Рассмотрение проблем и особенностей венчурных механизмов в Европе и США, неизбежно сталкивает нас с проблемой различия между этими двумя регионами. Но перед тем, как приступить к описанию особенностей, необходимо указать причины бурного развития венчурного финансирования в 1990-х годах. Следует отметить, прежде всего, высокую развитость фондовых рынков, в частности, фондового рынка для малых высокотехнологичных фирм. Кроме того, малые высокотехнологичные фирмы могут быстро развиваться благодаря величине платежеспособного рынка и вследствие того, что захват одного рынка часто означает и победу в международной конкуренции. Немаловажен также тот факт, что американские и европейские университеты получают огромные ассигнования на проведения научных исследований от государственного и частного секторов, высоко мобильны, ориентированы на конкуренцию и имеют высокую мотивацию к коммерциализации своих научных разработок.
Однако, при относительной схожести предпосылок, венчурные механизмы США и Европы не копируют друг друга. В США, где венчурный процесс уже давно отлажен, вся юридическая документация относительно стандартна. Существует всего лишь несколько основных "шаблонов", представляющих "фирменные" стили небольшого числа ведущих венчурных юридических фирм. Незначительные различия существуют также между Восточным и Западным побережьями. На относительно незрелом европейском рынке царит полнейшая какофония правил. [2, стр.269] При этом, расхождения между перечнем условий и юридической документацией могут достигать значительных масштабов. Нередко даже на уровне отдельной фирмы не существует единых стандартов, одно крупное европейское агентство прямого частного инвестирования имеет дело, по меньшей мере, с тремя различными группами юридических фирм, а также с множеством партнеров внутри каждой фирмы, и все они используют свои собственные форматы. Перечни условий (условия, которые позже будут включены в инвестиционное соглашение) в американском стиле в избытке заполонили Европу в период бума. Однако различия в юридических нормах неизбежно породили трудности с переводом. В своей основе европейское законодательство призвано защищать кредиторов, в то время как американское - целиком на стороне акционеров. Например, в Европе фирма может выкупить свои акции только в том случае, если она имеет распределяемые резервы. В США фирме достаточно просто обладать деньгами. Таким образом, европейским юристам приходится применять изощренные способы, чтобы воспроизвести нормы, вполне естественные в американских условиях. Кроме того, немногие европейские эксперты понимают структуру перечня условий, и еще меньшее их количество знает разницу между европейскими и американскими методами. [2, стр.269]
Существуют и идейные различия. Американские венчурные капиталисты привыкли весьма прямолинейно понимать свое участие в сделке и старались оказывать влияние на компанию, участвуя через своих представителей в работе ее правления. [2, стр.270] Подобный подход куда боле пропитан духом партнерства, чем европейский. Обе стороны принимают участие в работе, и есть только два возможных исхода - или все зарабатывают много денег, или все много теряют. Между этими двумя путями, с точки зрения перечня условий, практически не существует различий. В Европе, напротив, господствует стиль мышления, связанный с выкупами компаний менеджментом. Кроме всего прочего, это означает, что инвесторы не в такой степени интересуются работой в правлении. Куда больше они озабочены составлением сложных инвестиционных соглашений, определяющих отношения, которые скорее напоминают отношения между банком и заемщиком. Регулирующие статьи носят характер "отрицательного контроля" (стремятся максимизировать количество возможностей, когда венчурный капиталист смог бы наложить запрет). На это существуют вполне очевидные исторические причины. В США венчурный капитал и выкупы за счет использования заемных средств представляют собой две совершенно разные отрасли. В Европе, напротив, господствует подход компании ICFC, которая начала структурировать свои инвестиции как ссуды с дешевым собственным капиталом. Для компаний этот подход куда менее привлекателен, однако подобные схемы вполне одобрялись бухгалтерами и юристами, консультирующими предпринимателей. Для американских предпринимателей эти схемы были неприемлемы вследствие высокой конкуренции между многочисленными венчурными капиталистами. [2, стр.272]
После кризиса 2000 года, венчурные фирмы начали вводить все более суровые статьи в "перечень условий". Распространение более жестких условий в США привело к некоторому сокращению между европейскими и американскими принципами венчурного бизнеса. Более того, имело место и встречное движение, поскольку европейцы принялись использовать схемы американских венчурных капиталистов.
