Смекни!
smekni.com

Биографический метод в социологии (стр. 2 из 5)

Глава II. СБОР И ОБРАБОТКА БИОГРАФИЧЕСКИХ ДАННЫХ

2.1. Сбор биографического материала

Любой устный или письменный рассказ субъекта о событиях его жизни может рассматриваться в качестве биографического ма­териала. При определенных условиях для воссоздания «истории жизни» могут использоваться и вторичные источники — мемуары других лиц, письма, официальные документы и т. п. Например, если обратиться к исследованиям «истории жизни» организаций, К. Литлер изучал трудовые отношения в двух британских компаниях в 1930-е гг. Интервьюирование профсоюзных активистов, участво­вавших в событиях того времени, было дополнено материалами архивов этих компаний и газетными сообщениями, касавшимися тру­довых конфликтов, которые там происходили. В недавнем совмес­тном исследовании британских и российских ученыхизучалась, в частности, кадровая политика на предприятиях разного типа («не­благополучных», «благополучных», «новых»). Помимо анализа до­кументов кадровой и экономической статистики использовались полуструктурированные интервью работников предприятий, ос­новной темой которых стали трудовые биографии респондентов (всего было проведено 260 интервью на 12 предприятиях).

Важно, однако, различать биографические (автобиографичес­кие) истории и так называемые устные истории. Устная исто­рия — это фактуально точное воссоздание определенных истори­ческих событий. В ее фокусе — не субъективный опыт деятеля, а историческое знание о событиях, процессах, движущих силах и причинах. Устные истории, рассказанные участниками событий, ис­пользуются для накопления такого исторического и фактического знания. Историческое знание «с точки зрения очевидца» необходи­мо, например, антропологу, стремящемуся воссоздать историю раз­деления труда между соседними племенами или историю вражды между кланами. Историк — представитель школы «Новой социаль­ной истории» также сможет использовать устные истории, напри­мер, описывая бурные политические изменения «снизу» как изме­нения повседневной жизни простых людей.

В социологии принято различать три основных типа «историй жизни»: полные, тематические и отредактированные.

Полная «история жизни» в идеале очерчивает весь жизненный опыт субъекта — от колыбели до могилы (что само по себе не тре­бует большого объема и степени детализации).

Тематическая «история жизни» отличается от полной тем, что она относится преимущественно к одной стороне или фазе жиз­ненного цикла субъекта. Например, Э. Сазерленд написал книгу о профессиональной карьере «вора в законе», который выступил в качестве соавтора произведения. Сазерленд подготовил опрос­ник, позволивший структурировать письменный рассказ своего соавтора, провел ряд дополнительных интервью и прокомменти­ровал получившуюся «историю жизни». Однако он не использо­вал никакие дополнительные источники.

Отредактированная «история жизни» может, вообще говоря, быть и полной, и тематической. Ее основная особенность — веду­щая роль социолога-интерпретатора, явно организующего биогра­фический материал в соответствии с теоретической логикой, изби­рательно редактирующего и интерпретирующего исходный рассказ (или рассказы) субъектов для того, чтобы ответить на поставлен­ные в исследовании вопросы. Нередко множество отредактиро­ванных «историй жизни» становятся иллюстративным или дока­зательным материалом в теоретическом по сути исследовании. Примером может служить знаменитая работа И. Гофмана «Стиг­ма». Под «стигмой» здесь понимается свойство (атрибут), рассмат­риваемое как порочащее, неуместное для представителя опреде­ленной социальной категории и отличающее его от социально определяемой «нормы» (например, значительный физический де­фект, моральное «уродство» наподобие алкоголизма, принадлеж­ность к «не той» расе и т. п.). Так, в главе, посвященной типам «духовной карьеры» стигматизированных людей, Гофман исполь­зует десяток различных автобиографических источников, мемуа­ров, «жизненных историй», чтобы показать, как влияют на личност­ную идентичность время и обстоятельства осознания субъектом своей стигмы, ее очевидность для окружающих и т. п. Субъектами «жизненных историй» здесь оказываются и человек, заболевший в юности полиомиелитом, и профессиональная проститутка, и сле­пая девушка, и гомосексуалист.

Основными источниками биографических данных, как уже го­ворилось, служат, помимо опросов и интервью, публичные и част­ные архивные материалы.

