Наша марка
Когда в 90-х годах иностранные сети модной недорогой одежды начали "на пробу" открывать первые магазины в Москве, неизбалованный отечественный потребитель воспринял их совсем не так, как воспринимает потребитель западный. Магазинчики марки NafNaf и аналогичного ей уровня были возведены в ранг бутиков, а цены превосходили европейские в лучшем случае вдвое.
Начиная с 2002 года стали активно развиваться крупные торгово-развлекательные центры, и иностранцы начали осваивать новый рынок. Конкуренцию им попытались составить российские сети магазинов недорогой и модной одежды, таких, как WoolStreet, Sela, Oggi. Некоторые из отечественных марок просуществовали недолго. Бывший гендиректор компании--владельца брэнда Disegni, а ныне директор по внешним связям Стокгольмской школы экономики Людмила Маргулец объясняет это так: "Чтобы создать марку, подобную Benetton или Zara, нужны не только деньги, но и традиции и опыт менеджмента -- все-таки этот `газон` выращивают 200 лет. Потому что даже тогда, когда у нас пытаются полностью скопировать западную модель, получается художественная самодеятельность -- не надо забывать о том, что рынок модной одежды на Западе имеет давние традиции и подчиняется жестким законам. Сегодня это не столько законы моды, сколько законы маркетинга.
В середине 90-х годов мы создали сеть модных магазинов Disegni. Причем это были не просто коллекции одежды -- мы продвигали образ и стиль. Нам очень помогал американский партнер. Благодаря западному опыту менеджмента мы быстро открыли больше 30 магазинов в Санкт-Петербурге, Москве, других городах. Мы могли бы стать российской Zara. К сожалению, потом партнеры поссорились, и бизнес развалился".
Несмотря на чисто российские особенности, многим отечественным маркам удалось добиться вполне ощутимого успеха -- например, оборот сети Sela в прошлом году составил $160 млн (оборот Benetton в России составил около $100 млн). Однако добиться признания у западных модников им вряд ли удастся. Более того, эксперты скептически смотрят на саму возможность выхода отечественных компаний на мировой рынок. Анна Лебсак-Клейманс: "На Западе, например, крупные торговые центры начали строить с 50-х годов. Вместе с торговыми центрами появился сетевой формат работы розничных операторов одежды. За это время были выстроены огромные розничные сети с магазинами, количество которых измеряется сотнями и даже тысячами (GAP, Zara, H&M, Benetton, Mexx и многие другие). С ними конкурировать достаточно сложно.
Для основания и запуска новой сети необходимы колоссальные капиталовложения. В современных условиях минимальный стартовый бюджет модной сетевой марки `с нуля` начинается от $10 млн. Что касается выхода нашей сети за пределы России: гипотетически это возможно, но только для крупных игроков. При этом очевидно, что выход на западные рынки в виде новой сети из России будет стоить гораздо дороже, чем развитие на собственном. А риски этих инвестиций более высокие. Так что возникают сомнения в обоснованности такого шага".
К тому же, по мнению экспертов, в нашей стране слишком развито поклонение западным брэндам, на фоне которых даже самый продвинутый "отечественный продукт" выглядит бледно. Комментирует Александр Васильев: "Русские клиентки одурманены громкими брэндами. Так они прикрывают собственное незнание -- `я не знаю, как одеться, но Диор-то знает, поэтому я в Диоре с ног до головы`. На Западе модно не одеваются вообще. Женщины не хотят быть сексуальными. Никто, например, не носит каблуков -- они являются признаком неработающей или часто тяжело работающей публичной женщины. Там женщина думает не о том, как себя подать и продать, а о том, что она из себя представляет как интеллектуал, творческая личность, человеческий материал. Стопроцентное поклонение брэнду говорит об оторванности от европейской культуры. Нося брэнды, мы не верим в себя: мол, я плохенькая, но на мне хорошее".