Смекни!
smekni.com

Теоретический аспект концепции Евразийства (стр. 4 из 6)

10) Евразийцы безусловно отрицали наивный взгляд на революцию, согласно которому ее ни с того ни с сего просто "сделали" люди, приехавшие в пломбированных вагонах. Нет, причины революции были глубоки, многообразны. Силы, приведшие к взрыву, зрели не одно столетие. Крах Империи был предрешен, и во многом подготовлялся поведением самого ее правящего слоя.

11) В развернувшейся после революции гражданской борьбе белые армии были обречены на неудачу. Как бы ни был высок героизм белых офицеров и солдат, победа над большевизмом могла быть достигнута только противопоставлением ему соразмерной по силе идеологии. Такой идеологии не было и не могло быть ни у вождей и лидеров Белого движения, ни у какой-либо из существовавших в России политических партий. Но такая идеология была создана евразийцами.

12) Они признавали как неоспоримый факт, что революция коренным образом изменила и Россию и мир, и что возврат в прошлое, к России императорского (петербургского) периода невозможен, да и не нужен, ибо в нем коренились причины революции. В тоже время революцией создано много нового. Эмигранты вообще склонны были отрицать все созданное революцией. Евразийцы же признавали, что в результате ее, не столько благодаря, сколько вопреки коммунистам, создано много жизнеспособного, хорошего и пригодного для строительства национального государства в будущем.

Этими положительными следствиями революции было следующее: коммунисты, пытавшиеся навязать России новейшую европейскую идеологию, ее наиболее радикальные европеизаторы, на деле добились обратного; Россия была противопоставлена Европе, выключена из сферы ее влияния. Коммунисты повели кампанию против Православия с целью его уничтожения, этим добились отступничества колеблющихся, но и небывалого духовного взлета в тысячах русских людей, небывалого напряжения остроты религиозного чувства. Таким образом, вместе с внешним уничижением Церкви произошло ее внутреннее, духовное утверждение и возвышение.

Под руководством коммунистов была создана жизнеспособная система плановой экономики, сильная промышленность (при этом евразийцы указывали на варварские способы коллективизации, осуждали их, и говорили, что добром это не кончится). Кроме того, система советов представляет собой подлинно демократическое учреждение.

Однако все эти положительное стороны уравновешиваются, если не перевешиваются отрицательными: коммунизм является, безусловно, ложной идеологией, коммунистическая диктатура подавляет номинально существующие возможности народовластия, преступна борьба с верой, чудовищны масштабы разгрома и распродажи культурных ценностей России, непрофессионализм советских руководителей экономической политики грозят свести к нулю ее достижения и т.п. Все это отлично видели евразийцы. Таким образом, отношение евразийцев к советской власти было объективным.

13) Каким был их государственный идеал? Прежде всего, они считали, что построение идеального государства на Земле невозможно -идеальная форма бытия человека дана только в Церкви. Государство может к ней стремиться, но никогда ее не достигнет. Но, тем не менее, стремление построить более совершенную, отвечающую национальным особенностям нашей страны систему государственного устройства осуществлять не только можно, но и должно. Либеральная демократия, парламентаризм, многопартийность - все это сугубо европейские, притом устарелые формы. Итальянский фашизм и немецкий нацизм - явления, не лишенные некоторого здравого элемента, но этот элемент поглощался их отрицательными сторонами. Это явления, на первый взгляд, кажущиеся революционными, но, по сути, - глубоко реакционные. Для России они не пригодны ни в коем случае.

Природа государства, по Трубецкому, определяется не формой правления, а типом отбора правящего слоя, то есть тем, по какому принципу отбираются люди, управляющие государством. По отношению к этому принципу форма правления вторична. Самостоятельного значения она не имеет. Поэтому задача состоит в том, чтобы выработать правильный принцип правящего отбора. Евразийцы выдвинули идею отбора по принципу соответствия национальной идее. Государством могут править только люди, разделяющие определенное мировоззрение, подчиняющие себя не личным, клановым, классовым, узконационалистическим интересам, а "идее-правительнице" государства (Трубецкой). Если будет соблюден этот принцип, то форма правления может быть любой, - для успешного развития страны это уже не будет иметь определяющего значения. Такой строй называется идеократией или эйдократией.

Церковь должна быть отделена от государства, чтобы исключить ее зависимость от государственных институтов, то есть по мотиву, обратному мотиву, побудившему осуществить отделение Церкви от государства большевиков.

Народные массы должны участвовать в управлении страной, однако не таким чисто номинальным и механическим способом, как при парламентской демократии. Демократия должна быть опосредованной - через институт сознательных выборщиков (вместо несознательной, безответственной массы голосующих) - и в принципе может взять за основу существовавшую в СССР систему советов.