Итак, подводя итог исследованию венчурного механизма в развитых странах, следует подчеркнуть важность проработанности законодательной базы по этому вопросу. Договора определяют весь последующий период развития фирмы, и качественная экономика, в которой венчурный механизм будет работать на полную силу, требует не только тщательным образом проработанной законодательной базы, но и ее постоянного совершенствования.
Венчурная индустрия в России зародилась не в результате частной инициативы отечественных "ангелов бизнеса" или национальных финансовых институтов, что коренным образом отличает ее от США и Европы. Она была принесена извне с целью ускорения процесса перехода страны к рыночной экономике. На встрече глав государств "G7" и Европейского Союза в апреле 1993 года было принято решение об оказании России помощи в проведении структурных реформ. Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) в исполнение этого решения организовал 11 региональных венчурных фондов, которые должны были содействовать укреплению приватизированных компаний посредством прямых инвестиций в их акционерный капитал. [5] Капитал региональных венчурных фондов был сформирован ЕБРР, который выделил 310 миллионов долларов на финансирование инвестиций в уставной капитал, и странами-донорами (Франция, Германия, Италия, Япония, США, Финляндия, Норвегия и Швеция). Последние предоставили 207 миллионов долларов в виде безвозмездных ссуд. Таким образом, капитал каждого регионального венчурного фонда составлял около 50 миллионов долларов. Из них примерно 30 миллионов долларов предназначались непосредственно для инвестирования в портфельные компании, а 20 миллионов долларов использовались в качестве технической помощи для покрытия операционных затрат компаний, управляющих фондами. Региональные венчурные фонды должны были совершать инвестиции в размере от 300 тысяч до 3 миллионов долларов в перешедшие в частные руки в рамках программы массовой приватизации компании с числом сотрудников от 200 до 5000 человек. Фонды создавались на 10 лет и имели закрытый характер. Но в основном инвестиции осуществлялись не в проекты, а в фирмы, ориентированные на местные рынки потребительских товаров. Следовательно, подобные фирмы хотя и были венчурными по названию, де-факто это фонды "прямых частных инвестиций". Вслед за ЕБРР, в российский рынок прямых и венчурных инвестиций вошла Международная финансовая корпорация (МФК) - подразделение Мирового банка, специализирующееся на работе с развивающимися рынками. В апреле 1993 года МФК выступила соинвестором фонда Framlington Russian Investment Fund, а с середины 90-х годов участвовала в капитале еще нескольких фондов. Однако процесс инвестирования был затруднен массой факторов: ранняя стадия развития рыночной экономики, неадаптированность менеджеров иностранных фондов к российским условиям, отсутствие прямых контактов между менеджерами фондов, - все это привело к созданию в 1997 году Российской Ассоциации Венчурного Инвестирования (РАВИ), призванной содействовать становлению и развитию венчурной индустрии в России. [5]
Экономический кризис 1998 г. стал переломным моментом для еще неокрепшей индустрии прямых и венчурных инвестиций, поскольку из действующих на то время примерно 40 фондов многие были вынуждены свернуть свою деятельность, а из 11 управляющих компаний ЕБРР остались три: Quadriga, Eagle и Norum. В течении двух лет после кризиса 1998 года объем прямых инвестиций, в отличие от стран Центральной и Восточной Европы, сокращался.
В конце мая 2000 г. консорциум "Альфа-Групп" объявил о начале долгосрочной инвестиционной программы. Предполагается вложить 20 млн. долл. в 10-15 российских компаний, занятых разработками в таких перспективных отраслях науки, как нанотехнологии, биотехнологии и материаловедение. Реализацией проекта будет заниматься ОАО "Русские технологии", учрежденное для этих целей в конце прошлого года.
Финансирование планировали осуществлять по классической венчурной схеме: выкуп доли уставного капитала и его продажа после того, как цена портфельной компании достигнет запланированного уровня (инвестор рассчитывает на рост стоимости пакета не менее чем на 35%). Длительность сотрудничества в каждом случае будет определяться индивидуально.
В "Русских технологиях" понимали, что сегодня в России достаточно сложно найти 20 компаний, интересных конкретному венчурному инвестору. Поэтому там не исключали варианта, при котором придется создавать "с нуля" фирмы для превращения перспективных наработок какого-нибудь отраслевого института в коммерчески успешный продукт.