2 Экономические кластеры в зарубежной и российской практике
2.1 Зарубежный опыт кластеризации
Теория кластеров используется для формирования экономической политики многих стран мира, а также их регионов. Кластерная политика является важной составляющей государственных экономик.
Под кластерной политикой понимаются меры, направленные на повышение конкурентоспособности кластеров данного региона путем вовлечения в данный процесс фирм кластера, а также государственных структур и научных институтов. Кластерная политика во многом определяет микроэкономическую политику государства, и при ее разработке учитываются региональные, инвестиционные и другие аспекты, влияющие на развитие малого и среднего бизнеса.
Во многих зарубежных странах (Финляндия, Германия, Япония, Китай и др.) уже сформировались кластеры в различных отраслях промышленности (машиностроение, стройиндустрия, лесная промышленность и т.д.), которые успешно функционируют и позволяют судить не только о необходимости формирования кластеров, но и об эффективности их работы как со стороны участников кластера, так и в рамках региона или страны в целом.
Рассмотрим основные особенности развития зарубежных кластеров.
В первую очередь следует отметить, что кластеры имеют свойство не замыкаться в своей отрасли, а распространяться на смежные. Например, лидерство фирм США наблюдается не только в компьютеpостpоении ("ИБМ", "Делл", "Хьюлетт-Паккаpд", "Эппл"), но и в производстве программного обеспечения к ним (мировой лидер – «Майкрософт», а также его наиболее сильные соперники – «Оракл» и др.), и в изготовлении микропроцессоров ("Интел", "Мотоpолла").
Формирование таких многоотраслевых коопераций сильных фирм – не случайность, а закономерный результат передачи по технологическим цепочкам преимуществ высокой конкурентоспособности от фиpмы-pодоначальницы кластера к пpедпpиятиям-смежникам. Например, толчок к выдвижению Швеции в число высокоразвитых государств создали конкурентные преимущества фирм горнорудной промышленности, объясняющиеся природным легированием[10] шведской железной руды. Далее высокая конкурентоспособность распространилась на потребителей руды – на металлургические компании. Из уникальной руды можно было выпускать столь же уникальные, качественные стали. Последние, в свою очередь, способствовали международному успеху производителя шарикоподшипников "СКФ", делавшего из шведской стали лучшие в мире подшипники. Так, шаг за шагом, первоначальный импульс охватил широкий спектр машиностроительных компаний, которые вплоть до настоящего времени составляют конкурентоспособное ядро шведской экономики.
Выигрывает от успешного развития кластера не только его ближнее окружение. Кластеры выполняют роль точек роста внутреннего рынка и базы международной экспансии[11] для всей национальной экономики[12].
Так, быстрое развитие японской экономики началось в 50--60-е годы ХХ века с формированием мощного кластера металлургия-судостроение. Этот кластер и положил начало успехам страны на мировом рынке. Вслед за первым в экономике кластером образуются новые, в основном взаимосвязанные с первым, кластеры в следствие чего увеличивается международная конкурентоспособность страны. Не без опоры на мощную металлургию в Японии развивалось автомобилестроение, позже сформировались электротехнический и электронный кластеры.
Высокая конкурентоспособность этой страны держится именно на отдельных кластерах, в то время как за их пределами даже самая развитая экономика может давать посредственные результаты. В этом и кроется объяснение уже упомянутого факта, что та же Япония, имея мощные автомобильные, электротехнические, электронные фирмы, существенно отстает в химическом и фармацевтическом секторах и уж совсем слаба в аэрокосмической сфере.
Можно подчеркнуть и еще одно принципиально важное обстоятельство: стимулирование кластерных механизмов роста конкурентоспособности за последние полвека неоднократно становилось основой выдвижения целых стран в элиту наиболее развитых стран мира[13]. Наиболее ярким примером резкого роста международной конкурентоспособности на основе государственной поддержки кластеров является опыт Финляндии. Согласно рейтингам, составляемым по заданию Мирового экономического форума, Финляндия в последние годы регулярно занимает первые места как в рейтинге перспективной конкурентоспособности (Growth Competitiveness Index), так и в рейтинге текущей конкурентоспособности стран (Business Competitiveness Index), обгоняя такие ведущие индустриальные державы, как США, Япония, ФРГ (см. Приложения 3). При этом политика подъема конкурентоспособности в Финляндии совершенно официально опирается на кластерную теорию (портеровская модель "Даймонд", усовершенствованная финскими экономистами за счет включения блока "Международная деловая активность").
Как характеристика роли кластеров в развитии инноваций показательны результаты исследований, которые проводились по инициативе Еврокомиссии в 2006 г. в 25 странах-членах ЕС, нескольких странах-кандидатах на вступление в Объединенную Европу, а также в Норвегии, Швейцарии и Исландии. В рамках исследования были проведены опросы топ-менеджеров более чем 3,5 тыс. компаний[14].
