Большинство исследователей соглашается с тем, что вероятность формирования, роста влияния и прихода к власти тоталитарных политических сил определяется как конкретно-исторической ситуацией, так и существующими в обществе культурными и политическими традициями; при этом речь идет о сочетании (наложении) действия нескольких разнопорядковых факторов.
Определяющую роль играет неразвитость, слабость демократической политической культуры. Это подразумевает, что власть долгое время поддерживала жестко иерархическую систему неравенства и господствовавшая в обществе система ценностей включала абсолютизацию идеи порядка и иерархии; что институты гражданского общества (независимые от власти институты религии, образования, средств массовой информации, профессиональных и политических объединений граждан) или слабы, или не пользуются доверием. Если эти условия усугубляются существованием острых антагонизмов с другими странами или социально-экономическими проблемами, то велика вероятность, что тоталитарное политическое движение сможет оказаться у власти.
При этом специфика условий установления тоталитарного режима, особенности идеологии накладывают свой отпечаток на облик возникающего общества, в чем нетрудно убедиться на конкретных примерах Италии, Германии и СССР.
Италия.
Фашистское движение в этой стране, возглавленное Муссолини, возникло в
1919 г. на периферии политической жизни: у его истоков стояли романтически настроенные интеллигенты, мечтавшие о «Великой Италии», маргиналы социалистического движения. Национальная идея была соединена с требованиями социальной справедливости. Шла спекуляция на ущемленных национальных чувствах (Италия, понесшая значительные потери в мировой войне, получила от союзников значительно меньше, чем рассчитывала). Резкой критике подвергалось государство и правящие политические партии за неспособность обеспечить преодоление экономического спада, решить проблему безработицы, резкого снижения жизненного уровня. Одновременно осуждалось ориентирующееся на коммунистов и социалистов рабочее движение - за забастовки, наносящие удары по экономике нации. Выдвигались популистские лозунги типа «Земля тому, кто ее обрабатывает». Формировался культ сильной личности - Муссолини, якобы способного вывести страну из кризиса.
В мае 1921 г. фашистское движение получило около 7 % мест в парламенте, в ноябре оно конституировалось в партию, численность которой составила около 300 тыс. членов, примерно 40 % из них составили городские и сельские рабочие.[3] Были созданы вооруженные отряды (фашистская милиция) и фашистские профсоюзы.
Углубление социального и экономического кризиса в стране, раздробленность политических сил, постоянная смена кабинетов, ситуация нараставшей анархии, паралича власти создали условия для массовой демонстрации сил фашистской партии, устроившей «поход на Рим». Эта акция не была ни революцией, ни переворотом, как впоследствии утверждала фашистская, равно как и антифашистская пропаганда. Это был лишь парад фашистской милиции и членов партии, требовавших передать власть Муссолини. 31 октября 1922 г. он был назначен главой коалиционного правительства, в которое вошли представители других партий (либералы, демократы и др.). Данное правительство получило вотум доверия парламента (306 голосов «за», 102 –«против», преимущественно коммунисты и социалисты).[4]
Принципиально важно подчеркнуть, что режим Муссолини установился с соблюдением демократической процедуры, первые же его меры встретили одобрение парламентского большинства, избранного демократическим путем, хотя объективно они готовили почву для установления тоталитаризма. Так, фашистская милиция была легализована, получив статус «добровольной милиции национальной безопасности». В органы центральной и местной власти назначались советники (своего рода комиссары) от фашистской партии, которая также укрепила свои позиции, слившись с близкими по идеологии группировками.
На парламентских выборах 1924 г. фашистская партия составила коалицию с частью либералов и демократов (национальный блок), которая получила 374 места в парламенте (оппозиция - 157). Этому успеху в немалой степени способствовала стабилизация экономического положения страны, хотя трудно сказать, была ли она итогом мер правительства, или же следствием завершения мирового экономического кризиса, началом общей стабилизации в Европе.
Закрепившись в парламенте, режим Муссолини ускоренным темпом приступил к строительству тоталитарного механизма власти. С 1925 г. начали вводиться запреты на деятельность оппозиционных партий, был принят закон о чистке государственного аппарата от «ненационально мыслящих» элементов, префекты получили право запрещать выпуск газет, опасных «для общественного спокойствия». В 1925-1926 гг. были изданы законы, согласно которым глава правительства нес ответственность только перед королем, получил право издавать декреты и управлять на их основании, не дожидаясь одобрения парламента. Тем самым фактически и законодательная и исполнительная власть оказались сосредоточены в одних руках, функции парламента становились чисто символическими. В 1926 г. был принят закон о роспуске всех «антинациональных» партий, лишены депутатских мандатов представители антифашистской оппозиции, запрещена выступавшая с критикой режима печать. Начали набирать силу репрессии: лица, заподозренные в противостоянии фашизму, подлежали высылке из страны и лишению гражданства. Был учрежден особый трибунал по защите государства, введена смертная казнь. Под контроль государства и партии были поставлены профсоюзы: право продолжать свою деятельность получили лишь те из них, которые не только охраняли экономические интересы своих членов, но и способствовали их «моральному и патриотическому воспитанию», возглавлялись руководителями с соответствующими настроениями.
