Чтобы завершить переход к новой метафизике, полагает Бердяев, необходимо отказаться от какой бы то ни было "рационализации" бытия (тождественного личности) и попытаться осмыслить его вне разделения на субъект и объект, вне разработанной классической философией системы понятий - в непосредственной, жизненной, экзистенциальной интуиции. Уже в самых ранних своих работах Бердяев утверждает необходимость именно такого иррационально-интуитивного схватывания бытия и невозможность его адекватного постижения иным образом. "Сущее дано лишь в живом опыте первичного сознания, до рационалистического распадения на субъект и объект, до рассечения цельной жизни духа. Только этому первичному сознанию дана интуиция бытия, непосредственное к нему касание". Философию, которая ориентируется на эту интуицию, Бердяев в соответствии с традицией Соловьева называет мистической, полагая, что только через мистический опыт философ приходит к Истине.
4. «Истина веры» Л. Шестова
Лев Шестов является выдающимся русским философом, в исканиях которого религиозная мысль достигает своего наибольшего напряжения в стремлении найти Живого Бога. В своих поисках мыслитель критикует рационализм во всех его формах, особенно античный и новейший (Спинозу). Основная задача Л. Шестова утвердить в своих работах сверхрациональную природу бытия Бога. Отсюда вытекает иррационализм автора, который хочет строить свою философию из Откровения свободного от тирании разума, ограничивающего человека в его религиозном поиске. Что может быть страшнее для религиозной философии, как не потеря Живого Бога, Бога Авраама, Исаака и Иакова, и замена Его Богом Спинозы, Декарта и Соловьева? На взгляд Л. Шестова не стоит жертвовать всем ради системы, в христианской философии нужно как можно ближе приблизиться к сердцу человека и постараться увидеть в нем образ Творца. Мыслитель делает в своих работах акцент на то, что в «чистом разуме» современных ему философов нельзя найти Бога, только верой, которая является источником жизни и свободы может осуществиться реальное богопознание. Таким образом, от человека требуется подвиг-вера, а не чисто рациональное постижение сущего в понятиях и терминах. Л. Шестов впитал в себя целый пласт русской литературы во главе с Достоевским, также большое влияние оказал на него Ницше.
На наш взгляд важно показать религиозную жажду выдающегося русского мыслителя, вылившуюся в ряд талантливых произведений. Можно сказать, что искания философа, есть сознательное желание благодати, поиск Бога, в котором должна обрести покой трепещущая тварь. Нам мало известен религиозный мир Л. Шестова (об этом пишет также В. Зеньковский (См. Зеньковский В. В. История русской философии. М.: Академический Проект, Раритет, 2001. – 880 С. – (Summa)), но, несомненно, признание Божества Христова делает его христианским мыслителем. Его произведения не наполняет восторженный, синкретический романтизм Н. Бердяева или научный гностицизм В. Соловьева, а слышатся тяжелые звуки, взывающие о спасении поврежденного человечества.
Философ настойчиво борется с системой секуляризма, с безрелигиозной и антирелигиозной философией нового времени. Литературно-философская работа «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше» показывает нам на примере двух писателей (философов), яростный конфликт между духовностью и нравственностью, моралью и религией. Как показывает Л. Шестов, Ницше честен сам с собой и понимает, что «добро гуманистов» само по себе является лишь мертвой абстракцией, оно не является Богом, и только такой, «бог-добро секулярных гуманистов», мертв. О, как Ницше не понял (а может быть в последний момент перед смертью…) христианства, которое ему наверняка подсовывала в искаженном виде секулярно-гуманистическая среда. А ведь только в христианской религии возможен сверхчеловек, о котором так мечтал Фридрих.
«Добро – братская любовь – мы знаем теперь из опыта Ницше – не есть Бог. «Горе тем любящим, у которых нет ничего выше сострадания». Ницше открыл путь. Нужно искать того, что выше сострадания, выше добра. Нужно искать Бога» (Шестов Л. И. Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше // Философия трагедии. М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2001. – 480 С. – (Б-ка «Р. Х. 2000». Серия « Религиозная философия»)). Далее мыслитель говорит о Л. Н. Толстом, который по его мнению представляет собой тип новейшего секулярного морализма. Для Шестова нравственность и духовность не одно и то же, можно быть высоконравственным и погибать духовно от гордыни. Например, об этом свидетельствует следующий факт: «Сейчас, после переписи, гр. Толстой, записав всех наиболее нуждающихся, решил заняться благотворительностью: В один из своих обходов он наткнулся на голодную, не евшую два дня женщину. Я не стану передавать подробности этой ужасной сцены. Женщина точно не ела два дня. Но вот заключение рассказа гр. Толстого: «я дал ей рубль и помню, что очень был рад, что другие видели это» (Шестов Л. И. Достоевский и Ницше // Философия трагедии. М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2001. – 480 С. – (Б-ка «Р. Х. 2000». Серия « Религиозная философия»)).
