наиболее активной верхней палатой в мире. Активность Палаты резко усилилась после принятия Акта о пожизненном пэрстве. Премьер-министр получил фактическое право назначать в Палату пожизненных пэров, получивших право участвовать в работе и голосовать наравне с наследственными пэрами. Включение в Палату пожизненных пэров имело цель активизировать деятельность Палаты и в то же время усилить партийные позиции тех или иных правительств. М. Тэтчер в течение 1979—1987 гг. назначила 153 пожизненных пэра, из которых 64 были членами консервативной партии. Всего же с 1958 по 1987 г. было назначено 544 человека, из которых 142 консерватора, 232 лейбориста, 25 либералов и 145 независимых. Активизация Палаты лордов проявилась в увеличении числа ее заседаний, активизации членов Палаты, увеличении продолжительности заседаний. Если в 1959—1960 гг. при числе членов в 907 за два года в заседаниях участвовало 542 члена, выступило 283, средняя цифра присутствия была 136, а число заседаний составляло 450, то в 1985—1986 гг. эти цифры соответственно составляли 1171, 798, 529, 317 и 1213. В конце 80-х годов лорды вносили около двух тысяч поправок в сессию к правительственным законопроектам.
Господство двухпартийной системы приводит к тому, что лишь одна из двух партий — консервативная или лейбористская — обладает большинством мест в Палате общин. Правительство, контролирующее это большинство, фактически осуществляет полномочия парламента. Практически только Правительство обладает законодательной инициативой. И ни один законопроект, исходящий от депутатов, не может быть принят, если он не пользуется правительственной поддержкой. Принимаемое в широких масштабах делегированное законодательство, почти не подверженное парламентскому контролю, бессилие парламента в финансовой и бюджетной сфере, как и в сфере контроля за деятельностью Правительства, — все это говорит об упадке британского парламента, «матери парламентов», знавшего в прошлом лучшие времена.
На положение британского парламента влияют и международные реалии. Присоединение Великобритании к Европейским сообществам, ныне преобразованным в Европейский союз (ЕС), влечет прямое посягательство на дотоле нерушимый принцип суверенитета парламента. Регламенты, издаваемые Комиссией Союза, включаются непосредственно в правовую систему государств-участников; нормы регламентов имеют преимущественную силу по отношению к соответствующим положениям национального права. Сам британский парламент, приняв Акт о Европейских сообществах 1972 г. \ согласился с тем, что все права, полномочия, обязательства и ограничения, создаваемые на основе учредительских договоров Сообществ, будут признаваться, действовать и использоваться в Соединенном Королевстве (п. 1 ст. 2), что любой законодательный акт, действующий или изданный в будущем, будет толковаться в связи с обязательствами Великобритании по названным учредительским договорам (п. 4 ст. 2) и вопросы права Сообществ будут разрешаться судом Сообществ и все английские суды будут уважать и учитывать решения названного суда (ст. 3). Как известно, компетенция наднациональных органов ЕС затрагивает экономические и социальные вопросы. Таким образом, в отношении компетенции, переданной в распоряжение ЕС, британский парламент отныне не суверенен. Его суверенитет бэтой области теперь ограничен только правом выхода из Союза.