Нищая философия не способна выполнять и методологические функции. Если пытаться осознавать значимость философии как науки, то она более всего схожа с наукой навигации, обучающей мастерству кораблевождения. Представьте себе: кораблем общества, плывущим по реке жизни, управляют философы, которые понятия не имеют, где находится фарватер и что вообще необходимо держать курс по нему. Какому приросту научных знаний могут содействовать горе-философы, лишенные высшего чувства ориентирования? Когда слепой ведет слепого, то они неизбежно упадут в яму. Нищая философия разобщила человечество и ведет отдельные корабли на мéли ошибочных аксиом. О какой интегрирующей роли философии может идти речь, если из-за ее нищеты происходила конфронтация между отдельными философскими направлениями, усиливалось воздействие на нее идеологии? Кроме того, начиная с эпохи Возрождения, усилился процесс размежевания между философией и частными науками. На этой почве возникло противопоставление философии частным наукам. В 17–19 вв. создавались системы, в которых естествознанию противопоставлялась философия природы, истории как науке — философия истории, правоведению — философия права. Теоретические частнонаучные проблемы требовали и требуют философской интерпретации. Нищая философия, разумеется, не претендовала и не может претендовать на роль всеобщей методологической основы наук. «Если науки, — отмечал немецкий философ К.Ясперс, — в своих областях получили убедительно достоверные и общепризнанные знания, то философия не добилась этого, несмотря на свои старания в течение тысячелетий» Отсюда трагичность положения философа. Внешний аспект этой трагичности русский философ и публицист Бердяев видел во враждебном отношении к философии, обнаруживаемом на протяжении всей истории культуры. Философов, считал он, всегда составляющих небольшую группу в человечестве, не любят и чего-то не могут простить им теологи, иерархи церкви и простые верующие, ученые и представители разных специальностей, политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, инженеры и техники, простые люди, обыватели.
Отличительной чертой нищей философии является то, что философское творчество стало глубоко личностно. Мышление философов не должно быть детерминировано их положением в определенной системе общественных отношений. Философы должны мыслить независимо, как независимо мыслят естествоиспытатели. Синергетика признает зависимость знаний об объекте от ценностно-целевых установок познающего субъекта. Это, несомненно, ее большая ошибка. Личность, образ жизни философа должен быть отделим от его мысли. Очень плохо то, что разные философы учат по-разному, каждый человек и каждый философ «варятся в собственном соку». Многообразие философских идей, концепций, учений свидетельствует об отсутствии объективного понимания. Отсутствие в культуре доминирующего мировоззрения, признанного большинством за полезность, логичность, универсальность является признаком слабости философского творчества. Из-за отсутствия объективного или, другими словами, подлинно рационального знания (содержания культуры) философия постмодернизма возвеличила плюрализм, который есть всего лишь эффективная форма поиска этого мировоззрения. Не так важен плюрализм, который всего лишь принцип организации осмысления, при котором каждый, разумеется, в праве сделать собственный выбор своей жизненной позиции, главное — достичь единого понимания. Чем выше уровень единства понимания, тем выше степень объективности знания. По моему пониманию, философ должен стремиться к непротиворечивой системе взглядов на мир и на отношение к этому миру. Такая система может быть только единственной. Вовсе не исключено, что в разных странах она будет по-разному воспринята. Но политическая жизнь общества приобретет конкретный смысл: постепенно, без внешнего принуждения, осознавать эту систему и улучшать жизнь общества в соответствии с ее ценностями. Объективная система не может иметь существенных, заслуживающих признания альтернатив. Плюралистическая модель в преподавании философии имеет тот смысл, чтобы ознакомить обучающихся с большим спектром философских концепций, с многообразием различных подходов к решению ключевых философских проблем. Обучающиеся должны сами сделать мировоззренческий выбор в соответствии со своим пониманием.
За всю историю человечества ещё не бывало реального рационализма и сциентизма. Из-за нищеты философии стало научно слабым мировоззрение, рассматривающее науку и ее успехи в качестве главного фактора прогресса в истории и средства решения общественных проблем. Сциентизм всегда был и является псевдосциентизмом, и стал он таковым из-за принижения социальных наук, не имеющих якобы познавательного значения, и отрицания гуманистической сущности науки. Псевдосциентизм, разумеется, не в состоянии обеспечить социальный прогресс, улучшить жизнь людей. Слабость псевдосциентизма стала благоприятной почвой для возникновения философско-мировоззренческой позиции, сторонники которой подвергают резкой критике (или, в отдельных крайних случаях, вообще отвергают) науку и технику. По этой причине гуманисты критикуют предметно-деятельностный подход. Однако я полагаю, что критики заслуживает не сциентизм как таковой, а лживая научность существующего сциентизма. Если Бердяев хотел спасти человечество от порабощения научным Логосом, или от сциентизма, то я считаю необходимым способствовать тому, чтобы вылечить «больной» сциентизм от интеллектодефицита. Со «здоровым» сциентизмом будет здоровым и человечество.
