Никакого влияния на экономическую жизнь многомиллионной армии кустарей и ремесленников промысловые артели, конечно, не имели. Еще более плачевно закончились попытки создания земледельческих артелей. В этой области мы имели до революции 1905—1907 гг. два очага зарождения таких артелей. Оба они связаны с попыткой навязать крестьянам извне артельную форму ведения хозяйства. Первый очаг возник в Елизаветградском уезде Херсонской губернии в 90-х годах и связан с деятельностью народника Н. В. Левитского. В течение 1894—1898 гг. его хлопотами было образовано до 125 артелей. Однако они не составили сколько-нибудь существенного хозяйственного предприятия. В 118 артелях, действовавших в 1897 г., было всего лишь 524 семьи с 3775 десятинами земли, т. е. в среднем на одну артель приходилось 4—5 семей и 31 дес. земли. К 1910 г. из этого числа артелей сохранилось лишь 1627. Признал полную неудачу своей затеи и сам «артельный батька» Н. Левитский. Второй очаг земледельческих артелей возник в конце XIX в. на Урале, где по инициативе земского деятеля Н. Г. Федорова в Шадринском уезде возникло 67 артелей с 400 членами и в Екатеринбургском уезде—25 артелей с 100 членами. Все они также вскоре распались. В других районах страны случаи возникновения таких артелей были единичными.
Участниками сельхозартелей были, как правило, малоимущие слои деревни, не располагавшие необходимыми для ведения самостоятельного хозяйства средствами производства. Создавая такую артель, ее члены рассчитывали (или поверили обещаниям своих организаторов), что будет легче приобрести землю и орудия производства, получить кредиты и т. п. Однако зачастую, даже когда желаемое достигалось, артели распадались, потеряв этот побудительный мотив и не будучи в состоянии разрешить возникшие в процессе ведения совместного производства противоречия. Относительно устойчивыми были лишь религиозные земледельческие общества, объединяемые единством идейных позиций. Причины неудач кооперирования основных производственных процессов мелких товаропроизводителей, как и попыток создания кооперативных рабочих фабрик в Западной Европе, требуют специального рассмотрения.
Стало аксиоматичным утверждение о несовместимости производственного кооперирования с капиталистическим строем и возможности его осуществления только в условиях пролетарской власти как составной части «строительства социализма». Более продуктивным, на наш взгляд, является подход с точки зрения социально-экономической природы мелкого производителя, его готовности отказаться от ведения своего собственного производства, будь то сельскохозяйственное или кустарно-ремесленное. Опыт тех лет, как и последующих, показал, что в массе своей он на это не готов идти, что он способен находить пути эффективного ведения-своего собственного «дела», прибегая к кооперации для обслуживания своего хозяйства, улучшения его, но не для отказа от него. Более чем скромные результаты движения за 40 лет не являются чем-то из ряда вон выходящим, вызванным действием только каких-то внешних тормозящих сил. Становление движения шло по мере осознания потребности в кооперативном объединении, накопления практического опыта, складывания кадрового костяка и материальной базы, теоретического и идейного осмысления сущности кооперации, основных принципов и механизма ее функционирования. В этом отношении вклад данного периода, особенно последнего десятилетия, весьма значителен. И когда в обществе все более масштабно стали накапливаться последствия сдвигов в пореформенном социально-экономическом развитии и стала резко возрастать потребность в кооперативных формах организации, этот вклад был весьма эффективно востребован, что способствовало превращению кооперации в небывало короткий в мировой практике срок в массовую организацию населения.