Интервью, опросники и дословные записи устных сообщений неизменно играют ведущую роль в получении значимых для социо­логии «историй жизни». Их применение гарантирует релевантность получаемых сведений той теоретической проблеме, которая стоит перед социологом (хотя эта «социологическая релевантность», по мнению некоторых, достигается ценой меньшей спонтанности и непосредственности изложения). Процедуры интервьюирования и опросники, используемые в этом случае, по сути, отличаются от традиционных для социологии лишь тем, что они отчетливо струк­турированы временной перспективой человеческой жизни как цело­го. Опросник, или «биографический путеводитель», используемый при интервьюировании, позволяет субъекту упорядочить свой рас­сказ и уделить достаточное внимание всем фазам жизненного цикла (детство, юность и т. п.) и всем сферам жизненного опыта (семья, карьера и т. п.), которые значимы для него и (или) интересуют соци­олога. Помимо того, что биографический опросник или краткий те­матический путеводитель позволяют не позабыть или не пропустить существенные сведения, они полезны и самому исследователю как средство отчетливой и явной операционализации тех понятий, кото­рые он собирается использовать в теоретическом анализе.

Заметим здесь, что нередко биографический материал собира­ется в ходе вполне традиционного выборочного обследования. В большинстве случаев выборка такого исследования представляет какую-то возрастную когорту или профессиональную группу. Ра­зумеется, исходя из практических соображений стоимости широ­комасштабного интервьюирования и доступности «редких» сово­купностей, исследователи чаще всего ограничиваются квотной выборкой. Например, в осуществленном в 1970-е гг. ис­следовании социальных изменений в канадской провинции Квебек было собрано 150 биографических интервью тех, кто начинал свою профессиональную карьеру в 1940-е гг.

Даже в тех случаях, когда социолог проводит серию глубинных («клинических») интервью без использования жесткого плана бе­седы или «путеводителя», он ориентируется на какую-то совокуп­ность теоретически значимых тем, пунктов беседы и постоянно возвращается к их обсуждению. В качестве примера мы можем ис­пользовать известную работу «отца-основателя» этнометодологии Г. Гарфиикеля, посвященную анализу «индивидуального случая» изменения полового статуса. Основной эмпирический материал здесь — это многочисленные интервью Агнессы, девятнадцатилет­ней девушки, рожденной и воспитывавшейся до 17 лет как мальчик и сознательно решившей сменить пол. Агнесса к моменту поступ­ления в университетскую клинику уже два года жила в облике де­вушки и успешно скрывала от окружающих свой секрет. По ее собственным словам и некоторым косвенным данным, она всегда хотела стать нормальной женщиной и ощущала себя девушкой, рас­сматривая свои нормальные мужские гениталии как «злую шутку природы», превратность судьбы. С точки зрения генетики, анато­мии и эндокринного статуса, Агнесса представляла собой редкий случай «чисто гормональной» (тестикулярной) феминизации в под­ростковом возрасте: физиологически и анатомически нормальные мужские органы соседствовали с вполне отчетливыми женскими вторичными половыми признаками, и внешне, для неосведомлен­ных наблюдателей, Агнесса выглядела как привлекательная юная девушка. Конечно, Гарфинкеля интересовал не сам по себе «меди­цинский случай». Его интересовала та тонкая социальная «работа», направленная на достижение и сохранение избранного сексуально­го статуса, которую приходилось осуществлять Агнессе. Любая ошибка, нарушение нормативных ожиданий окружающих, откло­нение от «социально-понятных» ролевых моделей привели бы Аг­нессу к краху ее идентичности и к полной маргинализации. Однако Агнесса не только «управилась» с необходимостью вести обычный, социально-принятый образ жизни молоденькой девушки, иметь подруг и поклонников и т. п., но и добилась сложной хирургической операции, которая позволила избавиться от мужских генита­лий и обрести — средствами пластической хирургии — «мини­мальный анатомический набор», необходимый, чтобы стать «обыч­ной женщиной» (конечно, лишенной собственно репродуктивной функции). Именно сложная «жизненная история» Агнессы дала возможность проанализировать те механизмы конструирования и поддержания «правильного», рационального и «объяснимого-с-точ-ки-зрения-других-людей» статусно-ролевого поведения, которые в повседневной жизни «нормальных» мужчин и «нормальных» жен­щин не осознаются и действуют автоматически.