По объекту или сфере деятельности разграничиваются нормы, действующие в области определенных видов отношений: политические, экономические, эстетические, религиозные и т.д. По содержанию: нормы, регулирующие имущественные отношения, общение, обеспечивающие права и свободы личности, регламентирующие деятельность учреждений, взаимоотношения между государствами и т.д.
По месту в нормативно-ценностной иерархии: основополагающие и второстепенные, общие и конкретные. По форме образования и фиксации: жестко фиксированные и гибкие. По масштабам применения: общие и локальные.
По способу обеспечения: опирающиеся на внутреннее убеждение, общественное мнение или на принуждение, на силу государственного аппарата.
По функциям: нормы оценки, ориентирующие, контролирующие, регламентирующие, карающие, поощряющие.
По степени устойчивости: нормы, опирающиеся на социальную привычку, на обычай, традиции и не имеющие такого основания и др.
Нормативные системы общества не являются застывшими,навсегда данными. Изменяются саминормы, изменяется отношение к ним.Отклонение от нормы столь же естественно,каки следование им. Полное принятие нормы выражается в конформизме, отклонение от нормы – в различных видах девиации, девиантного поведения. Во все времена общество пыталось подавлять различными способами нежелательные формы человеческого поведения. Резкие отклонения от средней нормы,какв положительную, так и в отрицательную стороны грозили стабильности общества, которая во все времена ценилась превыше всего.
В социальных науках отклоняющееся поведение принято называть «девиантным». Оно подразумевает любые поступки или действия, не соответствующие писаным или неписаным нормам. В некоторых обществах малейшие отступления от традиции, не говоря уже о серьезных проступках, сурово карались. Борьба с девиациями часто перерождалась в борьбу с разнообразием чувств, мыслей, поступков. Обычно она оказывается нерезультативной: через какое-то время отклонения возрождаются, при этом в еще более яркой форме.
В узком понимании под девиантным поведением подразумеваются такие отклонения, которые не влекут за собой уголовного наказания. Иначе говоря, не являются противоправными. Совокупность противоправных поступков, или преступлений, получила в социологии права особое название - делинквентное (буквально - преступное) поведение. Оба значения - широкое и узкое - одинаково употребляются в общественных науках.
Каковы же причины социальных отклонений? Наука о преступности, и, в целом, о девиации сформировалась во второй половине XIX в. и получила название криминология. Базировалась она на теоретических построениях древнегреческих и древнеримских мыслителей, уделяла внимание этой проблеме и средневековая мысль, ученые и философы нового времени.
Существенный вклад в представления о причинах преступности и социальной неустроенности внесли просветители XVIII столетия – Вольтер, Гельвеций, Гольбах, Дидро, Локк, Монтескье, Беккариа, Бентам и др., которые считали, что законодатели должны смягчать репрессии и больше уделять внимание предупредительным мерам, воспитанию граждан. О причинах девиации размышляли и социалисты-утописты, которые обвиняли не человека, ставшего на преступный путь, а порочную организацию общества, допускающего частную собственность и эксплуатацию людей.
Развитие учений о социальных отклонениях шло в рамках двух направлений – рассмотрение их в биопсихологическом и социально-психологическом, социологическом направлениях.
2. ИЗУЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ОТКЛОНЕНИЙ
В РОССИИ В XX ВЕКЕ
Исследование различных проявлений социальных аномалий в России – тема многогранная и сложная одновременно. От широкого спектра работ, посвященных различным формам общественных патологий в первой четверти XX в. в России, и вплоть до полного запрета на научные публикации по данной проблематике после свертывания нэпа и до второй половины 1980-х гг. – траектория, проделанная отечественной обществоведческой мыслью в истекшем столетии в изучении социальных аномалий.
Естественно, на протяжении всего периода существования советского общества в сознание граждан настойчиво внедрялась мысль о постепенном искоренении негативных явлений социально-бытовой действительности.
С начала 1930-х по конец 1980-х гг. проблемы девиантного поведения в отечественном обществоведении должного освещения не получили. Более того, после небольшого глотка, хотя и половинчатой свободы периода новой экономической политики, с начала 1930-х гг. на такие темы как преступность, алкоголизм и наркомания, проституция, самоубийства, выступления против общественного порядка и нравственности был наложен фактический запрет.
С 1927 г. начало ощущаться приближение «года великого перелома» с выкорчевыванием кулачества и потерями для страны в целом. «Уровень открытости и гласности» в статистике заметно понизился, а научная критика переродилась в опасные политические обвинения, и многие статистики были репрессированы. В некоторых важных областях, в том числе и в анализе различных социальных аномалий, статистические исследования были просто запрещены.