Экономика должна быть государственно-частной, то есть сочетать государственное регулирование и существование государственного сектора с широкими возможностями проявления частной инициативы, должен существовать соразмерный государственному частный сектор. Только гармоничное сочетание частного и общественного (государственного) начал в экономике может обеспечить ее нормальное функционирование.

Таков был и остается взгляд евразийцев на государство.

14) Исходя из этого, евразийцы предлагали единственно верный путь борьбы с коммунизмом: коммунистическая диктатура должна быть свергнута, идеология коммунизма развенчана, преступная деятельность коммунистов пресечена. Церкви должны быть возвращены все права и главенствующая роль в обществе. Но те положительные следствия революции и достижения советской власти, о которых сказано выше, не должны уничтожаться ни в коем случае. Это было бы, утверждали евразийцы, не только величайшей ошибкой, но и преступлением.

Начиная с 1920 г. евразийцы предупреждали, что если свержение коммунистов пойдет по другому пути, то неизбежны, во-первых, территориальный распад единого Российского государства и торжество сепаратизмов (П.Н. Савицкий), во-вторых, закабаление экономическое, а вследствие того и политическое, России Европой (Н.С. Трубецкой). Из всех прогнозов евразийцев сбылись худшие.

Из всего изложенного, особенно последнего, видно, что истинность Евразийства доказана самой историей, и доказана с математической точностью, - от противного. Поступили так, как не надо было поступать, сделали то, чего делать нельзя было ни в коем случае…

4. Концепция Этногенеза (кон. 40-х – нач. 90-х годов)

Важным этапом развития евразийства выступает концепция этногенеза выдающегося советского историка Л.Н. Гумилева (1912-1992), в которой произошло органическое слияние исторических концепций Г.В. Вернадского и идеи П.Н. Савицкого.

С П.Н. Савицким Л.Н. Гумелев познакомился в ГУЛАГе, а с трудами Г.В. Вернадского через письма к себе П.Н. Савицкого. Именно под влиянием евразийства появилась его теория этногенеза и теория пассионарности.

В 60-е годы Л.Н. Гумилев начал публиковать свои работы по проблемам этногенеза и пассионарности. В 1979 году его основополагающий труд «Этногенез и биосфера Земли» был готов, но был опубликован в СССР только через 10 лет, в 1989 году. В этой книге ученый фактически продолжает мысли П.Н. Савицкого о влиянии географических ландшафтов на этнические особенности: «…с одной стороны, этнос является производным от исторического процесса, а с другой…, связан с биоценозом того ландшафта, в котором образовался», об уникальности различных культур и несводимости их к культурным формам Европы: «Конечно, нас не может не огорчать весьма распространенное мнение, будто все государственные формы, общественные институты, этнические нормы…, не похожие на европейские, - просто отсталые, несовершенные и неполноценные. Банальный европоцентризм… не годен для научного осмысления разнообразия наблюдаемых явлений. Ведь с точки зрения китайца или араба неполноценными кажутся западные европейцы». Он также развивал евразийскую концепцию культурно-исторического типа Н.С. Трубецкого, встроив ее в этническую иерархию и назвав суперэтносом: «Суперэтносом мы называем группу этносов, одновременно возникших в определенном регионе, взаимосвязанных экономическим, идеологическим и политическим общением… Суперэтнос определяется не размером, не мощью, а исключительно степенью межэтнической близости».

На этом заканчивается идейное сходство концепций Л.Н. Гумилева и первых евразийцев. Разработанная ученым теория этногенеза, этнических циклов, связанных с моделью пассионарности (особого человеческого качества, которое возникает под воздействием солнечной энергии), а также его мысли о слиянии истории, географии и этнографии в единое целое не имеют аналогов в евразийской мысли. В этом своеобразие его теории: единственный из евразийцев, он может рассматриваться вне их идейно-политического контекста. Работы Л.Н. Гумилева продолжали традиции «географического» евразийства П.Н. Савицкого, но при их последовательном рассмотрении они приводят нас к биолого-историческому детерминизму (сроки рождения и смерти этносов зависят не от культурно-исторических факторов, а от природных, естественных). «Итак, биологическая эволюция внутри вида Homo Sapiens сохраняется, но приобретает черты, не свойственные прочим видам животных. Филогенез преображается в этногенез». Таким образом, по Л.Н. Гумилеву, от биологических, природных механизмов зависит вся история этносов, что прямо противоречит идеям первых евразийцев о главенствующей роли духовно-религиозных факторов при формировании народа как единого целого.