Однако затем, на втором этапе, студенчество выступает в форме определенной социальной группы, обладающей характеристиками замкнутостии оторванности от самого общества, — "к моменту воцарения Елизаветы Петровны образованные люди в России составляли "тонкий" слой. Отделенный от народной массы привилегиями, нравами, понятиями, убеждениями, не освящаемый притоками новых сил снизу, он замирал в своих искусственных призрачных интересах и никому ненужных суетах"[16]. В XVIII в. в русском обществе появляется новый тип интеллигента, получившего образование за границей, подчеркивалась интеллектуальная ценность и социальная чужеродность образованного молодого человека в России. Университетское образование и потребность в реформаторской деятельности у молодых героев в классической русской литературе противопоставляются здравому смыслу, жизненному опыту старших поколений, порядку, нормативной культуре реального общества.[17]
Такое студенчество формируется как привилегированная и аристократическая элита молодежи, обладающая признаками касты, оно похоже по своей структуре на рыцарский орден или религиозную секту. Оно готовится к тому, чтобы пополнить ряды тех, кто материально обеспечивает ее нынешнее образование, кто платит за ее обучение. Институтами, готовящими в студенчестве свое идеологическое обеспечение, выступает власть церковного клира и светская власть политической элиты.
И, наконец, наступает период демократизации студенчества, получающего образование в целях обслуживания интеллектуальных и управленческих интересов уже всего общества в целом. Диверсификация образования связана с капиталистической диверсификацией общества в целом, которая связана с выведением идеологии общественной жизни из-под духовной власти церкви и политической власти государства и учреждением этой идеологии на "естественных" законах рыночной экономики и принципах научно — технической революции.
Исследователи студенчества дореволюционной России отмечают разнородность студенческой массы, два самых крупных страта (слоя) университетской молодежи: "белоподкладочников", ориентированных на государственную службу, карьеру и материальное благополучие, и "лохматых", для которых ценностью оказывалось само образование, а его следствием — нигилизм и стремление к революционным переменам. Менталитет студентов определяется временем образования, т.е. временностью его существования как студента вообще и временностью и конечностью конкретного сегмента образовательного процесса для него лично. В организации университетского образования в России всегда существовали и противопоставлялись два подхода: 1) обучение в университете должно базироваться на свободе и интересе студентов; 2) обучение должно быть принудительным и регламентированным, иначе молодежь учиться не будет. Кстати, и в XIX веке российские профессора признавали, что наш студент по сравнению со студентами Европы и Америки — человек крайне несвободный, исполнитель чужой воли и внешних предписаний. Потребительско-пассивный характер менталитета студентов проявляется в том, что любое мероприятие общественной и культурной жизни университета для них организовывается администрацией или преподавателями.[18]
В царской России образование было элитным, оно часто охватывало как школу, так и институт, таким образом, ребенка воспитывали в одной традиции в рамках одной доминирующей идеи (например, кадетские корпуса). Университеты развивали в человеке культуру, интеллигентность, человек, получивший высшее образование в таких условиях навсегда остается верным той идее, на которой он был воспитан. При этом элитное образование в дореволюционной России не было закрытым - если человек был талантливым, имел способности и желание учиться, то он мог поступись в университет. Декреты правительства большевиков уничтожили систему элитного образования, сделав школу обязательной, а высшее образование доступным всем (как на практике оказалось больше рабочим и крестьянам, чем выходцам из старых родовитых семей). Такая система решала проблему безграмотности, но затрудняла подготовку интеллектуальной элиты. В последствии система элитного образования, нацеленная на подготовку научных кадров, в СССР была восстановлена. Непосредственно задача подготовки политической элиты возлагалась на систему партийных учебных заведений.[19]