Так, в 1930 г. была прекращена работа сектора моральной статистики ЦСУ СССР, в котором обобщалась и анализировалась информация о динамике самоубийств в стране. Книга Ю. Ларина «Алкоголизм среди промышленных рабочих», изданная в 1927 г., явилась одной из последних довольно обстоятельных публикаций, посвященной анализу причин и последствий распространения данного явления в среде «класса-гегемона». С начала 1930-х гг. даже в периодической печати, из сводок криминальных новостей исчезли упоминания о проституции. Статистику общеуголовной преступности постигла такая же судьба. В целом обществу стал активно и методично навязываться миф о последовательном и успешном искоренении этих «пороков прошлого».
Тем не менее, именно рост или снижение данных явлений являются убедительным свидетельством социально-психологического благополучия или напротив нездоровья общества и государства.
Представляет интерес остановиться более подробно на воззрениях отечественных специалистов на различные проявления социальных аномалий.
Преступность
Исследованию причин преступности в дореволюционной отечественной литературе было уделено значительное внимание. Уже в 1873 г. выдающийся отечественный специалист в области криминологии, уголовного права и процесса И.Я. Фойницкий публикует статью «Влияние времени года на распределение преступлений» [3].
В этой оригинальной работе автор сформулировал основной тезис теории факторов преступности: «Преступление определяется совместным действием условий физических общественных и индивидуальных». И.Я. Фойницкий, кроме этой статьи, написал еще две криминологические работы: «Факторы преступности» (1893 г.) и «Женщины – преступницы» (1893 г.). Он также затрагивал криминологические проблемы и в уголовно-правовых, и уголовно-процессуальных трудах: в «Учении о наказании в связи с тюрьмоведением» (1889 г.), «Курсе уголовного права. Особенная часть» (1890 г.), «Курсе уголовного судопроизводства» (1884-1898 гг.) и др.
В конце 1880-х гг. также появляется ряд работ, содержавших красочное живописание преступного дна Москвы и Санкт-Петербурга. [4]
С позиции теории факторов преступности на протяжении нескольких десятков лет анализировал уголовную статистику видный российский криминолог и социальный статистик Е.Н. Тарновский [5].
Теория факторов преступности благополучно перешла в XX в. и была одной из ведущих в российской криминологической науке вплоть до конца 1920-х гг.
В русле социологического направления работали и представители нового поколения отечественных исследователей: М.Н. Гернет, С.К. Гогель, М.М. Исаев. А.Ф. Кони, П.И. Люблинский, С.В. Познышев, Н.Н. Полянский. Х.М. Чарыхов, Г.П. Чубинский.
М.Н. Гернет прославился своей монографией «Общественные факторы преступности» (переиздание 1966 г.), Х.М. Чарыхов работой «Учение о факторах преступности» (1910 г.), МП. Чубинский – «Курсом уголовной политики» (1895 г.).
Антропологическое направление в отечественной криминологии было представлено такими фигурами как юристы Д.А. Дриль, Н.А. Неклюдов и А.П. Лихачев, врачи - П.Н. Тарновская и В.Ф. Чиж.
При этом успехи российской науки о причинах и факторах преступности были вполне очевидны и во многом новационны не только для российской, но и мировой научной мысли. Например, Н.А. Неклюдов за 11 лет до выхода книги Ч. Ломброзо «Преступный человек» в работе «Уголовно-статистические этюды» (1866 г.) в качестве основной причины преступности рассматривает такой биологический фактор как возраст человека [6].
Наиболее ярким криминологом антропологического, а вернее синтетического направления был Дмитрий Андреевич Дриль, которого также можно отнести к основателям российской криминологии. Он был не только ученым, но и практикующим криминологом. В отличие от И.Я. Фойницкого он писал в основном криминологические работы: «Новые влияния» (1880 г.), «Преступный человек» (1882 г.). «Малолетние преступники» (I т. - 1884 г., II т. - 1888 г.), «Психофизические типы в их соотношении с преступностью» (1890 г.), «Преступность и преступник» (1899 г.), «Учение о преступлении и мерах борьбы с нею» (1912 г., посмертное издание).
Д.А. Дриль в противоположность Ч. Ломброзо считал преступление продуктом «ближайших» и «более отдаленных» причин. К первым он относил «порочность психофизиологической организации», ко вторым – «неблагоприятные внешние условия, под влиянием которых вырабатываются ближайшие причины». Источником преступности, по его мнению, являются всегда два основных фактора - личное и социальное, причем второе определяет первое. Отсюда его особое внимание к индивидуальным факторам преступности, которые в противоположность западноевропейским антропологам он полностью подчинял факторам социальным.