Должен ли был Пенсионный фонд РФ знать о данном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ? Конечно же, должен был знать, но проблема здесь не столько об осведомленности Пенсионного фонда РФ при выпуске данного письма, а скорей стоит вопрос о полномочиях Пенсионного фонда РФ давать толкования порядка применения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенции) и исполнения Постановлений ЕСПЧ. Если бы Пенсионный фонд РФ ограничился констатацией того факта, что ЕСПЧ не рассматривал вопрос о правильности расчета пенсии, а лишь правильности процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, то позиция Пенсионного фонда РФ была бы логичной. Однако, давая разъяснения по вопросу обязательности Постановлений ЕСПЧ, Пенсионный фонд РФ не только дал неверное разъяснение, но и вышел за пределы своей компетенции5.
И ссылка в Письме на обращение в Верховный Суд РФ с запросом о разъяснении отнюдь не извиняет Пенсионный фонд РФ. Более того, сам факт обращения в Верховный Суд РФ за разъяснением порождает вопросы о возможности неформального6 обращения государственного органа к суду. Возможность такого обращения государственным органом к высшей судебной инстанции вне процесса, не может породить появление процессуального акта, который был бы обязателен для кого-либо.
Однако, запрос был направлен и Верховный Суд РФ письмом от 12 сентября 2005 г7. дал ответ Пенсионному фонду РФ. В котором указал, что 19 августа 2005 года Президиумом Новосибирского областного суда по жалобе Праведной Л.А. было вынесено постановление, которым отменены определение Заельцовского районного суда г. Новосибирска об отмене судебных постановлений по делу Праведной Л.А. по вновь открывшимся обстоятельствам, а также решение районного суда и определение судебной коллегии по гражданским делам Новосибирского областного суда, которыми впоследствии в удовлетворении требований Праведной Л.А. было отказано. В результате восстановлена законная сила решения Заельцовского районного суда г. Новосибирска от 21 октября 1999 года, вынесенного в пользу Праведной Л.А., которое и подлежит исполнению.
Верховный Суд РФ также указал, что поскольку Европейский Суд по правам человека правильности применения пенсионного законодательства в отношении самой Праведной Л.А. и других пенсионеров не обсуждал, то решение Европейского Суда по правам человека по делу "Праведная против Российской Федерации" на других пенсионеров не распространяется.
Однако, в данном письме Верховного Суда РФ был упущен важный момент. Там не указано было на то, что применение процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам аналогичным образом (как в деле «Праведная против РФ») недопустимо и будет нарушением положений Конвенции. По всей видимости, российские власти все еще полагали допустимым применение процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных постановлений уже вступивших в законную силу по аналогичным делам, в связи с выпуском разъяснения Министерства труда и социального развития Российской Федерации.
Что, как мы уже писали ранее8 привело к тому, что в том же 2005 году ЕСПЧ принял 7 решений о приемлемости жалоб о нарушениях, аналогичных нарушениям установленных в деле «Праведная против России»: «Булгакова против России» Решение от 05/04/2005 (жалоба № 69524/01), «Кондрашина против России» Решение от 11/10/2005 (жалоба № 69533/01), «Левочкина против России» Решение от 17/11/2005 (жалоба № 944/02), «Смирницкая и другие против России» от 17/11/2005 (жалоба № 852/02), «Волкова и Басова против России» Решение от 17.11.2005 (жалоба № 842/02), «Жуков против России» Решение от 17/11/2005 (жалоба № 560/02).
В настоящее время, данные жалобы уже рассмотрены и вынесены Постановления ЕСПЧ. Полагаем уместным ограничиться рассмотрением лишь еще одного дела - «Булгакова против РФ», поскольку дела достаточно однотипны. В тоже время, комментирование и рассмотрение данных дел, несмотря на их однотипность, все же важно, поскольку федеральные органы исполнительной власти время от времени пытаются дать разъяснения о применении процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с тем, что каким-либо государственным органом дано какое-либо разъяснение.
Так, в Письме Федеральной налоговой службы от 14 сентября 2007 г. N ШС-6-18/716@ "О порядке применения разъяснений Минфина России по вопросам применения законодательства Российской Федерации о налогах и сборах" было указано на то, что положения писем Минфина России, изданных в соответствии с полномочиями, закрепленными за Минфином России статьей 34.2 Налогового кодекса Российской Федерации, в которых выражается позиция Минфина России по конкретным или общим вопросам, содержащимся в индивидуальных и (или) коллективных обращениях граждан и организаций, не могут рассматриваться в качестве устанавливающих обязательные для налоговых органов правила поведения, подлежащие неоднократному применению при осуществлении ими функций налогового контроля. В этом же письме было разъяснено, что арбитражные суды, рассматривающие возникающие в сфере налогов и сборов споры, также не связаны положениями указанных писем, поскольку в соответствии с частью 1 статьи 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подобные письма не входят в круг нормативных правовых актов, применяемых при рассмотрении дел.
