Принципы экономической политики 1998 года
Для многих аналитиков ситуация в белорусской экономике является весьма спорной и сомнительной с точки зрения оценки реальных процессов и их статистического оформления. Вместе с тем, феномен белорусской экономики не может держаться лишь на статистических аберрациях либо ошибочных методах экономической политики.
Проблема “зарыта” гораздо глубже. Начало нынешнего года показало, что в белорусской экономике превалирует экстенсивный рост экономики, что при хронической недогрузке мощностей основных отраслей стимулируется специально инициируемым спросом. Что касается использования мощностей промышленности, то эта проблема не решена в пост советских странах в связи с жесткой монетарной политикой и общеэкономическими требованиями формирования жестких бюджетных ограничений для хозяйственных субъектов. Собственно это и есть реализация принципов рыночной, конкурентной и эффективной экономики.
Что касается переходных состояний, то принципы классической экономической теории не совсем совпадают с реалиями “производственной машины” которая была запущена в работу во времена первых пятилеток и просто так не остановится, даже если многие экономисты возжелают сделать свою страну непременно рыночной и непременно демократической. Беларусь демонстрирует “последние шансы” неосоциализма в его стихийно кейнсианской форме, которая стала все четче проявляться в экономической политике нынешних политических элит республики.
Под давлением соответствующих лоббистских групп увеличение кредитной эмиссии по сравнению с прошлым годом воздействовало на то, что основные макроэкономические агрегаты оказались в 1,5-2,5 раз выше прогнозных. При этом в ходе принятия прогнозных показателей сдвижка параметров на 1 пункт обсуждалась чуть ли не как принципиальный вопрос будущей экономической политики 1998 года. Все получилось и проще, и парадоксальнее. Собственно говоря, можно было и не строить таких прогнозов, а выдвинуть просто тезис “большого скачка”. Все получилось бы в результате прекрасно.
В Беларуси дело выглядит таким образом, что президент поручил своим лучшим чиновникам в правительстве разработать ориентиры для экономики, но цифры были этими чиновниками занижены почти в два раза. В иные времена такое можно было признать вредительством врагов народа. Белорусская официальная пропаганда пока молчит по данному поводу, так как более или менее приемлемых вариантов объяснений данному феномену евро-тигрового экономического роста просто нет.
Однако обратим внимание на то, что увеличение совокупных агрегатов макроэкономических потоков происходило в реальном секторе экономики. Это сильная сторона белорусской действительности. Вместе с тем, что касается финансовой сферы, то ситуация в стране пока является крайне негативной. Обменный курс белорусского рубля противоречиво и медленно приближается к рыночным параметрам, а нормальной внутренней конвертируемости денежной единицы достичь пока не удалось.
Одной из самых сложных проблем для президентской команды является проблема инфляции, к которой у руководства республики весьма специфическое отношение. По большому счету, понимание природы и механизмов инфляционных процессов весьма условное и субъективное. За весь последний период активной политики “дешевых денег” практически ничего не делалось по созданию нормальной ситуации на денежном и кредитном рынках, что “оторвало” реальный сектор от монетарного. Есть нечто “производственное”, замеряемое объемами выпуска товаров и “рыночное”, что выражается в движении денежных потоков и трансфертов финансовых ликвидных инструментов.
Руководство республики считает самым главным злом финансовый и банковский сектор (интересно, что аналогичную точку зрения в свое время отстаивал Генри Форд), само существование которого в негосударственной форме является почти что преступлением. По крайней мере, неоднократно утверждалось, что финансовые и денежные проблемы Беларуси инспирированы частными московскими (а может киевскими) и балтийскими банками, которые и привели белорусский рубль к обвалу в марте этого года.
Специальная комиссия Комитета государственного контроля (орган с широкими полномочиями и лично курируемый президентом) после анализа ситуации обнаружила, что причины падения курса национальной денежной единицы связаны с большей степени с кредитными эмиссиями. Дело не только и не столько в спекуляциях и недобросовестном поведении покупателей ресурсов газа и нефти, сколько в социалистической монетарной политике нынешних полисимейкеров. Такого рода “открытия”, очевидные профессиональным экономистам, стали одним из выводов специальной комиссии, доклад которой был даже засекречен. Едва ли стоило ли это делать при четко диагностируемой ситуации в экономике республики. Впрочем, резоны были только лишь политические.
