Научные теории антропогенеза акцентируют тот или другой из природных факторов и механизмов постепенного отделения предков современного человека от остальных животных. Решающее значение имел труд Ч. Дарвина “Происхождение человека и половой отбор” (1871), где впервые оказались обнародованы важнейшие идеи научного подхода к проблеме антропогенеза:
человек — часть животного мира, принадлежащий к млекопитающим, отряду приматов, семейству гоминид, образующий род Ho-mo, состоящий из двух видов — Homo primigenius (Человек первобытный, примитивный) и Homo sapiens (Человек разумный);
у человека и современных обезьян общие предки, жившие в третичном периоде; эти своего рода промежуточные звенья, через которые природа отбирала наиболее сапиентные (пригодные для размножения с помощью интеллекта и культуры) особи и целые популяции человекоподобных существ; очеловечивание могло состояться только в среде стадных животных, причем хищников; человек сохраняет в себе многие механизмы животного поведения, индивидуального и стадного, но, как правило, в преобразованном культурой виде;
факторы, мало-помалу продвигавшие процесс очеловечивания, имели естественный характер и соответствовали друг другу (сам Дарвин на первое место среди них выдвигал преимущественный отбор брачных партнеров с уменьшающимся волосяным покровом; остальные первопричины сапиентации отмечаются мной дальше);
возникнув в общем как случайность природы, пресапиентные (годные для очеловечивания) формы приматов попали в уникальные по своему сочетанию географические, климатические, экологические условия, которые позволили начаться антропогенезу уже как закономерному процессу;
отличия человека от зверя, общества людей от стада животных оказались в конце концов столь велики, что потребовался длительный период перехода от первых ко вторым, насчитывающий несколько огромных этапов и ряд тупиковых ветвей, катастроф на своем пути к победе — расселении людей по всей Земле и создания ими разных вариантов цивилизации.
Дальнейшие открытия археологов и антропологов блестяще подтвердили правоту Дарвина и его сторонников. Были обнаружены и продолжают встречаться различные ископаемые формы непосредственных предков человека разумного. Сегодня помимо вполне естественных разногласий между учеными по отдельным вопросам антропогенеза, наличие известных пробелов в концептуальной модели этого процесса, само ее наличие общепризнанно в мире науки.
Хотя до сих пор не прекращаются попытки опорочить дарвинизм в этом ключевом вопросе теории эволюции, высказать малограмотное сомнение в возможностях её научного познания (например, предположить инициативу “пришельцев-инопланетян” в организации антропогенеза; или же возродить идею божественного творения человека). Когда епископ Уилберфорс на публичном диспуте с выдающимся натуралистом Дж. Гексли, прозванным за рьяную пропаганду эволюционной теории “бульдогом Дарвина”, ехидно поинтересовался: по линии бабушки или по линии дедушки его почтенный оппонент происходит от орангутангов, тот сразу ответил, что лучше иметь в родстве обезьян, чем невежественных попов. Наш великий поэт А.К. Толстой в стихотворном “Послании к цензору М.Н. Лонгинову о дарвинисме” (тот, будучи председателем правительственного Комитета о печати, запретил в 1873 г. перевод книги Ч. Дарвина о происхождение человека), с неподражаемым юмором своего литературного alter ego Козьмы Пруткова писал:
Правда ль это, что я слышу?
Молвят овамо и семо:
Огорчает очень Мишу
Будто Дарвина система?..
Способ, как творил создатель,
Что считал он боле кстати —
Знать не может председатель
Комитета о печати. ...
Да и в прошлом нет причины
Нам искать большого ранга,
И, по мне, шматина глины
Не знатней орангутанга...
Весьма поучительны данные молекулярной биологии о степени генетического родства и скорости эволюции человека и подобных ему обезьян. Так, выясняется, что разделение эволюционных ветвей человека и шимпанзе произошло около 4 миллионов лет назад. При сравнении их митохондриальных ДНК получается, что разделение внутри Homo sapiens началось в диапазоне 300–100 тысяч лет назад. В принципе, эволюция всех типов мито-ДНК современных людей может быть прослежена в глубину веков к единой “праматери” (так называемая “митохондриальная Ева”). Хотя на деле речь, конечно, идет не о происхождении всех предков людей от одной-единственной самки, но скорее от ограниченной популяции антропоидов. То же самое можно сказать о выявленной по тем же методикам степени генетического родства человека с разными породами животных. Кроме обезьян, что подразумевается, в генетической близости к антропоидам оказались и некоторые другие виды, вплоть до копытных; однако преувеличивать значение отдельно взятых показателей такого рода, учёные (в отличии от некоторых дилетантов) не склонны.