В процессе исследования выявлено, что в среднем каждая четвертая компания (с числом занятых не менее 20 человек) в ЕС работает в кластерной среде, характеризуемой тесной кооперацией с другими местными компаниями и сильными связями с локальной бизнес-инфраструктурой. Большинство компаний (57%) отмечают наличие обмена опытом внутри кластера; а 55% компаний говорят об обмене информацией, касающейся технологий; 43% фирм заявляют, что их кластеры обеспечивают доступ к исследовательской инфраструктуре (исследовательскими лабораториями и пр.).
По результатам данного исследования большинство менеджеров кластерных компаний признают, что государственные власти играют важную, если не основную, роль при поддержке кластеров (2/3 компаний разделяют это мнение). Они получают наиболее значимую поддержку государства в форме поиска и опубликования информации (организация публичных мероприятий – 45%, обеспечение передачи информации – 43%), и 44% компаний также отмечают, что власти помогают поддерживать региональную/кластерную репутацию. В ЕС 41% кластерных фирм также отмечают, что власти внесли вклад в финансирование специфических проектов кластера.
Данные результаты исследования, по мнению автора, по праву можно считать характерными чертами зарубежных кластеров.
2.2 Кластеры в российской практике
В Российской Федерации уделяется значительное внимание кластерному вопросу. Примером тому являются не только разработки учёных в данной сфере, но и законодательное закрепление экономики ряда субъектов.
Кластеры возникают и успешно развиваются в тех регионах России, где существуют объективные условия для формирования этого типа объединений предприятий и организаций. Такими условиями, как отмечалось ранее, являются наличие групп предприятий, тесно связанных технологиями производства какого-либо конечного продукта, сложившаяся территориальная система распределения ресурсов, разделения труда и специализация отдельных территориально-производственных комплексов, поддержка органов государственного управления как федерального, так и регионального масштабов.
Итак, в качестве «кандидатов» на роль российских кластеров обычно указываются фирмы топливно-энергетического комплекса (ТЭК) и аэрокосмическая отрасль, поскольку по существу лишь в этих отраслях можно говорить об общепризнанно высокой международной конкурентоспособности российской продукции. Российские нефть, газ, алюминий, боевые самолеты, ракеты ПВО и т.п. несомненно зарекомендовали себя на мировых рынках.
Бесспорно, производство перечисленных товаров в России конкурентоспособно по самым строгим международным меркам. Справедлив вопрос, следует ли в данном случае говорить именно о кластерах? Ведь их преимущества приобретены не в результате конкуренции, а внерыночным путем: либо как «советское наследие» (фирмы оборонно-промышленного комплекса), либо как дар природы (компании сырьевого сектора)[15].
Дело тут, разумеется, не просто в истории возникновения, а в сути ситуации. Конкурентные преимущества, достигнутые благодаря взаимному противостоянию фирм кластера, являются самоподдерживающимися, а, следовательно, и устойчивыми. Ни одна из компаний не может позволить себе расслабиться из-за угрозы того, что конкуренты немедленно воспользуются заминкой в ее развитии. Иное дело – преимущества нерыночного происхождения. Они неорганичны для фирмы и потому вполне могут не только поддерживаться и наращиваться, но и растрачиваться, проедаться. Ведь и созданы-то они были некогда не усилиями самой фирмы (или, точнее, не одними ее усилиями), но, прежде всего, внешними факторами.
К примеру, не каждый российский нефтегазовый комплекс способствует формированию вокруг себя кластера высоко конкурентоспособных фирм. Вполне вероятна растрата конкурентных преимуществ как самим ядром кластера (скажем, сокращение разведанных нефтяных запасов), так и вовлеченными в его орбиту предприятиями.
О том, что такие негативные явления далеко не единичны говорят многие именитые специалисты. К примеру Майкл Портер в рамках презентации рейтинга международной конкурентоспособности Мирового экономического форума за 2003 г. отмечал: «Главная сила вашей страны — это огромные запасы природных ресурсов, хорошая рабочая сила и научно-техническая база, а также доставшаяся ей в наследство от закрытой советской экономики отлаженная система обеспечения. К сожалению, все эти сильные стороны недостаточно эффективно используются. Да, у России есть такие ресурсы, которым позавидует подавляющее большинство остальных стран, — необходимы десятилетия для того, чтобы сформировались рабочая сила и научно-техническая база, подобные российским. Но Россия не может использовать все эти богатства, поскольку никак не выберется из проблем регулирования экономики. До сих пор все ее экономические успехи были связаны в основном с эксплуатацией природных ресурсов. Иными словами, ваша страна пока проживает унаследованные богатства и не слишком хорошо сама создает новые богатства» [16].