Круглый год в Усть-Утке плотники строили барка-коломенки, каждая из которых могла поднимать до шести тысяч пудов. Ранней весной, сразу после ледохода, под выстрелы пушки коломенки, груженые чугуном и железом, отпускались «по струе». На коломенки набирали пришлый народ – завод обязывался уплатить за них недоимки, ценности этот пришлый народ для Демидовых не имел никакой (не свои ведь крепостные), и рисковали заводчики в этом опасном сплаве не столько людьми, сколько своим товаром – железом.
За сотни верст, кто на попутных, а кто и пешком, шли завербованные на «железный караван» крестьяне, шел на смертельно опасную работу с молитвами и уповая на «божескую милость», вручая свои жизни лоцманам. С огромной скоростью, местами до четверти километра в минуту, неслись барки-коломенки, управляемые веслами-потесями, мимо грозно ревущих скал-бойцов. И сто лет спустя сплав коломенок с железом по Чусовой сохранился без изменений, о чем свидетельствуют записки Д.Н.Мамина-Сибиряка. «Некоторые из них, - писал он, при ударе о боец переворачивает прямо вверх дном, а между тем барка имеет в длину 18 сажен и в ширину 4 сажени, в ней грузу 15000 пудов и около шестидесяти человек бурлаков...».
Но если барке сопутствовала удача, если она благополучно миновала все скалы-бойцы и не «обмеливалась», то 400 верст до Перми проходили всего за три дня. Конечно, никакими обозами, даже зимой, по санному пути перевезти все 200 – 300 тысяч пудов железа и чугунного литья – продукцию только одного Нижнетагильского завода – до Перми было невозможно. Вот и приходилось идти на такой страшный риск.
Но дальше путь вниз по Каме был несравненно спокойнее и безопасней. В устье Камы железо перегружали на барки меньшего размера – дальше предстояло идти вверх по течению конной, а то и бурлацкой тягой. Первая по Волге крупная сдача железа бывала, как правило, в Макарьеве – старинном кержацком селе, известном на всю Россию своей «Макарьевской ярмаркой». И снова в путь, теперь уж до самой Твери или Вышнего Волочка, где караван обычно зимовал, чтобы весной опять по «верховой воде» пройти знаменитые Боровические ворота-пороги. Затем, благополучно пройдя озеро Ильмень, реку Волхов и Ладожский канал, караван с железом входил, наконец, в Неву, чтобы через пару дней пристать с Адмиралтейской пристани Петербурга. А здесь уж железо, клейменое силуэтом соболя, сдавалось в казну или продавалось иностранным купцам, расходясь дальше по всему свету.
1.3 Мастера и «работные людишки»демидовских заводов
Демидовым везло на талантливых людей. Многими из успехов на своих заводах хозяева были обязаны энтузиазму и трудовому творчеству заводских умельцев, новаторов, талантливых мастеров.
Так уж получилось, что сегодня широко известны и прославлены имена «тагильских умельцев» – Ефима и Мирона Черепановых, Егора Кузнецова, Климентия Ушакова и других. Слава их заслужена. Но совсем незаслуженно забыты или полузабыты, или просто остались неизвестными имена демидовских мастеров, которые ещё в первой половине XVIIIвека своими изобретениями и открытиями так высоко вознесли Россию в металлургии и технике.
В ХХ веке западные экономисты сделали открытие: главной причиной промышленного успеха, главным богатством является не капитал, а таланты, знания людей, их способность создавать богатства. Можно вспомнить, что в не очень давние годы не только пропагандисты, но и историки-профессионалы объясняли горное могущество Демидовых с нещадной эксплуатацией. Что было, то было – и каторжный режим, и обманы, и обсчеты, и жестокие наказания, и даже злодеяния. Об этом свидетельствуют исторические документы и народные легенды. Но по жестокости эксплуатации им не уступали и казенные заводы, а демидовских показателей достичь не могли.
Оказывается Демидовы мало платили, а порой и обсчитывали приписных крестьян, которые выполняли подсобные, неквалифицированные работы. специалистов же они ценили хорошо, лучше, чем на других заводах, и на этом выигрывали. Никита и Акинфий Демидовы выискивали и собирали талантливых мастеров любыми способами: принимали беглых и пришедших с других заводов, выпрашивали у губернаторов и горных начальников, переманивали у своих конкурентов, выписывали за большие деньги иноземцев или просто-напросто крали.
По подсчетам историка А.С.Черкасовой, уже в 1921 году на Невьянском заводе находилось 250 квалифицированных работников – мастеров и подмастерьев, в то время как на Алапаевском их имелось всего 73. Причем, только пятая часть специалистов прислана в Невьянск «по указу», а остальные наняты «вольным наймом».