Наблюдения над поведением современных обезьян (приматология), прежде всего шимпанзе, свидетельствуют об их ближайшем, поразительном родстве с людьми. Оказалось, что если гориллы совершенно не употребляют искусственных орудий, то шимпанзе в дикой природе делают это систематически (палки, ветки, стебли, листья как подручные средства для добычи пищи, демонстративной агрессии, изучении окружающей среды). Эти обезьяны, например, срывают орехи, кладут их на корни деревьев и раскалывают камнями или дубинами. И орехи, и орудия переносятся ими на расстояние в несколько сот метров, оставляются про запас в определённом месте, чтобы через некоторое возвратиться к такому складу. Изредка матери и другие старшие обезьяны показывают детёнышам нужный способ раскалывания, уступают им свои запасы орехов и орудия. Эта форма поведения обезьян в дикой природе ближе всего к человеческому. Она обнаруживает явственные черты перехода от условных рефлексов к со-знательности – целеполаганию и планированию. По своему интеллекту шимпанзе находятся примерно на уровне наших детей 3–4 лет.
В лабораторном эксперименте удалось научить шимпанзе различным системам знаковой коммуникации. Говорить они не способны, но в условиях дружеского общения достаточно хорошо понимают человеческую речь. Усвоившие при соответствующей дрессировке жестовый язык глухонемых людей шимпанзе начинают пользоваться им спонтанно при общении с людьми и друг с другом, даже пытаются учить ему других обезьян. Они способны формировать понятия, о чем свидетельствуют даже их ошибки в употреблении знаковых или изобразительных символов: шимпанзе может спутать “еду” с “напитком”, “кошку” с “собакой”, “цветок” с “деревом”, но каждый раз оставаясь в пределах достаточно определённого класса объектов. Наиболее поучительна следующая их ошибка: сортируя фотографии животных и людей, они относят себя к людям. Все животные, видя свое отражение в зеркале, или игнорируют его, или принимают за своего сородича (так, собака обычно или рычит, лает на свое отражение, или же игнорирует его). Только шимпанзе узнаёт себя в зеркале (если испачкать зеркало краской, эта обезьяна подносит руку к лицу, пытаясь ее стереть).
“Таким образом, три качества, каждое из которых у обезьян существует само по себе, независимо от других — социальность, способность к зачаточным формам трудовой деятельности и способность к оперированию символами (первое используется обезьянами в полной мере, второе — в небольшой степени, третье хранится в виде резерва) — у ранних гоминид соединились и образовали ту “критическую массу”, которая и дала радикально новое качество” — Человека Разумного (Козинцев А.Г., 1997).
Философские концепции происхождения человека анализируют важнейшие предпосылки и критерии этого процесса. Что касается пусковых механизмов антропогенеза, то имеется несколько вариантов их определения.
Экстравагантная наяпитековая гипотеза предполагает особую роль водной среды (речной или приморской), заходя в которую (наподобие мифических наяд) в поисках пищи, пресапиенсы вынуждены были выпрямляться, переходить к двуногому передвижению.
Биологические концепции антропогенеза выделяют ту или иную мутацию в этом процессе, которая представляется решающей для пре-образования зверей в людей (по Ч. Дарвину, нелишне повторить, это половой отбор — наиболее привлекательных, т.е. в данном случае — антропоморфных партнеров для размножения; )
Социологическая — трудовая теория Ф. Энгельса акцентирует решающую роль деятельности (сначала инстинктивной, затем все более целесообразной) по изготовлению, использованию и усовершенствованию искусственных орудий и технологий труда. С точки зрения марксизма, таким образом, “труд создал человека”. Сама идея деятельностной обусловленности перемен в физическом и внутреннем облике наших далеких предков бесспорно помогает уяснить этот процесс. Однако скорость антропогенеза слишком велика для эволюционного процесса, а прямое наследование приобретенных признаков, даже если они очень полезны для вида, генетика отрицает. К тому же, сводить главную причину очеловечивания к труду будет неправильным сразу по нескольким соображениям. Во-первых, прямохождение связано не с производством орудий, а с какими-то другими обстоятельствами. Следы прямоходящих обезьян на несколько миллионов лет старше первых каменных орудий. Так что человек не стал двуногим в процессе труда, а произошел (во многом действительно благодаря труду) от двуногого животного. Во-вторых, не искусственные орудия, даже не интеллект сам по себе, а членораздельная речь отличает человека от всех других животных. Объяснить же появление речи и связанного с нею мышления, интеллекта трудно иначе, чем естественным отбором особей, наиболее способных мыслить и передавать накапливаемые знания себе подобным. В-третьих, кроме тех факторов очеловечивания, которые так или иначе уже просматриваются по имеющимся у науки данным, имелись, очевидно, и такие, от которых видимых следов не осталось. Скажем, между полным формированием мозга человека современного типа и такими следами его активности, как изобразительное искусство, пролегли тысячи лет. Можно только предполагать такие инновации, как загонная охота на крупных животных и т.п. занятия первых кроманьонцев, которые пробудили их мозг к духовному творчеству, к развитию речи. Ведь эти занятия требовали планирования, координации в процессе совершения и последующего анализа результатов, а такого рода умственные операции носят отвлеченный характер от самих по себе поступков.