Представляется, что в тех случаях, когда, исследовав поведение делинквента, оборонявшегося с помощью вредоносного объекта, суд установит наличие признаков необходимой обороны, а также превышение ее пределов, он (суд) должен вначале применить правила ст. 1066 ГК РФ. В дальнейшем суд должен применить нормы ст. 1079 ГК РФ (об основаниях ответственности владельца источника повышенной опасности и критериях определения данного субъекта) в случае, если вред причинен: а) неумышленно, б) потерпевшему, на месте которого мог бы оказаться неопределенный круг лиц (т.е. опасность от опасного средства охраны должна грозить окружающим), в) в результате целенаправленной деятельности по применению данных вредоносных объектов в качестве средств самозащиты (например, при охране военных складов). В иных случаях следует применять нормы ст. 1064 ГК РФ. Следует отметить, что даже в случае умышленного причинения вреда работником владельца вредоносного объекта, если будет доказан факт причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны, но в интересах работодателя и в связи с трудовой функцией, отвечать за вред должен сам работодатель по ст. 1068 ГК РФ. В частности, по мнению В.П. Грибанова, когда речь идет о необходимой обороне, обороняющимся субъектом может быть только гражданин (работник), даже если он защищает интересы работодателя. «Это обусловлено тем, что лицо, выполняющее, например, функции сторожа, охранника, часового и т.п., обязано действовать и при выполнении служебных обязанностей в пределах необходимой обороны. Превышение пределов необходимой обороны этим лицом есть в то же время и превышение им пределов служебных полномочий».[71]
По поводу одновременного применения ст. 1067 и 1079 ГК РФ и, соответственно, освобождения владельца источника повышенной опасности от ответственности в случае причинения им вреда в состоянии крайней необходимости можно выделить три основных позиции. Смысл первой заключается в том, что нормы о крайней необходимости подлежат применению и в случае причинения вреда источником повышенной опасности.[72] А.М. Белякова замечает, что подобная практика не всегда оправданна, соглашаясь, однако, с тем, что понятием крайней необходимости «охватываются случаи, при которых в целях предотвращения наезда на человека в жертву приносятся имущественные ценности».[73] Следует заметить, что иногда при причинении вреда в результате дорожно-транспортных происшествий судебная практика ошибочно устанавливает признаки крайней необходимости. Так, в литературе приводился пример из судебной практики, когда владелец автомобиля «Москвич» Г., чтобы избежать наезда на гражданина П., совершил наезд на его жену. Народный суд вынес решение о возложении на Г. ответственности по ст. 454 ГК РСФСР. Областной суд отменил это решение, указав в определении, что вред истице причинен в состоянии крайней необходимости: владелец автомобиля в целях предотвращения наезда на П., создавшего аварийную обстановку, вынужден был маневрировать, в результате чего повреждено здоровье истицы. По мнению областного суда, Г. действовал как в своих собственных интересах, так и в интересах третьего лица, поэтому в соответствии со ст. 449 ГК РСФСР на него и на П. была возложена долевая ответственность - областной суд, приняв дело к своему производству по первой инстанции, вынес решение об удовлетворении иска с П. и Г. в равных долях.[74]
Обоснованность решения областного суда весьма сомнительна. Прежде всего, из данного примера не видно, что вред предотвращенный был менее значительным, нежели причиненный, что отмечают и сами авторы (правда, с той оговоркой, что при маневре и торможении вред, скорее всего, может быть менее значительным, нежели при прямом наезде).[75] «Кроме того, такое состояние предполагает намеренное, сознательное причинение вреда в целях предотвращения другого, большего вреда. В делах, подобных указанному (по иску П. к Г.), такого намерения часто нет. В определении областного суда указано, что водитель (ответчик) не мог видеть истицы и не предвидел, что действия по предотвращению наезда на П. приведут к наезду на его супругу».[76]
Представляется, что в случаях причинения вреда в дорожно-транспортных происшествиях вряд ли вообще возможно достоверно установить умысел на причинение вреда, так как действия водителя в подобных ситуациях, как правило, не направлены на причинение кому-либо вреда, зачастую просто рефлекторны. В таких случаях водитель, скорее, не хочет причинять вред ни одному (интересанту), ни другому лицу (потерпевшему), но в результате особых свойств источника повышенной опасности (большая масса, скорость, инерционность) не может предотвратить неблагоприятное развитие событий.[77]
