Вместо существования как единственной, индивидуальной творческой деятельности духа мы находим в природе простое бытие, определяемое законами. Использование общих идей об этом однообразно повторяющемся бытии служит средством связи между изолированными личностями, которые создают общественные учреждения; но в этой общественности, подчиненной условным правилам, субъект остается в одиночестве.
Такая трактовка исторического процесса и индивидуальной судьбы человека, одинокого в обществе и истории, роднит философию Бердяева с более поздними представителями экзистенциализма – Сартром и Камю (философию самого Бердяева также часто причисляют к экзистенциальным направлениям в современной философии). Однако, в отличие от французских философов, Бердяев видит возможность преодоления одиночества человеческого существования.
К счастью, в своих существующих недрах человек все же сохраняет общение с духовным миром и целым космосом. Человек двойственное существо, живущее как в мире феноменов, так и в мире ноуменов (непознаваемого, вещей-в-себе, по Канту). Поэтому ноумен может проникнуть в феномен, мир невидимый в мир видимый, мир свободы в мир необходимости[16].
Эта победа духа над природой достигается посредством симпатии и любви, преодолевающих изоляцию путем общения я и ты в непосредственном духовном опыте, который по своей природе является интуицией, а не объективированием. «Это познание есть брачный союз личностей, основанный на истинной любви»[17]. Не может быть тесного единения между универсалиями, между объектами: тесное единение возможно только в отношении я и ты. Духовное познание это единение между двумя субъектами в мистическом опыте, в котором всё во мне и я во всем.
Бердяев обозначает такое непосредственное духовное общение термином общительность. Оно создает единство на основе любви. Любовь - это свободное проявление духа. Поэтому она общительна и является соборным единством (соборность – термин, широко используемый Хомяковым). Свободный дух общителен и не является индивидуалистически изолированным.
Общество, нация, государство не является личностями; человек как личность имеет большую ценность, чем они. Поэтому-то право человека и его долг защищать свою духовную свободу против государства и общества. В жизни государства, нации и общества мы часто обнаруживаем темную, демоническую силу, стремящуюся подчинить личность человека и превратить его просто в орудие для своих собственных целей. В общественной жизни процесс объективизации и условные правила извращают совесть человека. Чистая, подлинная совесть может проявиться только в личности и через нее; все должно быть подчинено юрисдикции этой экзистенциальной совести, не испорченной объективированием.
При анализе общепринятой этики и канонического христианства Бердяев показывает, что они приспособлены к требованиям общественной повседневной жизни и поэтому полны условностей и ведут к лицемерию и деспотизму. Он предлагает оценивать правила этой обычной нравственности с точки зрения чистой совести, а не с точки зрения временных нужд человека. Он хочет создать «Критику чистой совести», подобно «Критике чистого разума Канта»[18].
Бердяев использует открытия Фрейда, чтобы разоблачить садистские элементы в законности и нечистые подсознательные источники строгих требований, выдвигаемых многими поборниками добра; например, он прослеживает всякий фанатизм, всякое попечение о дальнем за счет ближнего своего, указывает на отсутствие истинной любви, а именно любви к конкретной отдельной личности, и на подмену ее любовью к абстрактным теориям, программам и прочему, поддерживаемой гордостью их авторов и сторонников.
Революциям, считает Бердяев, предшествует процесс распада, падение веры, утрата людьми объединяющего духовного центра жизни. В результате этого народ теряет свою духовную свободу, становится добычей дьявола. Руководящую роль среди народа играют крайние элементы якобинцы, большевики, люди, которые воображают себя свободными творцами нового будущего, но в действительности являются пассивными проводниками бесформенных элементов; на самом деле они обращаются не к будущему, а к прошлому, ибо они рабы прошлого, прикованные к нему злобой, завистью и местью[19].
Поэтому революции ничего не могут создавать; они только разрушают; они никогда не бывают творческими. Творчество начинается только в период реакции, которая наступает после революции; тогда появляются новые формы жизни, к которым люди были подготовлены всем их прошлым. Но даже в творческие эпохи истории люди никогда не достигали тех целей, которые они ставили перед собой. Ни один проект, разработанный в недрах исторического процесса, не был когда-либо успешным.
