Неизбежность столкновения цивилизаций С. Хантингтон усматривает, в частности, в более фундаментальном характере культурно-цивилизационных различий по сравнению со всеми другими. Особенно это характерно для Эстонии и Латвии. На наш взгляд, русский фактор не только не является чуждым и враждебным для балтийских республик, но и обусловливает самобытность, поликультурность данного региона. Краткий справочный экскурс говорит нам о том, что территория современных Эстонии, Латвии и Литвы длительное время входила в состав различных государств, что не могло не сказаться на этнической, культурной специфике региона, особенностях национальной психологии. Балтия была (и остается) средоточием финских, германских, шведских, российских, польских интересов, что определяется прежде всего ее геополитическим положением "окна в Европу". "Русский фактор" оказывал существенное влияние не только на борьбу прибалтийских народов за независимость, но и на реализацию территориальных притязаний. (Так, в 1222 г. русские оказали военную помощь эстонским племенам, боровшимся против датских и немецких захватчиков-крестоносцев)[16]. В то же время борьба за овладение геополитически выгодным регионом велась Россией не с народами, населяющими эти земли, а с государствами, в состав которых они входили. Российское самодержавие, учитывая специфику прибалтийского региона, длительное время сохраняло там "особый прибалтийский порядок".
Само геополитическое положение Прибалтики обусловливает ее "межкультурье", что учитывалось лидерами независимых балтийских республик в довоенный период, определявшими свои государства как "мост между Западом и Востоком". Говоря о роли русского фактора в развитии балтийского региона, нельзя не сказать о том, что само образование независимых балтийских государств стало возможным благодаря России, а свой экономический потенциал, территории и опыт государственности они приобрели за период нахождения в составе СССР.
Территория нынешних балтийских государств никогда не была мононациональной. К 1989 г. эти республики представляли собой полиэтнические образования с высокой степенью представленности русского населения. По переписи 1989 г., в Латвии проживало 52 % латышей, 34 % русских. 56 % русских, проживающих в Латвии сейчас, являются ее уроженцами.
Ситуация в Литве во многом отлична от ситуации в Латвии и Эстонии. Русские составляют 9 % населения, проживая, в основном, в Вильнюсе (20,2 %), Шяуляе (19,5 %), Клайпеде (1/3), но из них – 46 % родились в Литве, 40 % проживают там десять и более лет и, несомненно, являются коренным населением этой республики.
При общей численности в 1,52 млн. человек в Эстонии проживает 55-56 тыс. неэстонцев, из них русских - более 400 тыс. человек. В городах промышленного Ида-Вирумаа (Северо-Восточного региона) Нарве и Силламяэ удельный вес русского населения составляет около 95 %. Из 81693 нарвитян только 3224 человек - эстонцы.
Анализ политики, проводимой руководством стран Балтии, в первую очередь Эстонии и Латвии, показывает, что в ее основе лежит курс на создание этнократических, мононациональных государств. Нет тенденции к улучшению положения нетитульных народов в сфере соблюдения их гражданских, политических, социальных, экономических, культурных прав.
По-прежнему наиболее острым является в Латвии и Эстонии вопрос о приобретении гражданства. Исключение составляет Литва, где право получения гражданства республики предоставлено всем постоянным жителям, что существенно снизило остроту "русского вопроса". В Латвии и Эстонии продолжается практика "выдавливания" этнических россиян, прежде всего тех, кто лишен возможности принять гражданство страны проживания.
Согласно закону о гражданстве, действующему в Латвийской республике, предпочтение отдается "лицам с более длительным сроком проживания" (ст. 14, п. 3), а также латышам, ливам, проживающим в Латвии легально до 1940 г., супругам (если они состоят в браке не менее 10 лет), детям, один из родителей которых является латышом или ливом, тем, кто в годы гитлеровской оккупации был привезен в Латвию насильственно, а также постоянно проживающим в республике литовцам и эстонцам. Начиная с 1996 г. прошения о предоставлении гражданства могут подать те, кто родился в Латвии в следующей возрастной последовательности: от 16 до 20 лет, с 21 года до 25 лет, с 26 до 30 лет. Последние могут претендовать на латышское гражданство только с 2000 г.
