Рассматриваются и другие признаки рациональности мышления. Довольно часто рациональным признают всякое объяснение, которое стремится установить связь между убеждениями, мотивами и поступками человека. Однако, признавая объективную привлекательность рационального момента в познании в целом, нельзя не отметить и ряд присущих ему недостатков. В частности, философы критикуют рационализм за невозможность на его основе реализовать идеальные планы деятельности, вырабатываемые рациональным сознанием. Такое онтологическое ограничение рациональности ограничено “непрозрачностью бытия” и потому его гносеологическое ограничение обусловлено “реальной конечностью конкретно-исторического субъекта познания, т.е. всеми теми формами познавательной деятельности, которые сложились и имеются в его распоряжение” [4, с. 17-18].
Рациональность знания человека также ограничена чувствами, эмоциями, духовностью (антропологическое ограничение); наличием целого ряда телесных и физиологических потребностей (биологическое ограничение); стремлением к самоутверждению (экзистенциальное ограничение рациональности). Т.Г. Лешкевич, наряду с перечисленными выше формами ограничения рациональности, отмечает и наличие моментов метарациональности, “ фиксирующей пределы рационализации как самого сознания, так и действительности с указанием на значимость интуиции, инстинкта, веры, чувств, природных задатков” [4, с. 18].
В античную эпоху рациональность выводилась из идеи упорядоченности и гармонии Космоса. Она понимается в то время и как логос, и как эйдос, т.е. как то, что остается без изменения. В Средние века разум подчиняется вере. Более того, сам тезис - “верую, ибо это абсурдно” - претендует на высшую степень рациональности знания: отцы церкви Ориуген, Тертуллиан и другие сознательно противопоставляли реальность веры истинам умозрения. В эпоху Нового времени мир все чаще представлялся все более организованным и упорядоченным (например, механистическая картина мира). Предельными нормативными характеристиками познания в то время рационалисты признавали математические знания. Декарт и Лейбниц, в частности, полагали, что именно математика должна стать прообразом и реальным основанием “универсальной науки”. Но классические схемы познания постепенно уступают свое место новым гносеологическим моделям. Претензии на безусловное в сфере познания окончательно отверг И.Кант, который обозначил проблему познающего субъекта в гносеологии.
И. Кант в принципе отрицал возможность познания мира, но признавал, что “всякое наше знание начинается с чувств, переходит потом к рассудку и заканчивается в разуме...”. Гегель продолжает кантовскую традицию противопоставления разума рассудку. Рассудок, по Гегелю, характеризует конечность, устойчивость и определенность мышления, лежащие в основе систематизирующих мыслительных процедур упорядочивания доставляемого восприятием материала. Но за разумом Гегель признает и способность выполнять конструктивную функцию: достигнув уровня разума, мышление выступает “как свободная, спонтанная активность духа”. В современной гносеологии под рассудком понимают способность мышления упорядочивать отношения между понятиями, а под разумом - способность синтезировать результаты познания, открытие новых идей, выходящих за пределы сложившегося знания.
Одним из первых выражает сомнение в прогрессивном характере развития общества О. Шпенглер, который отмечает, что упадок культуры - явление закономерное.
К. Ясперс также задается вопросом о будущем цивилизации: “Вопрос о современной ситуации человека как результате его становления и его шансов в будущем поставлен теперь острее, чем когда-либо. В ответах предусматривается возможность гибели и возможность подлинного начинания, но решительный ответ не дается” [3, с. 296]. Более определенные прогнозы о негативных перспективах развития человечества можно найти в докладах Римского клуба и других работах в области исследования проблем современной цивилизации. Но можно ли поставить правильный диагноз обществу, изучая последствия его неразумной деятельности на основе его же столь несовершенного коллективного разума - современной науки?
На смену идеям фундаментализма постепенно приходят концепции тотального критицизма.”
Э. Гуссерль, идя по пути “очищения” нашего внутреннего мира от эмпирии, обнаруживает мир очевидностей обыденного сознания - жизненный мир. Введение этого понятия в методологию познания изменяет представление о соотношении теоретического и эмпирического, существенно корректируя прежние представления о критериях научности знания. В этом контексте критики рациональности научная истина восходит к донаучным знаниям, а научное открытие практически неотделимо от скрытых резервов бессознательного в человеке. При таком подходе естествознание и математика перестают быть эталонами научности, и философия становится “поводырем слепой очевидности” между наукой и жизненным миром. Происходит плюрализация научного знания, разрушение представлений о науке как целом и едином знании.