Готовых мастеров тогда в России было мало. А Невьянский завод рос, и множились его фабрики, строились новые заводы. Росла и потребность в спеицалистах. А раз нет готовых мастеров – нужно их создать, выучить. И Невьянский завод Демидовы превратили в своего рода школу, «академию» по подготовке мастеров высокого класса, и это произошло ещё во времена Никиты Демидова. У них обучались ученики и казенных заводов. Демидовские мастера участвовали в сооружении многих казенных заводов. О нехватке хороших мастеров Геннин писал и адмиралу Апраксину, покровителю Никиты Демидова: «Того ради покорно прошу – пожалуй, мой батюшка, изволь к нему отписать, чтобы он в даче оных мастеров со мною не спорил».
Лучшими в России стали доменные мастера уральских заводов Демидова. Причем они возводили оборудование вовсе не по существующему английскому образцу, а по вновь изобретенному, в несколько раз превосходящему лучшие европейские.
Сейчас доказано, что в строительстве Невьянской башни впервые в мире был использован принцип железобетона, нашедший своё широкое применение в зодчестве уже в ХХ веке. Там же был установлен металлический громоотвод, тогда как во всех учебниках по физике записано, что громоотвод (молниевод) изобретен американским учетным в 1752 году. Все эти изобретения, прямо скажем мирового масштаба, а имена изобретателей могли бы стать национальной гордостью. Но не стали. Мы не знаем имен этих гениальных мастеров, как и имени изобретателя царь-домны, и почему так? – один из загадочных вопросов, которые возникают при изучении истории первых Демидовых.
Одна из версий: Демидовы принимали на своих заводах беглых, которые находились вне закона и скрывались от правительства или церкви. Среди них могли находиться и незаурядные мастера, чей талант раскрылся на заводе. Но Демидовы опасались упоминать их имена в документах.
Очень важно рассказать о связи Демидовых со старообрядцами. Дело в том, что уже давно историками говорится, что заводы Демидова стали «раскольничьими гнездами»: раскольники заинтересовали Акинфия прежде всего принадлежностью к рудному и литейному делу, именно среди старообрядцев объявились рудоплавцы самого высокого класса. Демидовы и раньше старались привлечь на свои заводы староверов разных городов, например, ещё в 1716 году по приказу царя (которого, надо полагать, умолил об этом Демидов) начальник олонецких заводов прислал в Невьянск доменщика Федора Казанца и «дощатого» мастера Плечева. Но были и другие пути привлечения мастеров из раскольников, сокрытые от посторонних глаз. Демидовы, и особенно Акинфий Никитич, выходили прямо на старообрядческих руководителей и имели с ними дела.
А когда в свои последние годы Петр Iобрушил на староверов волну репрессий, десятки тысяч раскольников нашли прибежище на Урале и в Сибири, очень многие оказались на демидовских заводах и работали у Акинфия рудознатцами, мастерами, подмастерьями. Все (буквально все!) приказчики и управляющие его заводов были раскольниками. А ведь грозный Петр требовал, чтобы староверам «ни у каких дел начальниками не быть, а быть токмо в подчинении». Но Акинфий дерзко пренебрегал императорскими угрозами и каждый раз бросался на защиту своих приказчиков-раскольников, если им угрожала опасность от властей. Были случаи когда он вытаскивал их из лап Тайной канцелярии.
Старообрядцы составили костяк, основное население Акинфиевых заводов. Чтобы не быть голословной, сошлюсь на подсчеты профессиональных историков: «На 12 уральских заводах А.Демидова во время второй ревизии учтено 4159 раскольников…Они составляли 43% людей, учтенных ревизией. Однако на самом деле раскольников было больше, так преследования со стороны светских и духовных властей заставляли многих скрывать своё вероисповедание".
Получается, что демидовская горная империя – в то же время и царство старообрядческое; Невьянск, а затем и Нижний Тагил превратились не только в горные, но и раскольничьи столицы, произошло соединение, скорее даже слияние старообрядчества с демидовским горным царством. Старообрядца становятся управляющими заводов, приказчиками, занимают и все другие руководящие должности в заводских поселках. Большинство их – и среди мастеровых, и работных людей. Это выгодно Акинфию – среди раскольников много одаренных людей, они не пьют вина, умеют хранить тайны и секреты, дисциплинированы и терпеливы, великолепно работают. Это на руку и старообрядцам – могучая фигура Акинфия Демидова защищает их от преследований и репрессий светских и церковных властей.