Смекни!
smekni.com

Проблемы мотивации в современной психологии (стр. 11 из 25)

В процессе волевой борьбы побуждений, для ко­торой характерно противоречие сознательной и им­пульсивной тенденций, формируются два мотивацнонных образования, которые в определенном смысле прямо противостоят друг другу. Причем то из них, которое представляет сознание, разум, совесть под­ростка, нередко не может удержаться на позиции объективной, беспристрастной оценки обстановки, а стремясь противостоять и динамически преодолеть импульсивную тенденцию, представляет собой как бы негативное ее отражение; Всякого рода нейтральные и смягчающие этот конфликт соображения нередко отбрасываются как могущие ослабить волевое побу­ждение и усилить импульсивное влечение. Именно поэтому в напряженной волевой борьбе подросток нередко впадает в крайность, намеренно заостряя н поляризуя конфликт, пытаясь тем самым мобилизо­вать динамические возможности имеющихся побужде­нии, доводы сознания, интеллекта па преодоление неразумного влечения.

В этой поляризации сознательно-волевой тенденции, в этой крайности, «экстремизме» решений и поступков, в отсутствии спокойной, рассудительной мудрости дей­ствительно разумного решения ясно просматривается острота мотивационного конфликта, приблизительное равенство противостоящих мотивационных тенденций и переживание опасности того, что, отказавшись от жесткого волевого решения, он не сможет удержаться на зыбкой точке «умеренной разумности» и соскольз­нет на противоположный полюс импульсивного вле­чения. В поляризации волевой мотивационной тенден­ции, в ее упрощении, некоторой примитивизации и чрезмерной прямолинейности подросток видит сред­ство объединения входящих в нее побуждений, ее усиления перед противостоящим динамически мощным влечением.

Одной из важнейших сторон формирующегося со­знания является интенсивно развивающееся самосозна­ние, т. е. та функция сознания, которая связана с анализом, контролем над собственной системой мотивов, формированием и укреплением разумных и преодолением нежелательных. Этот этап формирова­ния мотивации состоит в развитии целой системы собственных жестких сознательно-волевых установле­нии: требований к себе, правил, норм поведения, принципов жизни и основной направленности деятель­ности.

Рассматривая волевые процессы как интегративные, Рубинштейн писал: «Воля в собственном смысле воз­никает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии по отношению к своим влечениям, к тому, чтобы так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен быть в состоянии подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя как «я», как субъекта, у которого могут иметься те или иные влечения, но который сам не исчерпывается ни каким-нибудь одним из них, ни их суммой, а, возвышаясь над ними, в состоянии про­извести выбор между ними».

Динамическое и содержательно-смысловое объеди­нение побуждений достигает довольно высокого уров­ня лишь в юношеском возрасте. Л. И. Божович пишет об этом периоде развития мотива: «По со­держанию на первое место выдвигаются мотивы, связанные с жизненным планом ученика, его намерениями в будущем, его мировоззрением и самоопре­делением. По своему строению мотивационная сфера юноши начинает характеризоваться не рядоположностью мотивов, а их иерархической структурой, на­личием определенной системы соподчинения различных мотивационных тенденций на основе ведущих обще­ственно значимых и ставших ценными для личности мотивов. Наконец, по механизму действия мотивы в старшем школьном возрасте являются не непосред­ственно действующими, а возникающими на основе сознательно поставленной цели и сознательно при­нятого намерения».

Но аффективные побуждения ситуативно-импульсив­ного типа встречаются и у взрослых. Однако у них больше возможностей преодолеть это побуждение, выйти в мотивационном отражении действительности за узкие рамки 'ситуации. И этот выход неизбежно означает распад данного мотива, как такового, и его преобразование в мотив иного структурного уровня, с более широким временным потенциалом. Не слу­чайно многочисленные практические советы по пре­одолению неразумных аффективных вспышек (просчитать до 10 и т. д.) сводятся в основном к все­мерному затягиванию аффективного «разряда», хотя бы небольшой его отсрочке, когда нескольких секунд бывает достаточно для распада, угасания аффектив­ного мотива и соответствующего снижения эмоцио­нальной напряженности.

Характерное для некоторых аффективных пережи­ваний состояние нетерпения и вытекающего отсюда раздражения является результатом установки, сосре­доточения на ожидаемом ближайшем результате, мо­менте завершения, удовлетворения некоторого мотива. Эта настоятельная потребность в удовлетворении, концентрированность на этом моменте фактически отрицает, отвергает ту отсрочку удовлетворения, которая связана с деятельностью или пассивным ожи­данием, вступает с ним в психологический кон­фликт.

