Что же разрушал Сократ?
По мнению многих комментаторов, например, А.Ф.Лосева, Сократ разрушал “сомнительные”, на его взгляд мнения, догмы и ценности. Но именно они составляли идеологический фундамент подавляющего большинства граждан Афин. А потому задумаемся, только ли на идеологию замахивался Сократ? Ведь идеология является сердцем любого общественного устройства? Тогда, быть может, Сократ разрушал окружающий его мир?
С этой точки зрения становится понятным обвинение, на основании которого суд приговорил Сократа к смертной казни. Диоген Лаэртский приводит его: “Заявление подал и клятву принес Мелет, сын Мелета из Питфа, против Сократа, сына Софроникса из Алопеки: Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть” [2]. И вполне можно понять граждан Афин, проголосовавших против Сократа, поскольку они интуитивно чувствовали опасность исходящую от него. То, что он говорил, точнее то, к чему он вел в своих беседах, подвергало сомнению мир, в котором они живут. Поэтому он воспринимался большинством афинян (особенно успешных и состоятельных) как опасный человек, как разрушитель. И чем незаметнее он действовал, тем он становился коварнее и опаснее [3].
Но каковы могли быть мотивы Сократа?
Здесь мы временно покидаем Сократа-философа и погружаемся в гипотетическую область — психологию Сократа-человека. К сожалению, у нас не так много материала в этой области. Тем не менее, позволим себе такое путешествие, которое — это надо обязательно здесь отметить — вовсе не ставит целью унизить Сократа-философа или как-то изобличить Сократа-человека.
Итак, сделаем первое предположение:
(1) Сократ не любил мир, потому что не вписывался в его стандарты.
Мы знаем, что Сократ был некрасивым человеком, возможно, очень некрасивым. (Некоторые даже называли его “уродом”.) Сократ не мог не замечать своего несоответствия античным эстетическим стандартам и не мог не придавать этому значение, поскольку он жил в обществе, где внешняя красота была одним из базовых идеалов. Вероятнее всего, напротив, он испытывал сильный психологический дискомфорт. По крайней мере, в молодости. К этому надо добавить, что Сократ был сыном скульптора [4]. Кроме этого, мы знаем, что Сократ сначала был рабом [5]. Это значит, что он не имел того социального статуса, который имели другие люди.
Одновременно с этими внешними социальными ограничениями и в противовес им Сократ наверняка ощущал свой мощный внутренний потенциал, требующий своей реализации. Возможно, он пережил по поводу этого противоречия не один сильный душевный кризис. В такие моменты Сократ не мог не испытывать обиду на судьбу. А что такое судьба? Это — боги, которым поклонялись афиняне.
Другими словами, у Сократа были весомые психологические мотивы для его деструктивного поведения, направленного и против богов, которые одарили его такой судьбой, и против людей, которые им поклонялись.
Но почему деструктивность Сократа не была открытой, а приняла такие завуалированные формы? Возможно, Сократ был просто миролюбивым человеком. Возможно, в нем было сильно нравственное начало. А может быть, им двигало естественное чувство самосохранения. Сократ никогда не мог явно проявлять агрессию против людей, поскольку, в лучшем случае, его бы просто изгнали из человеческого сообщества, а в худшем случае — его уничтожили бы с самого начала. Можно предположить, что уже с детства Сократ воспитывал в себе навыки доброжелательности. И только они помогли ему выжить. Если бы не его “добродушная наивность”, он просто не дожил бы до своего акме.
Поэтому вся агрессия Сократа, направленная против людей, трансформировалась в его скрытую и завуалированную деструктивную риторику, в которой сочетаются агрессия и доброжелательность, знаменитая сократовская ирония и гипертрофированная игра в “дурачка”. Вот что пишет Диоген Лаэртский об отношениях Сократа с некоторыми оппонентами: “Он умел не обращать внимание на насмешников” [6]; “Он утверждал, что надо принимать даже насмешки комиков: если они поделом, то это нас исправит, если нет, то это нас не касается” [7].
К тому времени, когда мы знакомимся с Сократом, он уже психологически защищен. Его чувство социальной неполноценности уравновешено или, как сказал бы А.Адлер, “компенсировано” тщательно скрываемым от окружающих и, возможно, от себя чувством интеллектуального превосходства. Однако некоторые оппоненты Сократа все же не выдерживали тонкого интеллектуального оружия Сократа и прибегали к явным деструктивным аргументам. Диоген Лаэртский пишет: “Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще того чаще осмеивали и поносили” [8].
Но было бы слишком упрощенно истолковывать философию Сократа исключительно из его чувства социальной неполноценности, о значении которого говорил А.Адлер. Если перевести внимание с формы сократовского философствования, с его риторики, на содержание философии Сократа, следовало бы наряду с чисто социальной неполноценностью разглядеть и что-то более глобальное — экзистенциальное. В первом случае мы имеем дело с проблемами в оппозиции “Сократ и люди”, а во втором случае — с проблемами в оппозиции “Сократ и мир”. Причем у Сократа было два варианта решения противоречия “Сократ и мир”, два взгляда на эту ситуацию: либо с миром что-то не так, либо с Сократом.
(2) В связи с этим сделаем второе предположение: психологический мотив философской деятельности Сократа — доказать, что проблема в окружающем мире, а не в нем.
Это Сократу, несомненно, удалось. В своей философии он интеллектуально разрушает окружающий его мир. На обломках разрушенного критикой реального мира Сократ закладывает основы философии идеального мира. Можно сказать, что мир идей — философское средство психологической защиты от мира людей и вещей.