В контексте развития реального сектора основные параметры и тренды экономической динамики первой половины 1998 года имеют следующие характерные особенности:
не прогнозируемое и неожиданное опережение роста реальных доходов по сравнению с увеличением размеров ВВП, что свидетельствует о новой растущей макроэкономической диспропорции. Если реальные доходы увеличились на 20 процентов при прогнозе в 6-7 пунктов, то внутренний валовой продукт прирос всего на 12.5 пунктов. При этом у занятых в реальном секторе растут ожидания повышения минимальной заработной, как исходной основы увеличения заработков рабочих и служащих;
резкое увеличение объемов внутренних продаж потребительских товаров. Прирост составил 41,4 процента по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Это массовое усиление потребительства имеет свои специфические предпосылки, связанные с административным торможением инфляции, когда цены отрываются от своей стоимостной основы и растут диспропорции относительных и абсолютных цен;
инвестиционный рост на 28,8 пунктов, что обеспечило увеличение основных агрегатов отраслей экономики. Министерство экономики считало максимально возможным обеспечение для этого года показателей роста инвестиций всего на 12-13 процентов, что весьма много для страны, выходящей из затянувшейся экономической рецессии;
рост негативного совокупного чистого экспорта, который достиг за 5 месяцев величины в 784,7 миллионов долларов;
рост отрицательного торгового баланса со странами вне СНГ. Если в прошлом году он составлял –188,3 млн. USD, то в этом году уже достиг –615,9 млн. USD.
В целом эти макроэкономические тренды являются своего рода “ответом” экономики на столь явно выраженную социалистическую денежную политику и стимулирование субсидиарного развития строительства и сельского хозяйства. С другой стороны, падение реальных доходов населения в результате действия инфляционного налога, вроде как опровергается статистическими выкладками о 20 процентном приросте доходов за 6 месяцев этого года. Вместе с тем, помесячный анализ свидетельствует о том, что в январе произошло 12 процентное падение реальной заработной платы, после некоторого роста к апрелю она опять падает на 4,4 процента и пребывает затем на достигнутом уровне.
Это однозначно диагностируется потребительскими подходами населения, которое не воспринимает показатели 20-процентного прироста реальных доходов как свои собственные. По этой причине до 80 процентов населения республики оценивают свое экономическое положение как средне-плохое.
Что касается основных макроэкономических агрегатов, то, естественно, показатели динамики валового внутреннего продукта являются самыми универсальными и важными для экспресс диагностики состояния страны и реализации ее потенциальных возможностей.
Динамика ВВП
Как видно из диаграммы в производстве валового внутреннего продукта существуют специфические квартальные колебания. Неизвестно хотели или нет производители продукции воспроизводить лучшие социалистические традиции, но к концу квартала показатели улучшаются. Вместе с тем обратим внимание на то, что имеет место и значительный перепад показателей: от –9 до +10. Нашей экономике еще далеко до устойчивости, хотя ряд секторов отличается значительной динамикой без снижения параметров. В производстве ВВП в отличие от прежних годов заметно увеличение объемов выпуска агарного сектора. 7 процентный прирост продукции — это уже достижение, хотя цена его слишком дорога, сектор остается субсидируемым, как и в прежние времена.
Министерство статистики по данным за половину 1998 года не приводит абсолютной величины ВВП за июнь месяц, но его можно высчитать как разницу, что дает величину в 46779млн. рублей (228360-181581). Это больше майского показателя на 14,6 процента в текущих ценах (46779/40792)х100). С другой стороны, индекс цен за июнь составил 2,7 пункта по сравнению с маем. Таким образом, получается, что реальные изменения ВВП достигли показателя в +11,9 процента. Как ни странно, но министерство статистики не опубликовало вообще данный показатель. Возможно, ценовые изменения промышленной продукции были выше, но это не так. Средний индекс на июнь был незначительным (по белорусским масштабам) — 3,6 пункта, хотя продукция электротехнического назначения подорожала на 10,6 процента, а производство труб на 6,9 пунктов. Но это, что называется, исключение из правила.
Принимая во внимание отмеченные факты, когда ВВП вырос на 11,9 процентов, тем не менее, вырисовывается ситуация, что именно это обстоятельство обходится вниманием официальных отчетных статистических данных за первое полугодие 1998 года. Скорее всего, необычность ситуации заставляет делать это именно таким образом. Белорусские статистические чиновники, стараясь занизить показатели инфляции сами себя загоняют в угол. В конечном итоге ситуация говорит сама за себя.