Уже сам по себе пассаж о компетенции арбитражных судов, высказанный не в качестве позиции ФНС РФ, а в качестве объектного разъяснения, порождает вопросы, но и на этом ФНС РФ не остановилась. Далее ею было указано, что «в случае принятия судами решений, в основу которых легли разъяснения Минфина России, направленные налогоплательщикам и содержащие позицию не в пользу налоговых органов, налоговым органам надлежит обжаловать такие решения в установленном законодательством Российской Федерации порядке, либо заявлять о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам».
То есть, фактически ФНС РФ предлагает нижестоящим налоговым органам использовать разъяснение Минфина РФ в качестве вновь открывшегося обстоятельства.
Надо отметить, что в деле «Булгакова против РФ» первым вопросом, ответом на который задался ЕСПЧ, был вопрос о том, «может ли документ, изданный после завершения судебного разбирательства, рассматриваться как "вновь открывшееся обстоятельство». Суд обратил внимание на то, что «важно отличать "вновь открывшиеся обстоятельства" от "новых обстоятельств". Им было разъяснено, что обстоятельства, которые касаются дела, существуют на момент судебного разбирательства, остаются скрытыми от судьи и становятся известными только после завершения судебного разбирательства, являются "вновь открывшимися", а обстоятельства, которые касаются дела, но возникают только после завершения судебного разбирательства, являются "новыми". ЕСПЧ пришел к выводу, что в данном деле судом были перепутаны эти понятия.
Однако, в российском праве возможность возобновления производства либо пересмотра вынесенного судебного решения в связи с новыми обстоятельствами ни в ГПК РФ, ни в АПК РФ не предусмотрена. Возобновление производства в связи с новыми обстоятельствами предусмотрено только в УПК РФ. Хотя, конечно же, трудно дать разумное объяснение, почему в процедуре гражданского судопроизводства такая процедура не нашла отражения в процессуальных кодексах.
Впрочем, и в уголовном процессе процедура возобновления в связи с новыми обстоятельствами появилась лишь после провозглашения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г. №4-П. Здесь Конституционный Суд РФ установил, что статья 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР противоречила Конституции Российской Федерации в той мере, в какой она ограничивала основания пересмотра уголовных дел лишь ситуацией "вновь открывшихся обстоятельств", тем самым препятствуя исправлению судебных недостатков и ошибок.
В деле «Булгакова против РФ» власти Российской Федерации, ссылаясь на данное Постановление Конституционного Суда РФ, утверждали, что даже если Разъяснение являлось "новым", а не "вновь открывшимся обстоятельством", тем не менее, было возможно возобновить рассмотрение дела. Данное утверждение, сделанное от имени России, на наш взгляд, может быть в последующем интерпретировано, как связывающее Российскую Федерацию обязательством предоставлять своим гражданам права требовать возобновления производства в связи с новыми обстоятельствами. Хотя, конечно же, возможно сказать, что это всего лишь утверждение Уполномоченного РФ при ЕСПЧ, выраженное в состязательных бумагах по конкретному делу. Однако, полагаем, что поскольку, данное лицо действует от имени РФ, оно в силу принципа верховенства права лишено возможности предоставлять недостоверную информацию ЕСПЧ и обязано правдиво сообщать информацию о праве РФ. Соответственно, как минимум последующая практика российских судов, расходящаяся с утверждением Уполномоченного РФ при ЕСПЧ, может быть рассмотрена, как противоречащая официальной позиции РФ, либо, как основание для обвинения Уполномоченного РФ при ЕСПЧ в недобросовестности.
ЕСПЧ не отверг возможности того, что даже, не смотря на то, что в ГПК РФ не было предусмотрено процедуры возобновления производства в связи с новыми обстоятельствами, такая возможность лишь выводилась из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации.
В пользу такого подхода свидетельствуют позиции Конституционного Суда РФ, выраженные в Определении №36-0 от 08.02.2001 "По жалобе акционерной компании "Алроса" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР". На данное Определение Конституционного Суда РФ власти РФ при подготовке меморандума в ЕСПЧ не ссылались, возможно, потому что, несмотря на то, что Конституционный Суд РФ, указывая на то, что когда пересмотр ошибочного судебного решения не может быть осуществлен в обычной процедуре, возможность пересмотра должна быть предоставлена, все же в качестве этой процедуры указывает, процедуру по вновь открывшимся обстоятельствам. Хотя можно утверждать, что Конституционный Суд РФ создал новую процедуру - процедуру пересмотра судебных ошибок9.