Вторая точка зрения на этот вопрос сводится к абсолютной невозможности применения норм о причинении вреда в состоянии крайней необходимости в случае причинения вреда источником повышенной опасности. Так, К.Б. Ярошенко полагает, что в случае причинения вреда источником повышенной опасности можно применять только нормы об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности (ст. 454 ГК РСФСР 1964 г.).[78] Свое мнение она объясняет тем, что ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности возлагается при наличии лишь двух условий: вреда и причинной связи. Так как, по ее мнению, в данном случае противоправность не является условием возложения ответственности, отсутствие противоправности в поведении владельца источника повышенной опасности (при так называемом «правомерном причинении вреда» в состоянии крайней необходимости) не освобождает его от возмещения вреда.[79]
Авторы третьей концепции также высказываются против одновременного применения норм ст. 1067 и 1079 ГК РФ, но они не столько против применения норм о крайней необходимости, сколько против применения норм об источнике повышенной опасности в случае установления признаков крайней необходимости. Так, О.А. Красавчиков полагает, что конкретные вредоносные действия владельцев источников повышенной опасности могут быть правомерными, если субъекты на эти действия «управомочены» законом. Он приводит примеры использования грузовых автомашин для уничтожения сбежавшего удава, бульдозеров для сноса обветшавших строений, взрывчатых веществ - для разрушения затора на реках.[80] Однако, по мнению автора, «управомоченность владельца источника повышенной опасности на совершение определенного конкретного действия исключает возможность возложения на него ответственности по правилам ст. 90 Основ...».[81] По мнению Л. С. Гильдерман, «ст. 449 и 454 ГК взаимоисключают друг друга. Когда вред причинен правомерными действиями, соответствующими не только нормам права, но и отвечающими требованиям морали, как это имеет место при причинении вреда в состоянии крайней необходимости, ст. 454 ГК РФ неприменима».[82] Она вообще отрицает возможность квалификации намеренного причинения вреда как причинение вреда источником повышенной опасности. «Если лицо было управомочено на причинение вреда, действовало намеренно, хотя бы и с применением тех объектов, которые обычно являются источниками повышенной опасности, то повышенная ответственность как за причинение вреда источником повышенной опасности не должна наступать».[83]
Последняя позиция представляется наиболее убедительной. Я придерживаюсь позиции, относительно, которой нормы ст. 1067 и 1079 ГК РФ должны применяться раздельно. Более того, представляется, что все остальные, вышеуказанные случаи намеренного причинения вреда, влекущие отказ в возмещении вреда, не могут квалифицироваться по ст. 1079 ГК РФ.
Цели выпускной квалификационной работы нами достигнуты - основе исследования законодательства, судебной практики, соответствующей юридической литературы определены признаки объектов являющихся потенциально опасными для окружающих, владельцы источника повышенной опасности как субъекта ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности и на основе этого определена гражданско-правовая обязанность возмещения вреда как способа возложения ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности.
Задачами, поставленные перед исследованием, достигнуты: раскрыта сущность понятия источника повышенной опасности и ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности; указаны виды и признаки владения источником повышенной опасности; определены условия ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности; выявлены основания освобождения владельца источника повышенной опасности от ответственности за причинение вреда.
По положениям, выносимым на защиту:
По первому положению: «Целесообразно в абзаце втором пункта 1 статьи 1079 «Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих» Гражданского кодекса Российской Федерации словосочетание «по доверенности на право управления транспортным средством» заменить на словосочетание «заключения договора безвозмездного имущественного найма»: