Итак, позвольте еще раз обозначить нашу позицию, повторив, что источник, движущая сила, стимул развития — это противоречие. Но противоречие состоит именно в единстве противоположностей.
О борьбе противоположностей можно говорить лишь в рамках их тождества, единства. В этом смысле и единство, и борьба противоположностей относительны. Как видите, и здесь необходимы, как в теории относительности, и «наблюдатель», и «система» отсчета. Казалось бы, простое соединение диалектики и материализма, раскрывающее непонятое Гегелем отношение абстракций и реалий, признающее объективный характер противоречий и даже возможность противоречий между объективной действительностью и процессом познания, создавало все необходимые возможности для понимания сущности процессов развития. Однако в логику марксизма, помимо негибкого решения вопроса о соотношении объективного и субъективного, недооценки активной силы человеческого мышления, научных и философских абстракций, вкрадываются и некоторые недостатки гегелевской диалектики. А именно абсолютизация противоречия как борьбы противоположностей.
Как можно пользоваться такими «обоюдоострыми» категориями, как «буржуа» и «пролетариат», если не проникнуться сознанием того, что буржуа и пролетариат невозможны и, следовательно, немыслимы один без другого. Буржуа не может и никогда не стремится уничтожить свой антипод, ибо в этом случае он сам превращается в пролетария. А пролетариат, истребив буржуазию, как класс, хотел он этого или нет, прибегая к насилию, сам становится на позицию буржуазии. Итак до тех пор, пока сама историческая ситуация не обеспечит им иную форму их единства, преобразовав товарно-денежные отношения в иной способ производства и распределения, иной способ разделения труда. Насилие здесь не поможет. Вместо диалектического материализма, ведущего к диктатуре пролетариата и превращающегося в субъективизм, необходимо такое понимание именно объективных сил исторического процесса, которое включает в себя знание субъективного фактора истории, строгий учет духовного потенциала человечества.
Перекос в истолковании закона единства и борьбы противоположностей был допущен в том плане, что борьба противоположностей рассматривалась как нечто абсолютное, тогда как тождество — только как нечто временное и относительное. «Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей, - писал В.И. Ленин, - условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение». Отсюда вытекали рассуждения его последователей о том, например, что «за империализмом непосредственно следует социалистическое общество, что противоречия империализма будут непрерывно углубляться и обостряться, приводя к конфликтам, экономическим кризисам, мировым войнам, национально-освободительным движениям в колониальных и зависимых странах и пролетарским революциям».
Явления и процессы сопоставлялись как противоположные и взаимоисключающие при полном иногда невнимании к их тождеству, единству, в рамках которого они только и выступают как альтернативные. Парадоксально, но факт — в самой диалектике нарушалась диалектика, когда одна из сторон абсолютизировалась в ущерб другой. Также, как и при рассмотрении движения (равно как и других универсальных свойств действительности), противоречия выступают как абсолютные в смысле своей универсальности, т.е. настолько, насколько наши знания позволяют их считать универсальными, но и относительны во всех прочих отношениях. И прежде всего в том смысле, что противоречия всегда развертываются в рамках определенного тождества и никак иначе.
Итак, следует вполне определенно признать, что борьба противоположностей так же, как и единство, абсолютна в том смысле, что она универсальна, присуща всем предметам и явлениям действительности, включая и духовный мир. Но она и относительна, поскольку противоположности неизбежно «сковывают» друг друга, ограничивают друг друга в рамках целостных материальных и нематериальных систем. Виды противоречий между тождественными предметами различны. Они могут быть внутренними и внешними, более или менее «острыми», могут быть и антагонистическими. Этому понятию, однако, всегда придавался смысл враждебности конфликтующих социальных групп. Вот как характеризуются они в уже цитированном учебнике по марксистско-ленинской философии: «Антагонистический вид противоречий — это противоречия враждебных общественных сил, классов, имеющих в корне противоположные цели и интересы. Антагонистичный характер противоречий определяет и формы протекания, развития противоречий, способы их разрешения. Это обострение и углубление противоречия, которое закономерно разрешается резким конфликтом между противоположными сторонами, способы разрешения такого рода противоречий — последовательная классовая борьба и социальные революции, уничтожающие господство отживающих классов».
В обществе антагонизмы, всегда связанные с субъективными факторами, действительно чреваты серьезными социальными или даже межличностными конфликтами, угрозами жизни людей, имеют по сути разрушительный характер. Это связано, например, с действиями преступных элементов, особо тяжкими преступлениями, когда человек или группа бросает вызов всему обществу.
