Стало быть, действительным, по Аристотелю, становится только то, что обладало "возможностью" стать действительным. И Аристотель поясняет свою мысль примером. Человек, ранее бывший необразованным, сделался образованным. Но образованным он стал не потому, что он был необразован, не вследствие "лишения" или "отсутствия" образованности, а потому, что человек этот обладал "возможностью" (способностью) стать образованным.
Но если это так, то необходимо признать, что "материя" ("субстрат") заключает в себе два определения: 1) отсутствие "формы", которая в ней возникнет впоследствии, и 2) возможность этой "формы" как уже действительного бытия. Первое определение ("лишенность") всего лишь отрицательное, второе ("возможность") - положительное.
В отличие от "материи", которая есть бытие "в возможности", "форма" есть "действительность", т. е. осуществление возможного.
В свою очередь Аристотель различает в понятии "материя" (субстрата) два значения. Под "материей" он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном смысле. Это только "материя", или, иначе, чистая возможность. И во-вторых, под "материей" он понимает и такой субстрат, который уже не только возможность, но и действительность.
Различие этих понятий Аристотель поясняет, рассматривая примеры производства - ремесленного и художественного. Рассмотрим, например, сделанный медником медный шар или изваянную скульптором медную статую. И этот шар и эта статуя существуют в действительности. Но что же в них будет собственно "действительным"? И о статуе и о шаре у нас имеются понятия, и каждое из них есть совокупность известных признаков. Если мы считаем статую и шар действительными, то мы приписываем действительность их понятиям. Однако ни шар, ни статуя - не понятия. Приписывая им действительность, мы рассматриваем их не в отвлечении от действительности (как Платон рассматривал свои "идеи"), а как понятия, реализованные в самой действительности, в определенной "материи", в определенном "субстрате".
Каким же образом следует мыслить эту "материю" ("субстрат") в случае медной статуи или медного шара?
Очевидно, "материя", ставшая шаром (статуей), есть в этом случае именно медь. Теперь отвлечемся от понятия шара (шаровидности) как от "формы". По отвлечении останется "отсутствие" ("лишение") этой "формы". Совершенно очевидно, что шар сделало именно шаром вовсе не "отсутствие" формы шаровидности. Опыт медника доказывает, что из меди может быть отлит шар. Выходит, стало быть, что, хотя по отвлечении от формы шаровидности медь есть не шар, она все же возможность шара, или шар "в возможности", иначе - возможность той действительности, какой будет существующий, уже сделанный шар.
До сих пор мы рассматривали медь, медную глыбу в качестве "материи" для шара. Но это не единственный способ рассмотрения меди. Мы можем, рассматривая медь, совершенно отвлечься от мысли о шаре и поставить вопрос: а что есть эта медь сама по себе, независимо от того, что из нее может быть сделан шар?
Первый ответ на поставленный вопрос будет: "это - медь". Говоря это, мы рассматриваем медь уже не как возможность для чего-то другого (шара, статуи и т. д.), а как реальность. Понятию меди мы, таким образом, приписали действительность. Но медь - не понятие только. Медь как медь существует в каком-то веществе. Следовательно, для понятия меди, принятого как действительность, необходимо указать "материю", в которой это понятие осуществляется, в которой оно становится действительным. Для отыскания и указания этой "материи" Аристотель опирается на традицию греческой физики. Начиная с Эмпедокла, эта физика утверждала, что все возникающие и разрушающиеся материальные предметы представляют собой разные сочетания четырех вечных, невозникающих элементов - огня, воздуха, воды и земли. Стало быть, если глыба меди - действительность ("форма"), то "материей" для этой действительности будет некоторое определенное сочетание четырех физических элементов. В качестве "материи" для "формы" меди эти четыре элемента, во-первых, "отсутствие" ("лишенность") меди: они еще не медь; во-вторых, они - "возможность" меди: ведь из этого их сочетания может возникнуть медь.