«Идеальное» состояние — это состояние полной удовлетворенности потребности: «идеальный» акт удовлетворения — это моментный «точечный» акт, ли­шенный временной развертки. Однако реально удов­летворение потребности — это не моментный акт; оно опосредовано внешней средой с ее нередко жестко заданными процессами. Материальный мир существует только в виде процесса. Пространственно-временная развертка, движение являются формой существования материи. В мире не существует вневременных актов. Поэтому и удовлетворение потребности неизбежно развертывается в некоторый процесс, который может занимать самые различные промежутки времени от более или менее краткого периода вплоть до беско­нечности. Поскольку удовлетворение опосредуется объ­ективно детерминированными процессами, этапами осуществления этих процессов вплоть до конечного момента удовлетворения, процесс деятельности пред­стает как совершенно необходимое средство, способ удовлетворения потребности.

Для временной характеристики побуждения важно отметить, что период его действия, будучи более или менее протяженным, включает в себя не только настоящее, но и прошлое и будущее. К. Левин по этому поводу писал: «Жизненная сфера индивида, далеко не ограниченная тем, что он рассматривает как настоящую ситуацию, включает будущее, настоя­щее, а также прошлое. Действия, эмоции и, безусловно, мораль индивида в любом случае зависят от его общей временной перспективы» 1. Характеризуя далее основную тенденцию развития временной сферы по­буждений в процессе онтогенеза, он утверждал: «Ре­бенок живет в основном настоящим. Его цели — это непосредственные цели; когда он отвлекается, он быстро «забывает». По мере того как индивид стано­вится старше, его. будущее и его прошлое все более и более влияют на его состояние и действия. Цели ребенка школьного возраста могут уже включать переход в следующий класс в конце года. Годами позже, будучи отцом семьи, тот же человек будет часто оперировать десятилетиями при планировании своей жизни» 2.

Будущее и прошлое имеют в некотором отноше­нии единую психологическую характеристику. Это связано с тем, что и будущее и прошлое опосредует настоящее — настоящие обстоятельства и мотивационные тенденции. Опыт прошлого и предвидение буду­щего говорят о том, что настоящее нужно понимать не так, как оно представляется непосредственно, а бо­лее глубоко и многосторонне: не статически, а в ди­намике, не как моментную точку, а как обширную временную длительность. И если в строго абстракт­ном смысле настоящее — это лишь временная точка, через которую будущее постоянно переходит в прош­лое, то актуальное настоящее нужно брать и учиты­вать как широкую сферу, включающую в себя тем самым отрезки прошлого и будущего, простираю­щиеся более или менее далеко в обе стороны от настоящего момента.

Без прошлого опыта невозможно предвидение бу­дущего, а без предвидения будущего все прошлое и настоящее теряет смысл. Прошлое дает возмож­ность понимать настоящее, осмысливать его, так как прошлое — это то, что было настоящим, актуальным;

в будущем предвидится и обеспечивается настоящее, т. е. будущее — это то, что становится настоящим.

Подобно тому, как без учета опыта прошлого нельзя предвидеть будущее, так и прошлое нельзя рассматривать без широкой временной перспективы будущего. Способность заглядывать в прошлое и бу­дущее — это в психологическом смысле одна и та же способность.

Мотивационная стратегия низшего типа, характер­ная для детского возраста, но проявляющаяся иногда и у взрослых, отличается тем, что наибольшую зна­чимость имеют здесь события настоящего момента. При переключении на прошлое или будущее значи­мость резко убывает и на некотором временном удалении становится равной нулю. Между тем реаль­ное мотивирующее влияние всякого события на теку­щее поведение определяется именно значимостью на­стоящего. Известно, например, что для личности пси­хопатического склада характерен, с одной стороны, недостаточный учет прошлого опыта, а с другой — недостаточное планирование, временная организация поведения через предвосхищение будущего.

Это сокращение временной сферы мотивации оп­ределяющим образом влияет на поведение. Оно при­водит прежде всего к неадекватной переоценке бли­жайших событий и недооценке отдаленных. Далеко отстоящее событие, даже если оно более важно и более длительно во времени, обычно недооценивается. В этом плане расширение временной сферы мотивации приводит к тому, что в ее рамках все времен­ные точки жизнедеятельности человека становятся равнозначными, относительно безразличными и имен­но поэтому могут оцениваться беспристрастно и адекватно в соответствии с действительно объектив­ным критерием временной длительности влияния и важности того или иного события, независимо от его «местоположения» во времени. Положение события во времени не может быть вообще безразличным для его психологической сущности. Оно учитывается и в условиях широкой сферы мотивации, но в отличие от узкой сферы не по слепому принципу «с глаз долой — из сердца вон», а в соответствии с объек­тивной оценкой настоящего или будущего и в зави­симости от целесообразности принести одно в жертву другому.