Демографический потенциал является одним из ключевых показателей социокультурной динамики российской геополитики, поскольку он всесторонне характеризует исходный, человеческий потенциал страны. Демографический потенциал включает в себя: численность населения и его воспроизводство, рождаемость, смертность, возрастную структуру, жизненный потенциал. Следует отметить, что на динамику и структуру демографического потенциала непосредственное влияние оказывают состояние хозяйственной деятельности, экономические реформы, войны и иные возмущающие воздействия кратковременного и долговременного порядка (см. табл. 1).[1]
В предлагаемой таблице представлена динамика изменения численности населения России за последние 50 лет.
Наблюдаемая с 1992 г. убыль численности населения прогнозировалась еще давно, кризисные явления лишь усугубили эту тенденцию, а распад СССР частично сгладил убыль населения за счет чистой миграции в Россию из бывших союзных республик.
Главными причинами уменьшения численности населения стали падение рождаемости и рост смертности, которые в последнее десятилетие вызваны, главным образом, социально-экономическими причинами. Это касается охраны здоровья населения, которая в современной России не обрела статус государственного приоритета. Некоторые авторы такое состояние определяют даже как демографическую войну, вследствие которой происходит снижение рождаемости, в первую очередь русского этноса (на фоне роста численности населения, в частности бывших среднеазиатских республик).
При этом следует иметь в виду, что геополитическая целостность России укрепляется исключительно русским этносом. Геополитический статус России напрямую связан с процессами депопуляции. К концу 90-х гг. средняя плотность населения России составила 8,7 человек на 1 кв. км, что в 14 раз меньше, чем в Китае, в 17 раз меньше, чем в Западной Европе и в 30 раз меньше, чем в Японии. В демографическом отношении геополитически наиболее уязвимыми являются регионы восточной зоны России. Данные прогнозных расчетов говорят о том, что, по крайней мере в ближайшее десятилетие, население России будет непрерывно сокращаться, что обусловливает рассмотрение демографического фактора российской геополитики в качестве одного из ключевых. Компонентами этого фактора выступают:
· иммиграционная политика, регулирующая миграционные потоки в Россию (из этого следует необходимость учета разнообразия межкультурных связей);
· охрана здоровья населения (следует вернуться к опыту культурной революции в советское время);
· расширение временных границ жизненного потенциала, измеряемого числом людей с учетом прожитого ими совокупного времени.
И последнее, на что следует обратить внимание, это на роль трудового потенциала в совокупном демографическом и жизненном потенциале, поскольку именно трудовой потенциал выступает ключевым в составе демографического фактора геополитического бытия. Если в 70-х гг. наблюдался наибольший прирост трудоспособного населения за счет собственных источников, то уже в 80-х гг. этот прирост происходил за счет миграции из бывших союзных республик. После 2006 г. ожидается обвальное сокращение трудоспособного населения.
Демографический потенциал является, в определенном смысле, безличностным показателем социокультурной динамики в ее количественном измерении. Качественные характеристики социокультурной динамики могут быть раскрыты, если обратиться к анализу социальной стратификации российского общества. При этом исходными критериями социальной стратификации и, соответственно, статуса социальных групп принято считать:
· экономический потенциал (размеры собственности, доход и уровень жизни);
· политический потенциал (объем и эффективность властных и управленческих функций);
· социокультурный потенциал (уровень образования и квалификации, профессионализм, качество жизни).
По этим критериям осуществляется стратификация современного российского общества, связанная с выделением в нем четырех социальных слоев. К ним относят верхний слой, удельный вес которого в составе работающей части населения составляет (по состоянию на 1997г.) 6%; средний слой — 18%; базовый слой — 66%; нижний слой — 10%. Для выявления глубинных процессов социокультурной динамики необходимо идентифицировать субъекты социального действия (социальные группы) внутри данных социальных слоев.
Верхний слой включает следующие социальные группы (в скобках указан удельный вес группы в слое в среднем за 1993-1997 гг.): - крупные и средние предприниматели, бизнесмены (66%); — руководители производства, высокооплачиваемые специалисты (26%); - бюрократия, высшие офицеры армии и силовых структур (8%).
Средний слой включает такие социальные группы: — мелкие предприниматели и полупредприниматели (47%); — высококвалифицированные специалисты (21%);— занятые в управленческих структурах (16%); — военнослужащие (16%).
Базовый слой включает следующие социальные группы:— массовая интеллигенция (15%); — полуинтеллигенция, служащие (21%); — массовые профессии торговли и сервиса (26%); — индустриальные рабочие (29%); — крестьяне и фермеры (9%).