Нищета философии активизировала иррационализм. В середине ХIХ в. начался отказ от традиций, которые признавали разум опорой человеческого существования. Датский философ С.Кьеркегор выступил против притязаний разума, а Ф.Ницше объявил разум «больным пауком», ткущим паутину, опутавшую жизнь людей и превращающую ее тем самым в нечто высохшее и обескровленное. Если в свое время к идеям Кьеркегора, Ницше и других критиков разума отнеслись как к бреду шизофреников, то ХХ век востребовал и переместил их идеи в центр интеллектуального пространства. Эти критики разума, не случайно ставшие в свое время клиентами психических клиник, в ХХ веке были реабилитированы и стали почитаемы. Возникла даже некая хронологическая аберрация: Гегеля стали воспринимать как далекое прошлое, а Кьеркегора — как современника. Идеи критиков разума привлекли внимание З.Фрейда, М.Хайдеггера, Х.-Г.Гадамера, Ж.Деррида, Л.Шестова и других мыслителей прошедшего века. Общество объявило их выдающимися мыслителями и тем самым продемонстрировало свою готовность принять критику разума. Кроме того, наука показала свой «звериный оскал» в первой и второй мировых войнах, продемонстрировав возможность её использования для массового уничтожения человечества и его культуры в газовых атаках и бомбардировках мирных городов. Не удивительно, что наиболее проницательные мыслители в момент, казалось бы, наибольшего торжества идей классической философии вдруг заговорили о сомнительности исторического прогресса, релятивности истины, иррациональности истории и самой души человека.
Во времена, совпавшие с жизнью К.Маркса, давление социально-экономических факторов на все сферы жизнедеятельности людей обнаружились столь отчетливо, что никто уже не сомневался в первичности, базисности материального, экономического интереса. Материальные потребности стали ведущими, соответственно изменилась структура духовного опыта людей. Стало моральным все, что приносило материальный успех. Не честность и не добродетель завоевывают уважение людей. Достоинство человека стало определяться размером богатства. И «…сегодняшнее поколение американцев сосредоточено на деньгах больше, чем предыдущее», — делает вывод социолог Р.Вутнау из Принстонского университета, проводивший всесторонний опрос общественного мнения. По данным его исследования, «многих американцев беспокоит то, что деньги ценятся больше, чем уважение к людям, честность в работе и участие в деятельности своей общины». Философия Маркса «научно» утвердила первичность материального. Марксизм сделал материализм, который как способ осмысления мира хронологически прослеживается от античности и наблюдается практически во все философские эпохи, одним из основных направлений философии. Новации, внесенные марксизмом в материализм, заключаются в применении материализованной гегелевской диалектики в представлении о сознании как свойстве высокоорганизованной материи — мозга и о практике как критерии истины, в материалистической теории отражения и создании на этой основе материалистической теории познания и материалистического понимания истории. Главное «достижение» марксизма — в рассмотрении материалистической диалектики как критической и революционной, нацеленной не на осмысление мира, а на его преобразование, причем революционным путем.
Определение материи, данное Лениным, является наиболее общепризнанным в современном материализме: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существует независимо от них». Из определения, кроме всего прочего, вытекает принципиальная познаваемость материального мира, что означает согласование, совпадение содержания законов мышления и законов объективного мира. Объясняется факт такого согласования следующим образом: мышление — продукт человеческого мозга; но и человек, и его мозг — продукты природы, которые развиваются вместе с ней. Следовательно, в конечном счете, мышление — продукт природы, а потому его законы совпадают с законами объективного мира. По моему мнению, Маркс оперировал примитивной логикой. Вне всякого сомнения, человек и его мозг — продукты природы. Человек рождается с мозгом, но без той способности к мышлению, которую он приобретает в процессе своей жизни. Мышление — способность человеческого мозга, приобретенная в благоприятной, с точки зрения развития этой способности, социальной среде. Мозг при определенных условиях может и не развиваться. Не имеется в виду какая-либо болезнь. Отсюда следует, что мышление имеет не природную, а социальную основу. Мышление — не продукт природы, а потому его «законы» автоматически не совпадают с законами объективного мира. Стереотипы поведения человека заложены не в нем (т.е. генетически), а вне его, в социальном содержании общения. Сущность человека — не в его генотипе, а в совокупности всех общественных отношений. Если бы человек рождался с уже твердыми, как бы запрограммированными природой убеждениями, то материализм мог бы претендовать на доминирование в философии. Ошибочно отождествлять строение материи и общественную жизнь. В корне неверно выделять социальные группы как элементы в структуре материи. Для учения Маркса противоречия есть источник развития исторического процесса, экономических и социальных отношений. Опираясь на надуманный закон единства и борьбы противоположностей, Маркс исследовал общественное бытие, обостренное отнюдь не объективными противоречиями. Он исследовал ущербное капиталистическое общество с несовершенной экономической системой, социально «безответственное» и духовно неполноценное общество. Такая историческая практика не могла быть основой объективного познания и критерием истины. Социальная практика вообще не является критерием истины, поскольку она — результат деятельности людей. Практика общественной жизни может служить лишь объектом научного исследования для выявления причинной обусловленности реальных событий и явлений. Установленная детерминированность фактов общественного развития необходима для сопоставления ее логики с логикой действий законов объективного мира. Недостаточное понимание Марксом сущности диалектического движения (надуманность социальных противоположностей и абсолютизация борьбы между ними, ошибочное применение закона отрицания отрицания), природы рынка, а также ошибочная оценка классового фактора при анализе противоречивого исторического процесса, предопределило монистическое решение основного, как принято считать, вопроса философии и квалифицировало материю как единую основу всего сущего. Материалистическое понимание истории, общества кажется великой премудростью только извращенному сознанию. Материализм и идеализм — это ошибочные крайности «нищеты» философии. Диалектический и исторический материализм — это утопии. Я уверен, что в скором времени материализм и идеализм заменит такой тип и такой способ философствования, который будет признавать материю и дух неразрывными элементами общего — сущего (всего существующего), во взаимосвязи и взаимозависимости которых объективная материя будет определяющей стороной (содержанием), а дух (сознание) — разновидностью ее субъективного осмысления (формой). Вообще, вопрос о первичности материи или сознания я считаю научно некорректным. Учение Маркса о первичности материи, о повторяемости в истории, о наличии в истории объективных, не зависящих от сознания человека законов, которые можно выявить, можно использовать, направляя, ускоряя или замедляя развитие общества, — не что иное как выдумка.