Смекни!
smekni.com

Промышленная политика России (стр. 12 из 24)

Где же в этой модели место для государственной промышленной политики? Его нет, по край­ней мере, на период до достижения финансовой стабильности и подавления любой ценой инфля­ции. Методы такого подавления, жесткий зажим денежного предложения суть как раз методы угнетения реального сектора. А "любая цена" преодоления инфляции – это спад производства (в России – двукратный), не говоря уж о разрушении социальной сферы. Последовательные сторонники либерально-монетаристского подхода, не видя в этом трагедии, утверждают: под воздействием общего спада платежеспособного спроса (со стороны юридических и физических лиц) происходит некая санитарная чистка в реальном секторе, после и в результате которой формируется его новая структура, соответствующая общественному платежеспособному спросу и интере­сам новых собственников средств производства.

Все это означает, что тезис "отсутствие государственной промышленной политики есть лучшая экономическая политика" является принципиальной позицией авторов и адептов либералистскихреформ. Между тем сегодня можно считать окончательно установленным, что либерально-монетаристская модель (ее насаждаемая МВФ конкретная вариация) неадекватна российским условиям: полный ее крах ознаменовался финансовым кризисом осени 1998 г. Мировой опыт про­демонстрировал, что такая модель может быть продуктивной для стран, которые не имеют разви­того производства и начинают выстраивать его "с чистого листа" (для них достижение финансо­вой стабильности действительно обеспечивают и необходимые, и достаточные условия начала экономического роста), но противопоказана странам со сложным хозяйством, громадным накоп­ленным национальным богатством и инерционным реальным сектором экономики, отягощенным высокой ресурсоемкостью и диспропорциями, резкими различиями технико-технологического уровня, а потому и уровня рентабельности по отраслям, сферам и видам производства.

Вот почему в своей преобладающей части российские экономисты (теоретики и практики) придерживаются иного подхода к экономическому реформированию, в том числе к оценке значимости в этом процессе промышленной политики. Суть этого подхода – в опоре на государственное регулирование с использованием не только рыночных методов, но и, прежде всего, методов прямой государственной поддержки, прямого перераспределения ресурсов и их концентрации на приоритетных направлениях развития реального сектора экономики.

Взгляды сторонников активной промышленной политики (включающей структурную, инвестиционную и научно-технической политику) с первых реформационных лет были довольно широко представлены в экономической литературе. Это касается и индивидуальных, и коллективных публикаций[24], причем особо стоит выделить обнародование обстоятельных разработок ведущих научно-исследовательских центров и госведомств. Среди них – выполненный в середине 1993 г. по заказу Государственного комитета РФ по промышленной политике Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН под руководством академика Ю. Яременко доклад "Основные положения государственной промышленной политики Российской Федерации"[25], а также подготовленный отмеченным госкомитетом в том же году документ, озаглавленный "Концепция и механизм реализации государственной промышленной политики в 1994 году и на среднесрочную перспективу"[26]. Отмеченные и другие разработки ориентировали на активную промышленную политику как обязательную и важнейшую составляющую политики экономического роста, акцентировали необходимость ускорения научно-технического прогресса, приоритетного внимания к формированию высокотехнологичных отраслей и видов производства, выхода обрабатывающих отраслей на мировой уровень конкурентоспособности и их превращения в главный источник наращивания экспортного потенциала страны, и т.п. При этом в качестве средств реализации данных прогрессивных целеустановок, если суммировать представленные в публикациях предложения рекомендовался полный ассортимент мер, выработанных всей мировой практикой осуществления промышленной политики.

Между тем эти предложения по активизации последней не были сколь-либо системно реализованы: жизнь пошла, как уже отмечалось, по некоему смешанно-компромиссному варианту. Тому был ряд причин. С одной стороны, мощным препятствием послужило принципиальное неприятие любых идей усиления регулирующей роли государства в рыночной экономике стоявшими у власти в первые годы реформ праворадикальными сторонниками либерал-монетаризма. Конечно, решающим образом сказалась общая экономическая ситуация, ограничившая возможности активной политики в отношении реального сектора: падение общественного платежеспособного спроса вследствие агрессивной рестриктивной денежно-кредитной и финансовой политики и резкого, но неравномерного повышения цен (особенно на элементы производственных затрат); о6есценение оборотных средств предприятий, запредельная цена кредита; гипертрофия трансакционного сектора (охватывающего финансовую и торговую сферы), сосредоточившего в своих рамках подавляющую часть денежных ресурсов и оставившего на голодном пайке сектор реальный; незаконный отток валютных ресурсов за рубеж и вообще неуправляемость финансовых потоков, неспособность государства обеспечить их проектируемую целевую направленность. Эти аспекты российской трансформационной действительности в критическом плане подробно рассмотрены во множестве экономических публикаций, в том числе в материалах "Российского экономического журнала"[27].

С другой стороны, следует, видимо, признать и несовершенство концептуальных основ, программных и отдельных предложений сторонников активной промышленной политики в период рыночной трансформации экономики. В самой общей форме речь идет об их академизме или технократизме, о нестыковке рекомендаций с реальной ситуацией – непредвиденно резким углублением кризиса и падением способности исполнительной власти к планомерной и преемственной по этапам реформы созидательной работе. Проявился некий экономический романтизм: стремление сделать "все и сразу", лечить больную экономику одновременно всеми известными "эконо­мической медицине" препаратами без учета императива этапности протекания болезни и выздоровления, игнорируя, так сказать, аллергические риски у конкретного больного. Предлагалось, следуя принципу "лучше быть и богатым, и здоровым", параллельно обеспечить экономический рост и подавление инфляции, активную инвестиционную деятельность и благосостояние населения, защищенность отечественного производителя и приток иностранного капитала, и т.п. Все это заслуживает более подробного и предметного рассмотрения (естественно, не просто критики ради, а для того, чтобы осмотреться и определить путь дальнейшего движения).

Прежде всего – о нереалистичности установок. Согласно упомянутому госкомпромовскому документу "Концепция и механизм реализации государственной промышленной политики в 1994 году и на среднесрочную перспективу", только на первый год его действия определялись следующие основные цели: прекращение спада и стабилизация промышленного производства; удовлетворение государственных и общественных нужд России в товарах и услугах, производимых промышленным комплексом; сохранение производственного и научно-технического потен­циалов и инфраструктуры промышленного комплекса; создание максимально возможных благоприятных условий протекания структурных преобразований; смягчение социальных последствий структурной перестройки[28]. Какие из этих целей реализованы не то что в 1994-м, но хотя бы сегодня? Вопрос чисто риторический. Правда, "проницательный читатель" вправезаметить: о "риторике" легко вещать "с высот" 1999-го... Факты, однако, таковы, что авторы "Концепции..." располагали достаточными данными о негативных тенденциях в экономике, которые было абсолютно невозможно переломить в одночасье: к уровню 1990 г. объем продукции обрабатывающей про­мышленности сократился в 1993 г. на 37, а в 1994 г. – на 52 % (в машиностроении – на 35 и на 60 %). Объем производственных инвестиций по годам уменьшался следующим образом: в 1992 г. – на 44 %, в 1993 г. – на 19, а в 1994 г. – на 35 %. Импорт машин, оборудования и транспортных средств из стран "дальнего зарубежья" в 1993 г. был вчетверо ниже, чем в 1990 г. В общем, имелись фактологические аргументы, исчерпывающе вразумительные для того, чтобы не заниматься на государственном уровне "маниловщиной" и не компрометировать тем самым саму идею промышленной политики.