Но и на этом рассмотрение не заканчивается. Сочетание четырех физических элементов - не только "материя" для иной действительности. Элементы эти, взятые сами по себе, по отвлечении от мысли о меди, составляют особую и самобытную действительность. В этом качестве они обладают особыми, принадлежащими им свойствами. Понятие о них слагается из признаков, которые существуют не только в нашей мысли как признаки понятия, но в качестве свойств существуют и осуществляются в какой-то "материи".
Таким образом, и на этой ступени анализа мы обнаружим сочетание "формы" и "материи". Четыре физических элемента обладают и "формой", так как они образуют понятие об элементах, реализующееся в некоторой "материи", и должны, кроме того, обладать "материей", так как и для них должен существовать некий "субстрат".
Что же это за "субстрат"? Если мы отвлечемся от понятия о четырех физических элементах как о действительности, то этот "субстрат" опять-таки есть, во-первых, "отсутствие" ("лишение") признаков, входящих в понятие об элементах, и, во-вторых, возможность осуществления этих признаков, этого понятия. И здесь первый момент "субстрата" - отрицательный, второй - положительный.
Можем ли мы продолжить этот "спуск" по ступеням абстракции вдоль сочетаний "форма" - "материя"? Для Аристотеля, который мыслит в этом вопросе, как настоящий грек, дальнейшее нисходящее движение здесь уже невозможно. "Материя", из которой возникают четыре физических элемента, не обладает уже никакими определенными признаками. Поэтому природа этой "материи" не может быть выражена ни в каком понятии. Но это значит, согласно Аристотелю, что "субстрат" четырех физических элементов - уже не есть действительность и потому не может рассматриваться как действительность. Он может существовать и существует только как "материя", только как "возможность" другой, какой угодно, любой действительности.
На изложенных соображениях основывается важное для Аристотеля различие первой и последней материи.
"Последняя" материя, согласно разъяснению Аристотеля, - это та "материя", которая не только есть возможность известной "формы", но, кроме того, будучи такой возможностью, есть одновременно и особая "действительность". "Последняя" материя обладает своими особыми, ей одной принадлежащими, признаками, и относительно нее может быть высказано ее определение, может быть сформулировано ее понятие. Так, рассмотренные выше медный шар, медь, четыре физических элемента - примеры "последней" материи в аристотелевском смысле. О них существуют понятия, содержащие каждое некоторую сумму особых признаков.
В отличие от "последней" материи, "первая" материя есть "материя", которая может стать действительностью, однако не так, как становится ею "последняя" материя. Мы видели, что в случае "последней" материи по отвлечении от действительности (шара, меди, четырех физических элементов) то, что мы отвлекали от нее, - медь по отношению к шару, четыре элемента по отношению к меди - само по себе было некоторой действительностью. Напротив, "первая" материя вовсе не может уже рассматриваться как "действительность". Она есть только "возможность", может стать какой угодно "действительностью", но сама по себе не есть никакая "действительность". Согласно Аристотелю, "первая" материя нигде и никогда не может восприниматься посредством чувств: она только мыслится и есть поэтому "неопределенный субстрат".
Здесь естественно сопоставить это учение Аристотеля о "первой" материи с учением о "материи" Платона. Как мы видели, Платон противопоставил "идей" как мир бытия миру небытия. Под "небытием", принимающим на себя "идеи" и раздробляющим единство каждой из них во множество, Платон имел в виду именно "материю". По Платону, познание может быть только относительно бытия, т. е. "идей". Что касается небытия ("материи"), то к мысли о кем ведет, по Платону, только какой-то незаконный род рассуждения.
Аристотель пытается точно определить этот род рассуждения. Он утверждает, что для получения понятия о "первой" материи пригодна аналогия: подобно тому как "материя" меди ("последняя" материя) относится к "форме" статуи, которая отлита из меди, так "первая" материя относится ко всякой "форме", которая может из нее произойти. Запишем эти отношения в виде пропорции: "материя" меди : "форма" статуи = Х : любая "форма".
В этой пропорции третий член (X) есть "первая" материя. Хотя он неизвестен, все же он не совершенно непостижим для мысли: его отношение ко всякой "форме" аналогично отношению, которое имеется между глыбой меди и медной статуей.