Это был один из первых старожилов Тавриды. А.М.Бороздин был просвещенным человеком, наделенным тонким и острым умом. Воспитанник Кембриджского университета, он много путешествовал. «Способный на большую активность в учебе, он воспользовался своими путешествиями для изучения многих наук, желая применить свои знания на практике», - отмечал его современник иностранец Гамба.
В начале XIX века А.М. Бороздин приступил к устройству своего имения в Саблах. Целая хозяйственная революция, осуществленная им, изменила картину жизни в этом затерявшемся уголке Крыма. Размах широкой барской натуры, огромные капиталовложения сыграли свою роль. «Владения, прилегающие к Саблам простираются на много миль вокруг. Около деревни, здесь и там видны большие строения, предназначенные для фабрик. В центре их находился прекрасный дворец-резиденция генерала,.. Он (Бороздин) предложил мне посмотреть сначала сад, которым много занимался и который, действительно
находился в хорошем состоянии. Здесь он не только насадил лучшие сорта фруктов, но разводил большое количество редких растений; иные из них содержались в оранжереях. Много слуг занимались этой частью его хозяйства, а кроме того, он уступил небольшие участки некоторым иностранцам, чтобы они работали над этим сами», - передает свои впечатления французский консул Гамба, посетивший в то время Крым. В истории развития крымского промышленного производства эти сады сыграли очень большую роль.
Так же Гамба пишет: «Затем нас повели на суконную фабрику, расположенную в нескольких верстах. Большая часть машин, употреблявшихся для выделки шерсти, были французского производства; рабочими же были его крестьяне, и они работали так сказать ни за что. Шерсть стоила ему недорого, т.к. он владел стадами мериносов в сто тысяч голов, которые паслись на обширных пространствах степей или на горах, взятых у правительства в аренду, за небольшую плату. Вырабатываемое сукно могло идти по такой дешевой цене, что я приобрел для себя кусок черного цвета на костюм, не более чем за двадцать пять франков..."
Бороздин устроил еще в Саблах небольшой кожевенный завод и подумывал об учреждении фабрики химических продуктов (красящие вещества), проект которой, однако, остался без осуществления. Также ежегодный доход Бороздина увеличивала прибыль, получаемая от продажи сена, дров. Водяные, лучшие мельницы, шинок, а также налог на право выделки жителями Карагача черепицы, приносили также немалый годовой доход.
Усадьба отличалась добротностью построек, воспринималась как единый комплекс архитектурного и садово-паркового искусства. Свое имение А.М.Бороздиы строил по функциональному принципу, типичному для помещичьих усадеб юга России.
Центром пространственной композиции являлся господский дом с хозяйственными постройками, находившимися в непосредственной близости друг от друга. Служебные корпуса располагались на довольно большом пространстве, представляющем собой замкнутый двор в виде вытянутого прямоугольника. Постройки в основном находились в непосредственной близости друг с другом, что было очень удобно и рационально. Историк П.В.Никольский писал: «Уютный дом и старый парк невольно заставляют воображение работать в духе невольной идеализации прошлого, какое свойственно возбуждать в людях многим памятникам старины». Необходимо обратиться к подлинным документам, чтобы нарисовать правдиво картины этой ушедшей жизни. Представим себе жизнь этого старого помещичьего дома в том виде, какою она казалась много лет тому назад случайно заехавшему сюда западному гостю (состояние дома и порядок). «Хотя господский дом, - пишет Гамба, - был весьма изящной постройки, трудно, однако, вообразить, какой беспорядок здесь господствовал, до какой степени общее благосостояние и удобства жизни были здесь мало представлены. Неопрятность и изящество, роскошь и нищета, казалось, спорили в этом жилище: в гостиной диван и ценные гравюры, рояль; в вестибюле отрепья лакеев, пол поношенный и плохо содержимый; потом столовая, голая и без занавесей, тогда как посередине можно было видеть серебряную посуду...». Эти слова иностранца в значительной мере рассеивают обычные представления о высокой степени культурности русского барства в прошлом, о комфорте и удобствах жизни в старых усадьбах. «Наконец, у гостеприимного хозяина отличный повар, погреба полны французских вин, а для ума не менее обильная и вкусная пища; в щегольски убранном доме богатая библиотека.. .» - отмечает русский путешественник. Неудивительно, поэтому, что Саблы и Кучук- Лашбат (другое имение Бороздина в Крыму) считались в свое время чем-то вроде культурных оазисов в далеком Крыму и постоянно привлекали многочисленное общество. Здесь бывали наиболее известные крымские помещики во главе с французским эмигрантом, инспектором "ногайского народа" графом
де-Мезоном, и все, более или менее выдающиеся русские и иностранные путешественники. Одно время гостил в Саблах, по дороге в Персию, А.С.Грибоедов. Впервые в Саблы Грибоедов прибыл 9 июля 1825 года. Альминская долина произвела на поэта чрезвычайно приятное впечатление. До конца августа Грибоедов прожил в Саблах, это подчеркивает следующая фраза к другу Бегичеву из Симферополя: «Я тотчас не писал к тебе, по важной причине, ты хотел знать, что я хотел с собою делать: а я сам еще не знал, чуть было не попал в Одессу, потом подумал поселиться надолго в Саблах, неподалеку отсюдова...»
