Идея о необходимости социального обеспечения каждого гражданина за счет государства ненова и была достаточно успешно реализована в советский период [45, с. 88-100].
Изменение характера и глубины социальных проблем в настоящее время повлекло за собой возврат к ее обсуждению.
Известно, что социальная политика государства может строиться по-разному - от «патернализма» до полной отстраненности публичной власти от социальных проблем, причем и та и другая крайности одинаково небезопасны для самого публичного субъекта. В этой связи в современной литературе обсуждается вопрос о так называемом социальном государстве. Основания для обсуждения этого вопроса создает в известной степени содержание ст. 7 Конституции РФ [46] и некоторых норм международного права.
Ряд исследователей отмечают, что законодательство предоставляет социальную поддержку слишком узкому кругу лиц; что необходимо преодолевать зависимость осуществления социально-экономических прав от усмотрения государства с помощью «проведения мер позитивного характера для их материального и процессуального обеспечения» [47, с. 46-80].
Л.Д. Воеводин полагает, что реализация права на социальное обеспечение «в наши дни вызывает острое недовольство и обусловливает социальную напряженность». По его мнению, необходимо посредством закрепления льгот и преимуществ «создать фактически равные возможности развития неравных по своим естественным данным людей и тем самым, по возможности, уравнять пока еще неодинаковые их жизненные условия, сгладить еще существующее фактическое неравенство» [48, с. 33].
Подобная позиция предполагает расширение перечня лиц, имеющих различного рода социальные права, усиление гарантий этих прав через механизмы ответственности государства и, как следствие, - построение «социального правового» государства, которое станет «необходимой предпосылкой устойчивого развития» [49, с. 4].
В понятие «социальное государство», безусловно, может быть вложен различный смысл, однако в настоящее время, как правило, под таким государством понимают государство патерналистское. С.С. Алексеев полагает, что «термин «социальное государство» является стыдливым аналогом термину «социалистическое государство» [49, с. 5].
Л.С. Мамут, анализируя социальную деятельность государства, отмечает, что «первичная и главная обязанность обеспечивать свое существование лежит на самом трудоспособном человеке: Ответственность государства наступает лишь постольку, поскольку потребности данного человека ему самому никак не удается удовлетворить надлежащим образом» [38, с. 11]. Кроме того, чрезмерное покровительство и опека со стороны государства не способствуют развитию в человеке инициативности, активизации его внутренних ресурсов.
Чтобы лучше понять механизмы и эффективность социальной политики государства необходимо рассмотреть развитие социальной политики при переходе к рыночным механизмам.
До распада коммунистической системы в СССР и странах Восточной Европы главная задача сравнительной социальной политики заключилась в изучении, как в социалистических странах, по сравнению с капиталистическими, развивалась социальная сфера. Основной проблемой сопоставимого анализа сейчас является ответ на вопрос - насколько переход к рыночным механизмам помогает или препятствует удовлетворению целей социальной политики и индивидуальных потребностей граждан в этих странах.
Не следует забывать и о том, что советская социальная система не была неизменной, а развивалась достаточно активно. Поэтому социальная система образца 1980-х гг. не была установлена сразу после Октябрьской революции 1917 г. раз и навсегда. Она имеет долгую собственную историю развития по охвату различных групп населения, типам и размерам льгот, организации и финансирования. Советскую социальную политику не следует рассматривать как нечто статичное. Ее много раз изменяли и идеологически, и организационно, хотя меры, предпринимаемые для адаптации этой политики к новым условиям и задачам, не всегда были успешными.
Формирование системы социальной защиты началось с введения выплат по безработице и в случае профессиональных заболеваний (пособия по безработице были отменены в 1930 г. по причине отсутствия таковой и восстановлены в 1991 г. в связи с ее появлением). Выплаты в случаях общего заболевания, пенсии по инвалидности для лиц пожилого возраста были введены в 1922 г., по возрасту для рабочих в некоторых отраслях промышленности - в 1928 г. В последующие десятилетия они были распространены и на служащих. Одним из главных событий стала пенсионная реформа 1956 г., направленная на повышение пенсий. В 1964 г. и 1970 г. крестьяне-члены колхозов были включены в централизованную систему социального обеспечения. В результате к 1980-м годам населению был гарантирован широкий круг социальных гарантий, покрывающих главные социальные риски. Первые постановления, принятые еще в декабре 1917 г., основывались на всеобъемлющей программе социального страхования. Затем постепенно возрастала роль государственного бюджета в решении социальных проблем и в конце 1930-х гг. фонды социального страхования были включены в государственный бюджет.