С развитием научного познания и способов технического освоения природы происходит специализация университетских дисциплин с дальнейшим расчленением университета на специальные высшие учебные заведения, т.о. умаляется аристократический дух университета. Профессиональное разделение университетского цикла расширило социальную интеграцию студенчества, поскольку открыло ему доступ во все сферы социальной жизни и, тем самым, прорвало кастовую замкнутость университетской богемы, поместив студенчество на левый фланг политической жизни общества[20]
С появлением в русской культурной жизни разночинцев студенчество сделалось главным носителем революционных идей.[21] В 60-70 гг. XIX в. учащаяся молодежь составляла главный общественный слой, на который опиралось революционное движение. Тогда студенчество было авангардом и в революционной борьбе и в развитии русской общественной мысли. Но это было в тот период, когда революционное движение было еще очень слабо. А по мере того, как в России развивалась классовая борьба, куда втягивались силы широких общественных классов, роль застрельщиков революции - учащейся молодежи - все более отступала назад. Борющиеся классы вырабатывали своих идеологов, своих вождей, которые мало-помалу вытесняли с этих ролей студенчество. На долю последнего все более стала выпадать служебная, вспомогательная роль в движении. Решительным моментом была революция 1905-1906 годов, во время которой ярко выявилось стремление пролетариата и крестьянства всерьез, до конца вести революционную борьбу за свои классовые интересы, за захват всей помещичьей земли, за социализм. А эти требования совсем не отвечали интересам студенчества. И студенчество, наряду с другими слоями интеллигенции, уходит из лагеря революции. Но и в буржуазном лагере студенчеству, как политической силе, делать нечего. Их аппарат состоит из квалифицированных интеллигентов, которых в рядах буржуазных партий не мало. Недоучившийся студент, как общее правило, здесь не нужен. Студенчество может играть здесь только подсобную роль статистов, "толпы". И студенчество уходит из области политики; оно замыкается в область "академизма". Когда вспыхнула революция 1917 года, когда студенчеству нельзя было оставаться в роли бесстрастного к политике академизма, когда оно должно было проявить свое политическое лицо, оно в подавляющей массе стало в лагерь буржуазных партий. Во время октябрьской революции студенчество ушло в лагерь ее противников, до меньшевиков и эсеров включительно. Но и в этом лагере студенчество не образовало особой характерной группы: оно смешалось с прочими родственными элементами в группе белогвардейских добровольцев. А та часть студенчества, которая, хотя и сочувствовала белогвардейцам, но все-таки по тем или иным причинам осталась в России, не играла никакой самостоятельной роли. Вместе с прочей обывательской интеллигенцией это студенчество высказывало недовольство Советской властью, по мере возможности саботировало работу, а больше всего думало о пайках, о том, как бы сохранить свое существование. Эта пассивная роль, это тесное общение с обывательской интеллигенцией не прошло даром для студенчества. У него исчезли и порывы, и глубокий интерес к науке, и увлечение ей. Это - серые обыватели, которые уныло тянут лямку, чтобы стать потом интеллигентами-ремесленниками.[22]
Но революция не только больно, на смерть ушибла старое студенчество. Наряду с ним она создала и новое. Это молодежь, которая выросла в огне, в муках и в работе революции, которая до студенческой скамьи сплошь и рядом работала и воевала. Это развило в ней энергию, которая прежде убивалась жизнью на всем готовом. А наряду с ней появились совсем новые никогда не бывалые категории студенчества - рабфаки - молодежь, из рабочей или крестьянской среды, еще недавно работавшая на заводе у станка или в деревне за плугом. Революция создала новый тип студента. Однако жизнь часто надолго отторгала от обучения, при чем не только не усваивалось за это время ничего нового, но забывалось и старое. В силу всего этого уровень знаний большинства студентов был чрезвычайно низок как в области общего развития, так и в области наук, ими изучаемых. Но студенчество само чувствует и сознает недостаток своих знаний и всеми силами стремится восполнить его на разных курсах, недельных, месячных и годичных и т.д.[23]
Современное студенчество – это и объект социальной опеки, подобно детству и старости, малоимущим слоям населения и т.д., но, с другой стороны, это и субъект социального действия, а студенты скоро пополнят верхушку общества и станут "отцами нации". Имеет место диалектический баланс революционной активности студенчества и его правовой и экономической зависимости от государства и общества. С его правовым бесправием связаны и наиболее худшие качества студенчества, его "девиантно-делинквентное поведение"[24].