Привлекал Грибоедова хозяин, прекрасный собеседник, знаток и «старожил Тавриды». Бороздин имел обширную библиотеку, коллекцию натуральной истории, уникальную картинную галерею, бильярдную. Их объединяли общие знакомые по Петербургу, Франции. Тихая изумительная деревня с огромным фруктовым садом, уединенными беседками в парке привлекали поэта, стремившегося в пору душевного разлада к замкнутости и обособленности.
А.С. Грибоедов навсегда связал свое имя с Крымом, а дом в Саблах, где останавливался поэт, вошел в историю как дом А.С. Грибоедова. Отсюда 12 сентября 1825 года через Феодосию Грибоедов уезжал на Кавказ.
Некоторое время в Саблах проживала семья Раевских. Общество, собравшееся тогда в Саблах, было особенно интересно: Раевских сопровождали тогда будущие декабристы -Михаил Орлов и князь Сергей Волконский. Обе дочери Бороздина были в то время невестами и позже вышли за декабристов В.Н.Лихарева и
И.В. Поджио.
Крупный размах широкой барской натуры, большие траты и жизнь не по средствам, налагали свой отпечаток на хозяйственную деятельность Бороздина, который неоднократно был близок к банкротству.
В 1826 году Бороздин, вынужден был продать имение Саблы камер-юнкеру графу Завадовскому с переводом лежавшего на нем долга в 150 тысяч рублей, полученных Бороздиным из Государственного взаимного банка под залог имения Саблы и 338 крепостных крестьян. Несостоятельность четвертого владельца имения Саблы привела к тому, что 18 мая 1826 года по Указу Сената имение Саблы было назначено с публичного торга в продажу.
Большую долю Саблынского имения приобрела графиня Лаваль. Бывший владелец А.М.Бороздин выкупил лишь часть движимой и недвижимой собственности.
Графиня Лаваль стала владелицей хозяйства в Саблах совершенно случайно. Врач посоветовал графине морские купания в Крыму. С этой целью ее управляющий приобрел имение с усадьбой в Саблах. Впоследствии оказалось, что имение находится в 40 верстах от моря.
Приобретенное графиней Лаваль имение требовало значительного ремонта, за исключением господского дома, находившегося в хорошем состоянии. В течение 2-х лет (1828-1839 г.г.) были осуществлены все необходимые восстановительные мероприятия. Однако, здание кожевенного завода обветшало и не восстановилось уже никогда (впоследствии камень использовался для строительства церкви Покрова).
Графиня никогда не приезжала в Крым. Саблынской экономией руководил немец фон дер Шруф. Этого человека знали только как жесткого эксплуататора крестьян, он использовал труд 15-летних подростков и 70-летних стариков.
Саблынское имение после раздела наследства досталось старшей дочери Екатерине, вышедшей в мае 1820 года замуж за князя С.П.Трубецкого, после декабрьского восстания сосланного в Сибирь на каторгу. Е.И.Трубецкая последовала за мужем, так никогда и не побывав в Саблах.
Впоследствии, в 1852 году Саблынское имение было подарено Трубецкими своей дочери Елизавете, ставшей женой сына декабриста Петра Васильевича Давыдова. Молодая пара поселилась в Саблах и прожили здесь всю свою жизнь, кроме двух лет периода Крымской войны.
В годы Крымской войны имение Саблы оказалось в водовороте бурных событий. Сохранились письма управляющего имением Якова Дахнова, написанные им в этот период. Сам автор, человек большого ума, наблюдательности и распорядительности, 12 сентября 1854 года в письме П.В.Давыдову сообщал:
«Симферопольский госпиталь набит ранеными православными. Я, надеясь на великодушие Вашего Высокоблагородия, именем вашим предложил главному доктору Симферопольского госпиталя для помещения раненых занять несколько комнат в господском доме. Это я дерзнул сделать без разрешения Вашего Высокоблагородия по двум причинам: во-первых, чтобы в настоящее время оказать хотя бы малую услугу, а во- вторых, что присутствие сих людей будет служить для нас некоторым успокоением...'' В письме от 4 ноября 1854 года Дахнов сообщает: «...Раненых каждый день подвозят, на прошлой неделе отправлено в Херсон 4000 человек… К нам прислано 250 человек, из них 130 разместилось в доме, а остальные по квартирам у крестьян... В Саблах, слава Богу, все благополучно, раненых у нас теперь 282 человека…»
Также в одном из своих писем Я.Дахнов с прискорбием сообщает:
«… Саблынская земля удостоилась в недрах своих покоить князя Эристова; этот человек высокой христианской души, дородства и знатности принял лейб-гренадерский полк от генерала-майора Дензаса, с 15 февраля прекратил всякие своевольства и беспорядки, существовавшие при предметнике, улучшил быт полка, одним словом не упустил ничего из виду для блага общества. 18 марта при погребении полкового адъютанта простудился, а через 9 дней сделался жертвою тифа, к прискорбию всего полка. С душевным сожалением извещаю о сей поте…»