П. Фейерабенд продолжает тенденцию опровержения рациональности. Центральным тезисом его “эпистемологического анархизма” становится утверждение о том, что “в науке дозволено все”. В своей известной работе “Против метода” критика рациональности П. Фейерабендом достигает апогея. Он утверждает, что “правильная идея” предваряет последующие процедуры открытия и обоснования, и таким образом теоретики науки используют пропагандистские приемы подтасовки фактов. Определенная логика в его рассуждениях, конечно, присутствует. В последние годы становится все более заметной зависимость науки от бизнеса. Хотя подлинные причины мотивы появления ряда “сенсационных” открытий современной науки не известны, можно утверждать о ее высоком уровне меркантильности. К числу наиболее известных примеров научных “заблуждений” можно отнести: утверждения о роковом влиянии антропогенного фактора на увеличение размеров “озоновых дыр”; нахождение свидетельств “жизни” в метеоритах с Марса пока лишь способствовали увеличению финансирования космических программ НАСА; усиливается критика обоснованности теорий “глобального потепления”; а сомнительные утверждения о смертельной опасности эпидемий “птичьего”, “свиного” и других разновидностей гриппа, которые регулярно провоцируют панику среди населения, многократно увеличивая доходы компаний, производящих рекомендованные лекарства и другие. Фейерабенд утверждает, что “история науки неоднократно превращала миф в теорию и теорию в миф” и именно поэтому “пролиферация, ведущая к конкуренции альтернативных концептуальных моделей, оказывается методологически более предпочтительной, нежели ку- мулятивистский принцип соответствия” [5, с. 122].
В современной философии науки кумуляти- визм остается основной характеристикой динамики развития научного знания. По сути это означает признание необратимости прогресса науки. Изучению динамики прогрессивного роста научного знания посвящено множество работ, к наиболее фундаментальным из которых признаются исследования К. Поппера, Т. Куна и И. Лакатоса. Развитие науки в современной философии чаще всего предстает как процесс чередования периодов “нормальной науки” (относительно длительных этапов постепенного, эволюционного накопления знаний) и “научных революций” (резких изменений, скачков в науке, обусловленных сменой парадигм). Но, как отмечалось выше, развитие науки - это процесс более сложной динамики, в котором периоды эволюционного развития чередуются не только с эпохами научных революций, но в нем также можно обнаружить периоды застоя и регресса. К сожалению, специалисты гораздо меньше внимания уделяют анализу негативных сторон развития научного знания, хотя тщательное исследование причин, вызывающих снижение общего интеллектуального уровня и возможных последствий кризисов рациональности, представляется не менее важным для осознания общих закономерностей развития науки и культуры общества в целом.
Современное общество вступило в эпоху обострения глобальных проблем, многие из которых обусловлены неразумных характером многовековой человеческой деятельности. Среди глобальных проблем особой остротой отличается экологическая проблема. Парадокс трагического противостояния “духа и материи” современной цивилизации - общества и природы - заключается в том, что если ранее человек был “заложником” природы в силу недостаточности своих знаний, то сегодня - он “заложник” избыточности достижений научно-технического прогресса. Человек ранее боялся природы, потому что был слабее ее, а сегодня многие его беды проистекают от “слабости” покоренной им природы. “Мнимая рациональность” прогресса обостряет экологические проблемы современной цивилизации: истощение природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, ухудшение качества жизни и здоровья людей. В погоне за материальными благами, общество достигло состояния всеобщей дегуманизации своего собственного “жизненного мира”. Пытаясь построить земной рай, человечество обрекло себя на жизнь в экологическом аде. Но существует угроза изгнания человечества и из собственного ада. Изгнание человечеством самого себя из построенного им же ада может стать последним актом трагедии его существования на Земле. Возможно, Бог предусмотрел и такое развитие событий - астрономы все чаще обнаруживают во Вселенной пригодные для жизни планеты. Но главная задача современной науки состоит в продлении второго акта “ грехопадения “ - сохранении условий существования нынешней цивилизации.
Кризисы рациональности чаще возникают тогда, когда порывается связь времен, когда один исторический период сменяется другим, отвергая его культуру, традиции, ценности [2, с. 244]. Другим мощным стимулом отрицания рациональности человеческого бытия выступает милитаризация общества. Вся история человечества - это состязание народов в искусстве уничтожения людей. ХХ век - ярчайший пример тотального соревнования в жестокости. Едва уцелев от двух мировых войн, человечество вновь ввязалось в безумную гонку вооружений, растрачивая гигантские природные, финансовые и интеллектуальные ресурсы на цели, несовместимые с провозглашаемыми одновременно лозунгами о мире и гуманизме. Именно в этот период природная среда подвергается самым масштабным и пагубным для нее воздействиям (испытания ядерного оружия, хранение радиоактивных отходов и т.п.). Дальнейшая милитаризации общества ставит под угрозу сохранность не только остающихся в весьма ограниченном объеме ценных природных ресурсов планеты, но и существование самого человечества и биосферы в целом. Особую опасность сложившейся ситуации придает то обстоятельство, что разрабатываются и другие, сравнимые по мощи с ядерным оружием, средства массового уничтожения людей.