Проблема повышения эффективности производства всегда связана с поиском путей максимального использования потенциальных возможностей всех ресурсов. В полной мере это может быть отнесено к наиважнейшему ресурсу — трудовому потенциалу и, конечно же, от степени развития и его использования зависит и восприимчивость к инновациям, и конкурентоспособность предприятия.
Анализ эффективности функционирования профессиональных групп, использования потенциала работающих, опирающийся только на статистические данные, зачастую оставляет в стороне мотивационные аспекты. А степень реализации потенциала непосредственно зависит от стремления работников к деятельности. Не всегда истинные причины, побуждающие индивида работать с максимальной отдачей, связаны с материальным стимулированием работника. Причем можно сказать с полной уверенностью, что потребности работника в той или иной мотивации могут меняться с развитием личности. Поэтому при анализе эффективности функционирования трудового потенциала важен учет специфики, интересов, мотивов, связанных с трудовой деятельностью, у работников различных половозрастных и профессионально-квалификационных групп. Именно для этого в комплексную оценку функционирования работников был включен комплекс социологических методов исследования, в результате которого были выявлены многочисленные негативные факторы в функционировании группы, мешающие работать с большей отдачей, более эффективно.
Данные социологических опросов работников могут нести важнейшую информацию для проведения преобразований не только в группе, но и на предприятии, и являться содержательным руководством не только для управления персоналом.
Совершенствование организации труда является понятием комплексным и включает в себя множество направлений, но не все его формы в равной степени мотивируют работников к более эффективному труду. Оптимальные условия труда, обстановка — одна из важнейших потребностей человека.
Для повышения эффективности использования потенциала работников необходимо установление и поддержание взаимосвязи между личными интересами участников трудового процесса и интересами предприятия. Можно сделать вывод, что состояние психологического климата, психологических особенностей функционирования индивидов, социальных факторов и профессионально-квалификационного уровня, с одной стороны, и эффективного функционирования профессиональных групп (следовательно, и всего коллектива), с другой стороны, взаимосвязаны. Чтобы привести в действие резервы роста трудового потенциала, необходим комплекс внутренних эффективных решений совершенствования группового функционирования. Принятие таких решений и реализация их на практике являются прямой обязанностью как служб управления персоналом, так и руководителей предприятий[10].
Социальная система может быть представлена в трех аспектах. Первый аспект - как множество индивидов, в основе взаимодействия которых лежат те или иные общие обстоятельства (город, деревня, трудовой коллектив и т.д.); второй - как иерархия социальных позиций (статусов), которые занимают личности, включенные в деятельность данной системы, и социальных функций (ролей), которые они выполняют на основе данных социальных позиций; третий - как совокупность норм и ценностей, определяющих характер и содержание поведения элементов данной системы. Первый аспект связан с понятием социальной общности, второй - с понятием социальной организации и третий - с понятием культуры. Социальная система, таким образом, выступает как органическое единство трех сторон - социальной общности, социальной организации и культуры.
Система социального обеспечения в конце 1980-х годов в России, как и в других социалистических странах, формально приближалась к социально-демократической модели. Такая модель в идеале выражается в следующем: высокая роль местных органов управления, высокий уровень затрат на социальное обеспечение, высокая занятость, стимулируемая государством, наличие организаций частного сектора, предоставляющих услуги, акцент на обязательном страховании, налоговое перераспределение денежных средств, причем главными источниками финансирования выступают государство и муниципалитеты[11]. Однако в реальности под давлением монопартийной идеологии социальная политика социалистического режима была практически лишена независимости, поэтому основные характеристики социалистической системы государства всеобщего благосостояния в интерпретации Эспинг-Андерсена — это антилиберальная направленность, иерархичность, статичность, смесь социалистических идей с консервативными элементами политики. Российская система социального обеспечения преображалась на протяжении ХХ века под воздействием процессов глобальных и локальных трансформаций, бюрократической рационализации, смены идеологий, формирования рыночных отношений, децентрализации и развития институтов гражданского общества. Современное развитие системы социальной политики в России обладает особой спецификой, отличающей ее от всех остальных стран бывшего социалистического блока.
