К 1997 г. инфляция в России радикально уменьшилась, а технология денежного обмена существенно усовершенствовалась. Это, однако, не привело к ликвидации бартера. Бартерное поведение поддерживается эффектом координации, оно закрепилось в результате обучения, сопряжения и культурной инерции. Каждый агент, решивший выйти из системы бартера, должен был бы нести трансформационные издержки: порвать устоявшиеся связи, искать новых партнеров и быть готовым к тому, чтобы оказаться под контролем налоговых органов. Поэтому законодательные санкции за бартер могли бы привести к временному углублению спада производства - высоким общественным трансформационным издержкам. Для бартерных посредников ликвидация бартера означала бы потерю их доходов, они несомненно являются потенциальными членами группы давления по поддержанию нормы.
Либерализация цен с последовавшим инфляционным шоком оказали "кумулятивное" воздействие на систему - породили институциональные изменения, так что при последующем снижении инфляции и трансакционных издержек денежного обмена система не вернулась в исходный режим.
Мы, таким образом, наблюдаем эффект гистерезиса - типичное явление для процессов формирования норм и, в частности, институциональных ловушек.
Из приведенного анализа следует важный вывод, который мог бы быть включен в "руководство для реформаторов": либерализация цен целесообразна лишь при достаточном развитии денежных институтов, обеспечивающих низкие ТИ даже при высокой инфляции. Иначе система неизбежно попадет в бартерную ловушку.
Институциональная ловушка - 2: неплатежи. Если одно из предприятий не платит своим поставщикам, это сказывается на их платежеспособности и может послужить источником "лавины неплатежей". В развитых экономиках возникновение таких "лавин" предотвращается благодаря эффективным институтам кредитования и механизмам принуждения к платежу - процедурам банкротства и санации предприятий. В России 1992 г. инфляционный шок в результате либерализации лишил предприятия средств на счетах. Запаздывания при трансакциях, как уже отмечалось, были очень велики, система кредитования работала крайне хаотично (хотя и с отрицательным реальным процентом), а закон о банкротстве и механизмы санации отсутствовали вовсе. В результате действия этих (фундаментальных и организационных) факторов большая часть предприятий обнаружила, что им не следует ждать от своих потребителей полной оплаты своей продукции, но зато и они могут лишь частично оплачивать поставляемые им ресурсы. Прекращение поставки неоплачиваемых ресурсов в этих условиях не имело смысла: фирма могла бы лишиться вовсе своих потребителей, кроме того, при нарушении неписаной нормы ("не можешь - не плати, но и не требуй от других") "сообщество неплательщиков" могло бы применить к ней те же санкции. Сформировавшийся таким образом эффект координации придал устойчивость механизму неплатежей, усилившуюся в результате сопряжения с бартером и уклонением от налогов. В результате применение закона о банкротстве было полностью блокировано массовостью неплатежей.
Институциональная ловушка - 3: уклонение от налогов. Для экономического агента выбор стратегии уплаты (или неуплаты) налогов определяется фундаментальными и организационными факторами. К первым относятся налоговая политика и политика государственных расходов.
Для того, чтобы граждане не уклонялись от налогов, они должны верить, что налоги будут потрачены на увеличение их благосостояния (в широком смысле этого слова) и при том - эффективным образом. Отсутствие этой веры существенно обостряет проблему «безбилетника». При нерациональной политике государства неуплата налогов может оказаться более эффективным поведением не только с точки зрения каждого отдельного фрирайдера, но и для общества в целом. Уклонение от налогов получает моральное оправдание. Кредит доверия особенно подрывается, если государство одновременно увеличивает налоги и уменьшает расходы на социальное обеспечение, как это происходило в России в 1992-1998 гг., - люди не чувствуют положительного эффекта от увеличивающейся налоговой нагрузки.
Возможно, при выборе стратегии уплаты налогов более значим организационный фактор - система принуждения, формирующая ожидания ущерба от неуплаты. В начале радикальных реформ в России налоговая служба еще не сформировалась, возможности контроля были крайне ограничены, налоговая полиция появилась лишь через пять лет - в 1997 г.
Если налоги слишком высоки, а система принуждения к их уплате неэффективна, то уход от налогов оказывается выгодным для многих экономических агентов. Но тогда и вероятность обнаружения каждого конкретного неплательщика мала. Чем больше масштаб уклонения от налогов, тем меньше ожидаемый ущерб от неуплаты для каждого неплательщика, что, в свою очередь, увеличивает масштаб уклонения. Поддерживающая экстерналия порождает эффект координации.
Массовое уклонение от налогов приводит к возникновению соответствующей системы обслуживания: появляются разработчики и консультанты, создающие и внедряющие новые схемы уклонения от налогов. Эффект обучения, как обычно, дополняется эффектом сопряжения: появляются специфические формы организации производства, искажается отчетность, уход от налогов сопрягается с бартером, неплатежами и коррупцией. Для агента выход из теневого сектора связан с высокими трансформационными издержками, тем более, что единожды уплатив налоги, он "засвечивается".
Поэтому умеренное увеличение затрат на укрепление системы сбора налогов вызывает лишь рост издержек в системе избегания налогов, истощая экономику. Не дает результата и небольшое снижение налоговой нагрузки: те, кто не платил налоги, платить не станут, а те, кто платил, - уменьшат платежи. Таким образом, эффект гистерезиса проявляется здесь в полной мере.
Как обычно, выход из институциональной ловушки требует больших затрат - как в случае принятия "решительных мер" (резкого усиления контроля, ужесточения наказаний, существенного уменьшения налоговых ставок), так и при постепенном совершенствовании налоговой системы.
Институциональная ловушка - 4: коррупция. Неадекватность законодательства, нерациональность государственной политики и высокая дифференциация доходов являются фундаментальными факторами, способствующими коррупции, так что коррумпированная система может оказаться экономически более эффективной, чем бескоррупционная. Эти факторы дополняются размытостью моральных норм, слабостью механизмов государственного и общественного контроля. Чем массовее коррупция, тем труднее обнаружить и осудить взяточника. Эта экстремальная зависимость лежит в основе эффекта координации, придающего устойчивость системе коррупции. Совершенствуясь, она приобретает иерархическую структуру, сопрягаясь с другими механизмами теневой экономики.
Институционная ловушка - 5: самореализующиеся пессимистические ожидания. Известно немало примеров того, как эффект координации ожиданий и процедуры их адаптации порождают неэффективные устойчивые равновесия в процессах движения цен и перераспределения трудовых ресурсов и инвестиций. К их числу относятся, в частности, состояния кейнсианской безработицы, высокоинфляционные равновесия, "пузыри" (bubbles) на финансовых рынках. В ряде случаев возникновение подобных ловушек не приводит к изменению институциональной структуры. Достаточно "переломить" ожидания, и при соответствующих макроэкономических воздействиях система переходит в эффективное равновесие. Однако нередко ситуация, возникшая под влиянием пессимистических ожиданий, встраивается в систему экономических институтов, и, таким образом, соответствующие стереотипы поведения становятся нормой. Хорошо известным примером такого сопряжения является использование механизмов индексации для смягчения последствий инфляции. Благодаря индексации инфляция оказывается институциональной проблемой.
Институциональная ловушка - 6: стагнация производства как результат внешнеторговой политики. Обе крайности внешнеторговой политики приводят к институциональной ловушке. В экономической литературе особенно распространена критика протекционистской, импортозамещающей стратегии экономического развития. Защита внутреннего производства от внешней конкуренции деформирует структуру защищаемых отраслей, лишает их стимулов к совершенствованию. В отличие от вышеприведенных примеров здесь эффект координации не играет роли. Кумулятивное воздействие макроэкономической политики связано с эффектами совершенствования (приспособление структуры) и сопряжения (защитные меры по отношению к одной из отраслей через цены влияют на структуру производства и стереотипы потребления во всей экономике). Попытки изменения протекционистской политики наталкиваются на противодействие лоббирующих групп, что ведет к закреплению институциональной ловушки.
Однако и преждевременная, неподготовленная либерализация внешней торговли чревата попаданием в институциональную ловушку. Представим себе технологически отсталую страну, богатую сырьевыми ресурсами, которые перерабатываются в потребительские блага столь низкого качества, что их продажа на мировом рынке невозможна. Для нее краткосрочная оптимальная стратегия состоит в интенсификации экспорта сырья, сворачивании внутреннего производства и расходовании экспортной прибыли преимущественно на потребление. Это, однако, приведет к закрытию предприятий обрабатывающей промышленности и к массовой безработице. Если безработица охватит значительную часть населения, она наверняка будет сопровождаться разрушительным кумулятивным эффектом: снижением качества рабочей силы, ростом дифференциации доходов и социальной напряженности, криминализацией и общественной апатией. Такая политика неизбежно должна привести к краху экономики после исчерпания природных ресурсов либо даже раньше - при ухудшении мировой конъюнктуры.