2. Массовая, общественно-экономическая организация населения
Превращение кооперации в массовую организацию было подготовлено возрастанием экономической необходимости в ней в связи с расширением и углублением товарных отношений в послереформенной России. Изменения в земельных отношениях, открывшие возможности для дальнейшего развития производительных сил, соответственно вызвали рост потребностей в улучшенных методах обработки земли, сельхозмашинах и усовершенствованных орудиях труда, улучшенных сортах семян и породах животных. Это, в частности, подтверждается данными о росте поступления их на рынок. Так, в 1879 г. за счет внутреннего производства и ввоза из-за границы на рынок поступило сельхозмашин и орудий на общую сумму 7984 тыс. р., в 1889 г.—даже несколько меньше—на 7184 тыс. р., в 1900 г.—-уже на 27910 тыс., в 1908 г.—на 66053 тыс. р., в 1912 г.—на 116173 тыс. р. Значительно возрастает товарность крестьянского хозяйства, его денежные обороты. Если в середине XIX века на рынок поступала примерно 1/5 часть произведенного зерна, то в начале XX века почти половина (в 1900—1905 гг.—47,6%). Если прежде хлеб продавали преимущественно помещики, то в XX веке большая часть поступавшего в продажу хлеба доставлялась крестьянскими хозяйствами. Возрастание связей крестьянского хозяйства с рынком расширяло возможности направления части денежных доходов на интенсификацию производства. Однако такие возможности вызревали крайне неравномерно, так как доля денежных элементов в бюджете зажиточных слоев деревни была значительно выше, чем в бюджете низших имущественных прослоек Отмеченная неравномерность свойственна была и уровню технической оснащенности крестьянских хозяйств—важнейшему фактору конкурентоспособности производимой ими продукции на рынке. Стоимость средств производства в среднем на одно хозяйство в 1910—1911 гг. составила, по материалам обследования 6 уездов в различных губерниях, от 993,6 до 1650,6 р.
Основная часть этих сумм приходилась на постройки. На долю инвентаря оставалось лишь от 74 до 189 р., что говорит об общем низком уровне обеспечения орудиями труда. Сложные машины (в то время такими считались сеялки, веялки, молотилки и т. п.) применяли только 31,7% хозяйств. При этом зависимость их применения от размера хозяйств выглядела следующим образом: из хозяйств с посевом до 3 дес. применяли такие машины только 5,9%, от 3 до 7,5 дес—12,2%, от 7,5 до 15 дес—24%, и только с посевом свыше 15 дес.—90%38. Для большинства крестьянских
хозяйств оказывалось непосильным приобретение и неэффективным использование таких машин.
Описанные выше крупные социально-экономические сдвиги подпитывали быстро растущую потребность в различного рода кооперативных объединениях, призванных обслуживать все более втягивающиеся в сферу рыночных связей крестьянские хозяйства и способных помочь им устоять в новой системе ценностей, как можно менее болезненно и с как можно большей выгодой адаптироваться в новых условиях. При этом предпосылки для участия в кооперации различных социальных групп деревни вызревали далеко не в равной мере, как и условия для ее развития в различных экономических районах страны. Определенное влияние на развитие кооперативного движения оказывала и политическая обстановка революции 1905—1907 гг. и наступившей вслед за ней политической реакции. По-разному объясняют исследователи кооперативного движения взаимосвязь между революцией и кооперативным движением. А. В. Меркулов, в частности, полагал, что стимул к развитию кооперации создало поражение революции, так как рабочие и крестьяне, потерпев поражение в революционной борьбе, поняли, что только кооперация может улучшить их жизнь. Другие же, также усматривая в поражении революции главную причину роста кооперации, давали этой связи иную интерпретацию. Поражение революции, отмечал М. Короткой, привело к усилению ликвидаторских настроений, результатом чего стал усиленный рост кооперации, пополнявшейся за счет отошедших от революционной борьбы и пошедших за ликвидаторами масс. Н. Л. Мещеряков, присовокупив к росту кооперации после революции в России факт возникновения Рочдельского общества в Англии после неудавшейся стачки и еще 1—2 подобных случая, выводит нечто вроде закономерности роста кооперации в периоды политической реакции.
Если же мы хотим установить действительную связь между первой русской революцией и ростом кооперации, то по этому поводу важно подчеркнуть следующее. Революция во много раз ускорила рост сознательности и организованности трудящихся. Они почувствовали на себе силу организации, силу коллектива. Все это не могло не сказаться на развитии кооперации, на активности в ней трудящихся масс. Следовательно, речь, на наш взгляд, может идти о влиянии революции в целом, как одного из факторов ускорения развития кооперативного движения.
Общая картина развития кооперации за период от начала первой буржуазно-демократической революции до установления советской власти. Общее число первичных кооперативов, к концу 1917 г. превысило 63 тыс., что в 17 раз больше их количества к 1 января 1905 г.
Анализ всех сохранившихся источников позволяет установить и примерное число членов кооперативных объединений. В потребительских обществах к концу 1917 г. состояло 11,5 млн членов, в кредитных и ссудо-сберегательных товариществах—10,5 млн и около 2 млн членов—во всех остальных формах кооперации. Общая сумма членов всех кооперативных обществ достигала, следовательно, 24 миллионов. Фактический охват населения трудно определить, так как многие состояли одновременно в разных видах кооперации, а также в двух или более объединениях одного вида. Учет таких членов отдельно не велся.