При введении реформ в начале 1990-х гг., ни в последующем, к сожалению, не были проведены исследования, посвященные этому периоду с целью ответа на один простой вопрос: почему после ряда лет эксперимента со страхованием советское государство перешло к модели бюджетного обеспечения социальной сферы? До начала 1990-х годов социальные выплаты финансировались через государственный бюджет в соответствии с централизованными планами [50, с. 82-83].
Средства, выделяемые обществом на социальные цели, значились в бюджете как «общественные фонды потребления», из которых финансировались денежные выплаты, прежде всего социальное обеспечение, и услуги, образование и здравоохранение, используемые коллективно и рассматриваемые государством как наиболее важные. На общественные фонды потребления падала около одной трети доходов населения при приблизительно равном соотношении денежных выплат и услуг в натуральной форме. Однако, несмотря на предпринимаемые усилия, в Советском Союзе к началу 90-х гг. ХХ века не удалось решить многие социальные проблемы.
Только в 1971 г. на ХХIV съезде КПСС улучшение благосостояния советского народа было официально провозглашено главным приоритетом государства. Но именно с этого момента статистика зафиксировала тенденцию к постепенному снижению социальных расходов. Они упали с 36,2 процентов в 1970 г. до 32,5 в 1985 г., в то время как ассигнования на экономику выросли за тот же период с 48 до почти 57 процентов бюджетных расходов [50, с. 84].
Дикон (Deacon, 1992) дал достаточно убедительное объяснение тому, почему предпринятые в 1970-1980-х гг. попытки повернуть экономику к достижению социальных целей провалились. Указывая на связь между уровнем экономического развития и масштабами социальной политики, он подчеркивал, что советское государство стояло перед необходимостью выбора между социальным равенством и экономической эффективностью, личной свободой и государственными гарантиями. Теоретическая вводная заключалась в следующем: нужно сначала создать солидную экономическую базу для эффективной социальной политики. Однако поддержание уже созданной экономической системы требовало все больше и больше ресурсов. На практике получалось, что задачи по проведению адекватной социальной политики выполнять становилось все сложнее и сложнее.
Изменения в бывших республиках СССР и странах Восточной Европы дорого обошлись в социальном аспекте и государствам в целом и его гражданам. Этих потерь можно было избежать, что особенно заметно в сопоставлении с Китаем. «Китайский подход – экономический рост и ограниченные политические изменения – способствовали достижению выдающихся экономических результатов… переходный период в России до настоящего времени характеризуется особенно слабыми краткосрочными экономическими достижениями» [1, с. 16].
В отчете Всемирного Банка указывается: «В СНГ и странах Центральной и Восточной Европы сочетание падения производства с ростом разрыва в уровне доходов привело к увеличению нищеты и росту преступности во многих странах. Уровень жизни значительно возрос в азиатских странах. На первом этапе реформирования в Китае удалось вывести почти 200 миллионов человек из-за черты бедности, это значительное достижение» [1, с. 18-19]. В исследованиях Всемирного Банка так же отмечается, что независимо от того быстрыми или медленными темпами идут реформы, показатель реформирования социальной политики (пенсионное обеспечение, пособия по безработице, целевое распределение социальных выплат, уменьшение фондов предприятий на социальные программы) ниже, чем показатели реформирования права, реформы банковской системы и функций государства.
В начале 1990-х годов в России недолго колебались между «шведским социализмом» и либерализацией. Несмотря на отсутствие, и традиций, и институциональных условий для либерализации, в России выбрали ее, отчасти из исторической любви к шоковой терапии – революции. В результате социальная политика была не только слабым местом реформ, она тянула назад экономику, а о потерях населения и говорить нечего. По Конституции РФ - социальное государство, но в 2000 году было объявлено о необходимости построения субсидиарного социального государства. Причем никаких внятных комментариев о том, как понимается субсидиарность, сделано не было. Единственным результатом этого нового лозунга было принятие Социального учения, наконец, и Православной церковью. Тем не менее, это был некий крен в сторону Европы, институциональных моделей социальной политики [1, с. 33-35], более близких России, нежели американский либерализм.