Так, например, усилия по осуществлению социализма преобразуют его в нечто совершенно отличающееся от социалистического идеала. Социализм вскроет новые разногласия в человеческой жизни – так считает Бердяев, и история подтвердила его правоту. Социализм никогда не достигнет освобождения человеческого труда, которое Маркс стремился осуществить путем принуждения к нему; социализм никогда не даст человеку богатства и никогда не установит равенства, но только приведет к новой вражде между людьми, новой разъединенности и новым, неслыханным формам угнетения
Бердяев отнюдь не предлагает отменить этику закона или легальные формы общественной жизни. Он просто требует терпимости в борьбе со злом и указывает на более высокую стадию нравственной сознательности, чем этика закона. Эта более высокая стадия находит свое выражение в этике искупления и любви к Богу; она основана на появлении Богочеловека в мире и приятии им страдания из любви к грешникам.
Таким образом, Бердяев не признает предопределенности поступков человека ни божьей волей, ни исторической закономерностью. Человек свободен, но вместе с этой свободой он получает колоссальную ответственность, которую больше не может разделить ни с Богом, ни с историей. Никакие революции, никакие социальные преобразования не дадут человеку счастья, а лишь – возможно - некоторое материальное довольство. Только постоянный духовный труд, стремление к нравственным идеалам может дать человеку истинное счастье. Таков идеал человека, созданный Бердяевым и только для таких людей возможно гармоничное и счастливое будущее.
Очень важно, что нравственная проблематика раскрывалась в философии Бердяева с точки зрения христианской антропологии, заново открыв и описав ее центр - соборную человеческую личность, понятую уникально и чисто по-христиански, «экзистенциально», не тождественную никакой индивидуальности, но противостоящую ей. Н.А. Бердяев стремился к воцерковлению жизни, всего подлинного в ней, к тождеству Христианства не с высшей религией, а с высшей Жизнью. Он оправдал человеческую плоть (тело и душу человека), соединив ее с жизнью человеческого духа, приобщенного к вечной Жизни Духа Божьего во Христе и через Христа.
Н.А. Бердяев ввел и другие понятия, поставившие многие вещи на свои места. Например, он отказался от онтологии в пользу подлинной «экзистенции», понятой не по-западноевропейски, а по-православному, даже прямо по-библейски. Н.А. Бердяев возродил достоинство христианского (нееретического) гностицизма, ощутив единство мира в его иерархическом строении, как и соответствующей ему жизни. Он строил новое здание необъективированного и неидеализированного познания Бога, мира, жизни и человека. Н.А. Бердяев заново осмыслил историю, признал всю ее трагическую тяжесть и неизбежную неудачу, но в то же время всю ее высшую правду, растворенную свойственным только ему вкусом борьбы за нее ради откровения полноты метаисторической богочеловеческой истины.
Всеми своими философскими трудами Н.А. Бердяев утверждал ценность и достоинство социального и культурного строительства в единстве его лучших достижений в настоящем и прошлом. Однако он знал ему меру и его место. Н.А. Бердяев заново осмыслил и утвердил, как своего рода аристократические, «аскетические добродетели» в христианстве. Он возвел послушание к Богу, а смирение к его корню - Миру, который есть тот же Бог (вспомним сказанное о Христе: «Он есть мир наш»). Для Бердяева и целомудрие не было связано непременно с безбрачием, а с Целостностью, Единством, Мудростью.
Нравственное ядро в учении Н.А. Бердяева проявлялось и том, что он последовательно выступал против любого, и особенно духовного, насилия (как обычного проявления духовной слабости), показав пример борьбы со всякого рода противниками оружием духовной правды и Истины, которая побеждает неправду и неистину внутренней силой собственной убежденности через восполнение положительного духовного и нравственного опыта своего противника, а не разрушение его лишь потому, что в нем не все правильно (праведно) и истинно.
Нравственная проблематика в философии Бердяева раскрывается в его философии свободы человеческого морального выбора от исторической и божественной обусловленности. И то бремя свободы, которое несет каждый человек, его нравственная ответственность за все совершенные им поступки для Бердяева не трагическая обреченность, а путь к наивысшей свободе.
Разумеется, во всей полноте философия Н.А. Бердяева может быть понята только в контексте своей эпохи. Его надо знать и ценить в связи со всей значительной плеядой деятелей русского и мирового религиозно-философского возрождения первой половины XX века. В то же время он более других связан с будущей жизнью мира и церкви.
Список использованной литературы
1. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990.
2. Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М., 1991.