Самого Л. Шестова в его исканиях может удовлетворить только мистическая этика, всякий этический рационализм должен быть отвергнут, Бог не является добром в чисто обывательском и «толстовском» смысле, Он несоизмеримо выше добра, является высшей ценностью Сам по Себе. Л. Шестов говорит об Аврааме, праведность которого заключалась только в его вере в Живого Бога. Можно только предположить, что подумает нравственный атеист о нем. Только вера делает Авраама праведником, без нее он бы превратился в заурядного кочевника и не смог бы стать примером последующих поколений. В продолжение темы Шестов, говорит о праведной ревности Бл. Августина и Достоевского, следующее: «Бл. Августин ненавидел стоиков, Достоевский наших либералов. Очевидно, и Августина, и Достоевского выводила из себя и пугала одна мысль даже о возможности таких людей, как Сцевола и Градовский, людей, способных любить добродетель ради нее самой, способных в добродетели видеть самоцель. Достоевский в «Дневнике писателя» открыто говорил, что единственная идея, которая может вдохновлять человека – это идея о бессмертии души» (Шестов Л. И. На весах Иова. М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2001. – 464 С. – (Б-ка «Р. Х. 2000». Серия « Религиозная философия»)).
Продолжая критику секулярного морализма, мыслитель сопоставляет этические взгляды Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, говоря о них следующее: «Последняя формула гр. Толстого, которой подводится итог всей его неустанной многолетней борьбе, и которую он особенно торжественно возвестил в своей книге «Что такое искусство», гласит: «добро, братская любовь – есть Бог». Положение, представляемое гр. Толстым как величайшая и возвышеннейшая истина, могло казаться кощунственной, безобразной и отвратительной ложью Достоевскому» (Шестов Л. И. Афины и Иерусалим. М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2001. – 400 С. – (Б-ка «Р.Х. 2000». Серия « Религиозная философия»)).
Из предшественников Л. Шестову были дороги те философы, такие, например как Ницше, Паскаль и в последнее время Кьеркегор, которые не строили систем, не загоняли Бога в рациональные схемы. Может ли существовать христианская философия, черпающая свое вдохновение в откровении? Этот вопрос непрестанно задавал себе Шестов. Всматриваясь в историю философии, мыслитель с горечью воспринимает разложение западной схоластики, появления свободных от авторитета церкви мыслителей. Перемещаясь в это время, Л. Шестов пытается найти союзников в борьбе с секулярной мыслью, и он находит такого в лице Паскаля. Одну главу своей книги «На весах Иова» он посвящает ему под названием «Гефсиманская ночь». В ней Паскаль противопоставляется Декарту с которым, он активно борется, говоря, например: «Descartes inutile el incertain» (Библия. Синодальное издание). Многие читатели скажут: «Зачем говорить про такого философа как Декарт, что он ненужный и ненадежный?» Но по мнению Шестова, чтобы найти Живого Бога Декарт не нужен. «Паскаль в порыве мрачного вдохновения возопил: «Jesus sera en agonie jusqu'a la fin du mond: il ne faut pas dormer pendant ce temps-la»»(Перевод с фр. «Иисус будет в смертельных муках до конца мира: не должно спать в это время» Л. Шестов. «На весах Иова».). Это свидетельство Паскаля есть вызов новейшей философии, пытающейся найти истину, не воспринимая ее как Живого Бога. Далее в своей работе «Афины и Иерусалим» Л. Шестов ставит в один ряд с Паскалем Достоевского, Ницше и Кьеркегора, которые, по мнению мыслителя не хотели мириться с вечными истинами и основанной на них мудрости. Ницше уже «по ту сторону добра и зла», он говорит об «истине господ» и тут, по мнению Л. Шестова речь идет о попытке выйти за пределы необходимости разума, подойти к Нетварной Истине. О том же и писания Достоевского: там, где гр. Толстой со своим рациональным имманентным мистицизмом находит источник мира и спокойствия, там он видит начало смерти. «Для Кьеркегора, двойника Достоевского, умозрительная философия, есть мерзость запустения – и именно потому, что оно посягает на всемогущество Божие» (Л. Шестов. «Афины и Иерусалим»).
Исследуя философию Л. Шестова, нам хотелось лишь на его примере показать, не вдаваясь в гносеологическую проблематику, ничтожество отвлеченного морализма вне живого богообщения. Все высоконравственные потуги человека превращаются в напыщенную гордыню, если они становятся ценностью сами по себе. Напротив, только верой в Живого Бога, который вдохновляет смирившегося, может осуществиться подвиг, в том числе и нравственной жизни. По мнению мыслителя, и здесь он соглашается с Ап. Павлом: «Все, что не от веры грех», даже самая возвышенная этическая система.