К нижнему слою относятся работники низкой квалификации или без профессии.
Об участии представителей различных слоев в функционировании социальных институтов и формировании гражданского общества как интегральных показателей социокультурной динамики см. табл. 2.[2]
Приведенные данные позволяют выявить некоторые тенденции в социокультурной динамике. Верхний слой, представленный преимущественно молодой частью населения, выражает озабоченность недостаточной легитимностью своего статуса, средний слой предстает наиболее устойчивым, в неблагоприятном положении находятся базовый и нижний слои, что негативно сказывается на социальной стабильности общества. Изменения в социальной структуре российского общества неизбежно ведут к трансформациям в общественном мнении, мировоззренческих установках и (пока еще в незначительной степени) в архетипах сознания и поведения. Иначе говоря, при рассмотрении геополитической стратегии России необходимо учитывать эти социально значимые подвижки, оказывающие непосредственное и опосредованное (через формы общественного сознания и трансформацию социальных ценностей) воздействие на национально-государственную идеологию.
Одним из видов национального богатства России является ее научно-технический потенциал, выступающий основным фактором экономического роста и геополитического могущества. Наука и передовые технологии стали непосредственной производительной силой, поэтому очевидные кризисные процессы, протекающие в современной отечественной науке, негативно сказываются практически на всех сторонах социальной жизни. К концу 90-х гг. в нашей стране был накоплен огромный научно-технический потенциал. Достаточно сказать, что только в СССР (а также в США) осуществлялись работы практически по всем направлениям естественных, общественных и технических наук.
В силу относительной замкнутости советской экономики продуктивно работала наука на нужды ВПК. В оборонной науке и технике были разработаны так называемые базовые технологии, т. е. системы всех технологических процессов, охватывающих области НИР, ОКР, подготовки производства, самого производства, сбыта и сервисного обслуживания. К примеру, в авиации макротехнологии представляют комплекс, включающий порядка 600 технологий, а при создании космического корабля «Буран» были задействованы более 1600 технологий. Из 46 макротехнологий, которыми обладают 7 промышленно развитых стран, на долю США приходится 20-22 макротехнологии, на долю Германии — 8-10, Японии — 7, Англии и Франции — 3-5, Швеции, Норвегии, Италии и Швейцарии — по 1-2 макротехнологии, по которым эти страны разделяют или делят лидерство. Перед Россией стоит задача довести к 2010 г. до 6-7, а к 2025 г. до 12-16 макротехнологий. В настоящее время подобного рода макротехнологии в нашей стране имеются в области авиации, космонавтики, ядерной энергетики, судостроения, специальной металлургии, энергетического машиностроения.
Кризисные явления в науке на протяжении последнего десятилетия вызваны сокращением государственных ассигнований на ее развитие, оттоком работников из сферы науки. В результате происходит спад научного капитала. При нынешних размерах ассигнований на науку возможно достижение уровня научного капитала 1990 г. лишь к 2020 г. Поэтому высока вероятность необратимого разрушения научно-технического потенциала. Исправить это положение можно лишь в том случае, если государство станет основным финансистом науки и потребителем научно-технической продукции. Для этого доля общих затрат на науку относительно ВВП должна быть не ниже 1,5%, что соответствует уровню примерно 4% расходов федерального бюджета.
Итак, рассмотренные выше компоненты национального богатства позволяют проводить содержательный, многомерный анализ социокультурной динамики, которая в своих внешних проявлениях воплощается в геополитической повседневности и стратегии России. И наоборот, геополитический статус современной России — тот рубеж, с позиций которого необходимо осуществлять анализ глубинных социокультурных детерминант различной степени влияния.
Государственный патриотизм. Смена идеологических парадигм, социальных ценностей не проходит бесследно для общества. Осознание новых реалий, новых общественных связей и отношений, их принятие (или непринятие) требуют напряжения душевных сил, мобилизации внутренних ресурсов и, самое главное, времени. Процессы трансформации в России связаны с глубокой модификацией системы ценностей и моделей социально-экономического поведения. За последние десять лет страна претерпела сужение географических границ, изменились ее название и государственная символика. Эти обстоятельства усилили и без того высокую нестабильность социальной среды. В процессе адаптации к новым условиям в обществе формируется макроидентичность на основе новой системы ценностей. Однако процесс этот происходит очень медленно, так как разброс ценностей россиян чрезвычайно велик и подчас ценности эти являются полярными (общество -власть, столица - провинция, Сибирь - Центр, интеллигенция - народ, состоятельные - бедные). Такое кризисное состояние системы ценностей в значительной мере препятствует эффективному развитию трансформационных процессов.