Все эти меры определялись как «чрезвычайные», принятые временно, сроком на пять лет (позднее они продлевались вплоть до краха фашизма в Италии), в ответ на покушение на Муссолини (четвертое по счету). Неизвестно, не было ли оно инсценировкой.
Разгромив оппозицию, предельно ослабив и подчинив себе гражданское общество, режим использовал мощь государства для установления контроля над экономикой. Уже в 1926 г. фашистское государство решило, что без его опеки крестьянство не сможет выращивать хлеб. Начались «битвы за урожай», кампании «мелиорации» и «повышения урожайности». В 1927 г. Большой фашистский совет, высший орган партии, принял Хартию труда, предполагавшую возможность вмешательства государства в управление экономикой, создание вместо прежних профсоюзов корпораций, объединявших рабочих и предпринимателей по отраслям производства, что предполагало жесткую государственную регламентацию трудовых отношений.
Реализация этих мер, первоначально не встретивших поддержки бизнесменов, развернулась в полном объеме с началом мирового экономического кризиса 1929- 1932 гг. В 1930 г. был создан Национальный совет корпораций, призванный обеспечить интеграцию экономической и политической власти; в него вошли министры, представители партии, эксперты, бизнесмены и профсоюзные лидеры. В 1933 г. образован Институт промышленной реконструкции (ИРИ), монополизировавший под эгидой государства банковскую систему страны, что поставило под централизованный контроль промышленность. В 1934 г. корпоративная система стала тотальной; была также введена государственная монополия внешней торговли. На все ключевые посты назначались члены фашистской партии, численность которой достигла 1,8 млн. человек.[5] Была принята программа перевооружения армии: введено двухлетнее допризывное обучение граждан, предусмотрено регулярное прохождение сборов военнообязанными после завершения срока службы.
Германия.
Эта страна после первой мировой войны была также охвачена социально-экономическим кризисом, глубина которого, однако, оказалась намного большей, чем в Италии, равно как и острота связанных с ним противоречий. Существовали и предпосылки развития массового националистического движения. Германия к ноябрю 1918 г. уже не могла выносить тягот войны, ее армия утратила способность сопротивления. Поскольку войска Антанты не оккупировали территорию страны, хотя союзники навязали ей крайне тяжелые условия мира, возник миф, будто Германия не была побеждена. Ее капитуляция изображалась националистами как итог «измены» в тылу со стороны как лидеров рабочего движения (немецких большевиков), так и «верхов», плутократов, пошедших на капитуляцию перед Антантой. Уже в 1919 г. в стране возникли десятки национал-патриотических групп, ориентированных на цели будущего реванша, тесно связанных с различными организациями и объединениями фронтовиков.
Немецкая рабочая партия, в которую в 1919 г. вступил Гитлер, была одной из таких групп, арена деятельности, которой ограничивалась Мюнхеном. В 1919 г. в ней состояло не более 100 человек, в 1920 г., когда партия начала издавать свою газету «Фелькишер беобахтер» - не более 3 тыс.[6] В принятой тогда же программе партии, переименованной в НСДАП (национал-социалистская немецкая рабочая партия), клеймились «изменники»-плутократы, выдвигались антисемитские и «патриотические» лозунги, содержались требования экспроприации нетрудовых доходов, передачи концернов государству, обобществления и передачи мелким торговцам универсальных магазинов, крестьянству - помещичьих земель.
В 1921 г. НСДАП создала свои штурмовые отряды, ее единоличным лидером («фюрером») стал Гитлер. К 1923 г. в партии было уже 56 тыс. членов.
То, что этой партии удалось выделиться среди многих других сходных группировок, поглотить их, объясняется, вероятно, умением использовать особо беззастенчивые методы социальной демагогии, а также весьма жесткими действиями в пользу «закона и порядка» против поддерживающей Компартию Германии части рабочего движения, что не могло не привлечь к НСДАП симпатии властей. С точки зрения «верхов» Веймарской республики, КПГ представляла собой намного большую угрозу демократии, чем НСДАП. В 1923 г. Компартия пыталась вооруженным путем захватить власть (Гамбургское восстание в октябре 1923 г., рабочие республики в Тюрингии и Саксонии).