Конкуренция различных картин реальности в рамках одной и той же науки - уже известная ситуация. В концепциях Т. Куна и И. Лакатоса эта ситуация описана в терминах конкуренции парадигм и исследовательских программ. Однако необходимо иметь в виду, что ни Т. Кун, ни И. Лакатос (равно как и другие представители постпозитивистской философии науки) не выделяют в качестве особого компонента научных 0наний общенаучную картину мира и картины исследуемой реальности[iv] . Вхождение новых представлений о мире, выработанных в той или иной отрасли знания, дав общенаучную картину мира не исключает, а предполагает такую конкуренцию.
Картина мира строится коррелятивно схеме метода, выражаемого в идеалах и нормах науки. В наибольшей мере это относится к идеалам и нормам объяснения, в соответствии с которыми вводятся онтологические постулаты науки. Выражаемый в них способ объяснения и описания включает в снятом виде все те социальные детерминации, которые определяют возникновение и функционирование соответствующих идеалов и норм научности. Вместе с тем постулаты научной картины мира испытывают и непосредственное влияние мировоззренческих установок, доминирующих в культуре некоторой эпохи. Возьмем, например, представления об абсолютном пространстве механической картины мира. Они возникали и на базе идеи однородности пространства (эта идея одновременно послужила и одной из предпосылок становления идеала экспериментального обоснования научного знания, поскольку позволяла утвердиться принципу воспроизводимости эксперимента). Формирование же этой идеи и ее утверждение в науке было исторически связано с преобразованием смыслов категории пространства, доминировавших в мировоззрении средневековой эпохи. В культуре средневековья пространство понималось как система качественно специфических мест, наделенных особым символическим смыслом (такое понимание пронизывало все феномены средневековой культуры - обыденное мышление, художественное восприятие мира, религиозно-теологические и философские концепции, средневековую физику и космологию и т.п.). Оно было естественным выражением системы социальных отношений людей данной эпохи, образа их жизнедеятельности[v] .
Перестройка всех этих смыслов, начавшаяся в эпоху Возрождения, была сопряжена со становлением капиталистических отношений и раннебуржуазной идеологии, с ее новым пониманием человека, его места в мире и его отношения к природе. Эта перестройка была обусловлена многими социальными факторами, в том числе влиянием на общественное сознание великих географических открытий, усиливающейся миграцией населения в эпоху первоначального накопления, когда разорившиеся крестьяне сгонялись с земли, разрушением традиционных корпоративных связей и др. Причем перестройка смысла категории пространства происходила не только в науке, но и в самых различных сферах культуры. В этом отношении показательно, что становление концепции гомогенного, евклидова пространства в физике резонировало с процессами формирования новых идей в изобразительном искусстве эпохи Возрождения, когда живопись стала использовать линейную перспективу евклидова пространства, воспринимаемую как реальную чувственную достоверность природы.
Формирование картин исследуемой реальности в каждом отрасли науки всегда протекает не только как процесс внутринаучного характера, но и как взаимодействие науки с другими областями культуры. Известно, например, что на этапе становления в физике механической картины мира в ее разработке особую роль сыграли представления о машинах и механизмах как своеобразных аналогах естественных объектов. Именно этот подход послужил основой эвристической программы Галилея - исследовать закономерности движения природных объектов, в том числе и небесных тел, анализируя поведение механических устройств (в частности, орудий венецианского арсенала).
Если пользоваться терминологией Н. Бора, то можно сказать, что это была “сумасшедшая” идея. Но именно она определила магистральную линию развития механики. Она предполагала, что законы движения небесных тел можно открыть не только опираясь на наблюдения за их перемещениями, но прежде всего используя эксперименты над искусственно создаваемыми механическими системами.
Продуктивность данной идеи была продемонстрирована в последующий период развития механики. Традиция, идущая от Галилея и Гюйгенса к Гуку и Ньютону, была связана с попытками моделировать в мысленных экспериментах с механическими устройствами силы взаимодействия между небесными телами. Например, Гук рассматривал вращение планет по аналогии с вращением тела, закрепленного на нити, а также тела, привязанного к вращающемуся колесу. Ньютон использовал аналогию между вращением Луны вокруг Земли и инерциальным движением шара внутри полой сферы. Применение найденных в мысленном эксперименте математических зависимостей при анализе взаимодействия небесных тел было одним из важных аспектов открытия Ньютоном закона всемирного тяготения[vi] .