Таким образом, этнические русские в Латвии приравниваются к иностранцам и должны получать гражданство в порядке натурализации. 12 апреля 1995 г. сейм Латвии после шестимесячного рассмотрения принял "Закон о статусе граждан бывшего СССР, не имеющих гражданства Латвии или иного государства". Субъектами данного Закона стали все проживающие в Латвии бывшие граждане СССР, которые не имели гражданства какого-либо государства и до 1 июля 1992 г. постоянно прописаны в Латвии, а также их несовершеннолетние дети. Данный Закон закрепляет за бывшими гражданами СССР все экономические права, которыми облагают граждане Латвии. Вместе с тем обращает на себя внимание отсутствие упоминания в Законе о политических правах.
В результате субъекты данного Закона, отказавшись от гражданства России в пользу статуса гражданина бывшего СССР, лишаются поддержки РФ, а полноправными гражданами Латвии так и не становятся. Кроме того, данный статус является юридическим новшеством Латвии, не опирается ни на нормы международного права, ни на двусторонние соглашения. Он в любой момент может быть аннулирован внутренним законодательным актом.
Не соответствует действительности распространенное мнение, что русские в Латвии являются социально благополучной и материально обеспеченной категорией. Так, неграждане не могут рассчитывать на свою долю государственной собственности, созданной при их активном участии в период вхождения Латвии в состав СССР. Социальные пенсии неграждан составляют 90 % пенсий граждан, ограничены права на получение и приобретение жилья.
Сокращается число русских школ, высшее образование со второго курса можно продолжать только на латышском языке. Сведена к минимуму помощь русским учреждениям культуры[17].
Подавляющее большинство русскоязычных жителей Эстонии на момент получения ею независимости либо были ее постоянными жителями, либо родились в Эстонии. Однако согласно провозглашенному в Эстонии принципу реституции 30 % ее жителей на момент восстановления независимости оказались в категории неграждан. В то же время этих людей не признают и апатридами, т.е. лицами без гражданства, так как Эстония не присоединилась к соответствующей международной конвенции.
Большинство неграждан, до 80 %, хотели бы получить эстонское гражданство, но крайне высокий уровень требований к знанию эстонского языка, что является обязательным условием для приобретения гражданства, не позволяет им сдать экзамен.
Закон о гражданстве 1995 г. предусматривает более жесткие требования к знанию языка, включая умение изложить на эстонском языке положения Конституции и Закона о гражданстве.
Жесткий характер этого Закона отмечают большинство международных экспертов. Тем не менее он принят и действует. Не внесли изменений в положение русскоязычного населения Эстонии и прошедшие президентские выборы.
Интеграция русских в эстонское общество, как отметил в выступлении на конференции "Русский язык, образование на русском языке и русская культура в ЭР", проходившей в Таллине в сентябре 1996 г., вице-спикер парламента Эстонии Т. Келам, «остается основной целью эстонского государства». Однако данная им дефиниция понятия "интеграции" (создание единого целого) не оставляет для русского языка и культуры перспективы сохранения их хотя бы в качестве субкультуры.
Аналогичные позиции занимает министр просвещения Эстонии Я. Аавиксоо. Министр уверен, что эстонская сторона не должна создавать особых условий для успешной интеграции русских в новую этнополитическую ситуацию. К 2000 г. планируется вообще ликвидировать образование на русском языке.
В целом сущность политики современного эстонского государства по отношению к русской культуре и языку можно определить следующим образом.
1. Образование на эстонском языке, приобщение к ценностям эстонской культуры можно получить только в Эстонии, и долг эстонского государства создать для этого условия.
2. Поскольку получение русскоязычной молодежью образования возможно и за пределами Эстонии и потенциал русской культуры несопоставим с потенциалом эстонской культуры, то и поддержка эстонским государством русского языка и образования на нем представляется нецелесообразной.
Итак, эстонское государство официально декларирует курс на дальнейшее укрепление этнократического общества, хотя политика "этнического дробления", как показывает практика, начинает негативно сказываться и на взаимоотношениях внутри титульной нации. Жители Южной Эстонии, имеющие некоторые языковые особенности, заявляют о необходимости предоставить им "особый культурный статус", приравняв их к национальному меньшинству.