Лишь с начала 1990-х годов под воздействием радикальных социально-экономических реформ далеко не сразу, медленно, но все же происходит существенное изменение основных акцентов социальной политики. Конституция Российской Федерации 1993 года провозгласила Россию социальным государством, тем самым была декларирована концепция социальной политики, нацеленная на повышение качества жизни всех граждан и сдерживающая распространение социального риска. В ситуации резкого падения уровня жизни населения, роста безработицы, преступности, бедности, отставания заработной платы от цен потребительского рынка правительство России было вынуждено идти на постоянное повышение зарплаты, пенсий и пособий, несмотря на требования Международного валютного фонда о снижении социальных расходов. Дальнейшее углубление экономического кризиса потребовало радикально реформировать существующие социальные обязательства государства, приведя их в соответствие с реальными экономическими возможностями страны. В связи с этим в конце 1990-х годов обсуждаются новые принципы российской социальной политики[12], концепция адресной социальной помощи, повышение качества социальных услуг населению, стратегия активизации человеческих ресурсов, развитие гражданской инициативы[13].
В широком смысле социальная политика может рассматриваться как интеграция механизмов и способов, посредством которых исполнительная власть, центральное и региональные правительства, а также органы местной власти влияют на жизнь населения, стремятся способствовать социальному равновесию и стабильности. По мнению Е.Ш. Гонтмахера[14], управление социальными процессами в экономически развитых российских регионах проходит сегодня по совершенно другим механизмам, чем в советское время. Если раньше была строго централизованная вертикальная система управления, и можно было напрямую регулировать процессы в любом регионе вплоть до административных районов, то сейчас эти рычаги практически не действуют. Становление трехуровневой власти (федеральный центр, региональная власть, местное самоуправление) означает принципиальный переворот в системе социальной политики. По мнению экспертов, влияние федерального центра на реализацию социальной политики на местах стало незначительным (не более 20 %), тогда как региональные власти играют здесь самую существенную роль (70 %), а вот местное самоуправление весьма ограничено в своих возможностях: степень влияния местных органов власти на реализацию социальной политики на местах составляет сегодня не более 10%. Между тем именно на уровне муниципальных органов достигается большая гласность в принятии и осуществлении решений, а также предсказуемости результатов социальной политики, на местном уровне возможно обеспечить участие населения не только в потреблении социальных услуг, но и в их производстве. Это не только удешевляет и повышает эффективность социальной политики, но и формирует осознание тесной взаимосвязи интересов отдельных социальных групп, объединенных местом проживания, солидарность местного сообщества[15]. Отметим, что роль муниципалитетов в решении социальных проблем местного сообщества постепенно возрастала в течение 1990-х годов, причем во многом это зависело от наличия финансовых ресурсов и социального капитала органов местного самоуправления. Важная особенность советской социальной политики состояла в ее прочной экономической связи с так называемыми градообразующими предприятиями крупных индустриальных центров[16]. Речь идет о том, что на протяжении десятилетий в целом ряде городов советской России организация и финансирование деятельности всех направлений социального обслуживания во многом определялись функциями крупных индустриальных предприятий. Администрация этих предприятий аккумулировала мощный социальный капитал, становясь фокусом системы социальных связей промышленного города. С конца 1980-х годов многие из этих предприятий подвергались реструктуризации и банкротству, лишив тысячи людей работы и средств к существованию. В течение всего постсоветского периода происходило не только изменение структуры собственности на промышленных предприятиях России, но и трансформировалась социальная роль предприятия в рамках местного сообщества. В ходе муниципализации социальных сервисов (детских дошкольных учреждений, клубов, домов отдыха, санаториев, профилакториев, поликлиник), принадлежащих ранее конкретным «градообразующим» производствам, эти объекты переходили в ведение местной администрации. Предприятие утрачивало присущие ему в советское время патерналистские функции, что в отсутствие прочных механизмов социального партнерства приводило к ситуации социального исключения. Экономический кризис и недостаточность ресурсов местной власти во многих случаях привели к сокращению числа социальных сервисов, их перепрофилированию, сокращению числа оказываемых услуг. По сути дела, права на пользование целым рядом социальных услуг (в частности, детскими садиками, санаториями, рекреационными учреждениями) работниками, жителями районов и городов в ходе муниципализации оказались под угрозой.