Однако то, что на более поздних этапах развития механической картины мира было само собой разумеющимся, у истоков ее формирования вызывало обостренные мировоззренческие столкновения. Единая механическая картина природы, стиравшая всякую грань между небесным и земным миром, могла утвердиться только на базе перестройки всей системы мировоззренческих установок культуры средневековья и господствующих в ней представлений об иерархически упорядоченном Космосе. Эта перестройка, в свою очередь, была продуктом объективных процессов социальной дезиерархизации, того разложения средневекового уклада жизни и зарождения буржуазных отношений, которое отразилось в новых идеологических движениях - Реформации, контрреформации и других, подготовивших почву для новых представлений о человеке и его отношениях к миру[vii] .
Кардинальные мировоззренческие сдвиги, происходившие в эту эпоху (XVII в.), создавали и новое понимание роли механических устройств в человеческой жизнедеятельности. Они ассоциировались с систематическим разумным устройством жизни в противовес “необузданным страстям” и “хаотическим влечениям живой природы”[viii] .
Именно духовный климат эпохи придавал образу механического устройства несвойственные ему ранее ценность и значимость, согласовывая его с новыми пониманиями смысла человеческой жизни и превращая его в своеобразный мировоззренческий символ.
В процессе становления и развития специальных картин мира наука активно использует образы, аналогии, ассоциации, уходящие корнями в предметно-практическую деятельность человечества (образы корпускулы, волны, сплошной среды, образы соотношения части и целого как наглядных представлений о системной организации объектов и т.д.). Этот слой наглядных образов входит в картину исследуемой реальности и во многом делает ее понятной и естественной системой представлений о природе.
Сказанное, конечно, не означает, что социокультурные факторы на всех этапах развития научной картины мира играют доминирующую роль и что ее особенности можно напрямую выводить из специфики господствующих ценностей культуры и их исторической эволюции. Поскольку картина реальности должна выразить главные сущностные характеристики исследуемой предметной области, постольку она складывается под непосредственным воздействием фактов и специальных теоретических моделей науки, объясняющих факты. С ней постоянно соотносятся образующие ядро теории фундаментальные и частные законы и соответствующие им модели объяснения - системы идеализированных объектов, относительно которых формулируются данные законы.
Соотнесение фактов и ядра каждой возникающей теории с картиной реальности приводит к развитию последней. В ней возникают новые элементы содержания, которые могут потребовать даже коренного пересмотра ранее принятых онтологических принципов. Развитая наука дает множество свидетельств именно таких, преимущественно внутринаучных, импульсов эволюции картины мира. Представления об античастицах, кварках, нестационарной Вселенной и т.п. выступили результатом совершенно неожиданных интерпретаций математических выводов физических теорий. Такая перестройка картины реальности под влиянием внутридисциплинарных факторов (открытие новых явлений и формирование теоретических схем их объяснения) может потребовать довольно радикальных трансформаций мировоззренческих смыслов, которые определяли наше отношение к окружающему миру. В связи с этим можно вспомнить все те мировоззренческие столкновения, которые сопровождали утверждения в науке идеи делимости атома. Не менее показательны сопротивления, которые вызывала на первых порах концепция нестационарной Вселенной даже в среде самих физиков (Эйнштейн, как известно, вначале крайне скептически отнесся к выводам Фридмана, хотя они были следствием приложений в космологии его собственной теории).
Поэтому, говоря о социокультурной обусловленности картин реальности, необходимо различать этап развития науки и этап ее становления. Если в период формирования естествознания вызревание новых мировоззренческих предпосылок выступало непосредственным базисом первой естественнонаучной картины мира, то затем ее изменения стали воздействовать на все сферы социальной жизни и постоянно вносить коррективы в обыденные представления, активно влияя на формирование мировоззренческих структур каждой исторической эпохи.