Антагонизмы вспыхивают и в быту, на почве семейного или межличностного разлада и оказываются «неукротимыми» с помощью нормальных цивилизованных средств. Но самый, пожалуй, вопиющий пример социальных антагонизмов — терроризм, спровоцированный причинами, лежащими за пределами юридических, моральных норм, питаемый, как правило, сугубо политическими мотивами, а точнее, стремлением узкой группы лиц навязать человечеству установки межнациональной, межконфессиональной или иного рода нетерпимости, создать диктат силы, угрозы всему человечеству. Подобная нетерпимость ничем не оправдана, тем более что жертвами терроризма становятся, как правило, самые незащищенные слои населения — дети, женщины, люди преклонного возраста. Любые антагонизмы должны разрешаться быстро и по возможности гуманными средствами.
Противоречия между классами, группами людей, находящимися между собой в отношении производства и обмена деятельностью, политических, этнических и других формах социальных связей, всегда таят в себе возможность обострения, выражающегося в классовой борьбе, войнах и восстаниях. Последствия этих антагонизмов, как показывает история, могут быть наиболее разрушительными и губительными для многих тысяч и даже миллионов людей. Различия в финансовом, имущественном, правовом отношениях составляют объективную почву для подобного рода противоречий. Однако их чрезмерное обострение всегда имеет субъективные предпосылки в способах управления обществом, в идеологических и политических методах решения назревших проблем.
Если говорить о развитии общества или любой другой достаточно сложной системы, то оно возможно именно на основе тех и только тех противоречий, которые сохраняют или во всяком случае не разрушают тождество. Разумеется, имеющееся тождество, единство противоположных сторон не остается неизменным, оно само требует адекватных времени перемен. В этом смысле важно искать и находить формы тождества также между старым и новым, если хотите, сознательно культивировать это тождество, развивающееся во времени. Это тождество не что иное, как преемственность. И если требуют во имя развития лишь уничтожения старого и утверждения нового, тем более любой ценой, то такие требования к развитию не имеют отношения. Это новые формы пиратства. Но именно это и утверждалось в марксистских учебниках по философии, призванных, казалось бы, к научному управлению социальными процессами: «Борьба противоположностей имеет своим закономерным следствием исчезновение существующего объекта как определенного единства противоположностей и возникновение нового объекта с новым, характерным для него единством противоположностей». А «исчезновение» здесь подразумевает, конечно же, уничтожение.
Вот что конкретно вытекает из, казалось бы, философски безобидного тезиса об относительности, временности единства и абсолютности борьбы противоположностей. И из того, что именно борьба противоположностей считается источником развития. Философия в таком виде становится действительно «алгеброй революции», какой ее видел А.И. Герцен. Но для человечества, познавшего ужас колоссальных разрушений на протяжении XX столетия, необходима «алгебра» более высокого порядка — стабильности и гуманизма.
Интересно то, что в одной из школ современной философии, особенно в работах Т. Адорно, одного из лидеров франкфуртской школы разрушение тождества, наступление на него как проявление тотальности (целостности, конкретности) становится одним из программных пунктов. «Диалектическая соль растворяется в неразличимых потоках жизни,— пишет он,— с вещественно устойчивым покончено, отныне это подчиненное, хотя, как и его подчиненность, не познанное. Ненависть к неподвижному всеобщему понятию породила культ иррациональной непосредственности, суверенной свободы в несвободном (unfreien)». Однако вопреки обвинениям в адрес Адорно по поводу его «деструктивности», «негативности» и т.п. нельзя не видеть в его философии попытку расширить возможности диалектики за рамки достигнутого тождества, «снятого отрицания», увидеть, в этом моменте начало следующего этапа развития.
Итак, подчеркиваем, что тождественность явлений имеет такое же значение — не большее и не меньшее— для развития, как и противоположности. А противоречие как источник развития есть отношение тождества противоположностей. Именно в нем — «локомотив истории».
2. Развитие и структура систем
Еще в Древней Греции сложились два противоположных взгляда на развитие. Эмпедокл и Анаксагор сводили все качественные различия к чисто количественным, а сам процесс развития понимали в смысле наличности мелких качественно-определенных частиц и их роста (уменьшения, соединения и разъединения). Другое понимание многообразия явлений было у Гераклита. Он признавал превращение одного качества в другое, т.е. отстаивал диалектическое понятие развития. Концепция развития, именуемая «метафизической», рассматривала его как простой рост качественно неизменных тел; она по существу отрицала рождение нового из старого, развитие во времени от простого к сложному, от низшего к высшему.