Наиболее явны формы оппортунистического поведения – ложь, мошенничество и воровство. На самом деле проблема оппортунизма гораздо шире, а формы - гораздо тоньше. Уильямсон различает оппортунизм exante и expost. В первом случае речь идет о том, что один из партнеров вводит в заблуждение другого до заключения контракта. Например, клиенты страховых компаний склонны занижать риск наступления страховых случаев для того, чтобы уменьшить размер страховых взносов; с этой целью, например, престарелые люди, страхующие свое здоровье, склонны приукрашивать свое физическое состояние. Оппортунизм expost – уклонение от добросовестного и надлежащего выполнения обязательств перед партнером после заключения контракта. На примере страховых компаний можно проиллюстрировать такой тип, как уклонение страховых фирм от выплаты вознаграждения пострадавшему под придуманными предлогами.
В основе оппортунистического поведения лежит ассиметричность информации и неопределенность. Партнер не может знать всех обстоятельств и намерений другого партнера накануне заключения контракта и тем более не может знать всех деталей поведения партнера после того, как контракт уже заключен. Поэтому оппортунизм всегда основан на неполной или искаженной информации, которую субъект оппортунистического поведения предоставляет партнеру до или после начала действия контракта. Если бы каждый индивид имел неограниченный доступ к информации, то он обладал бы полным знанием о поведении партнера по контракту и имел бы возможность предотвратить любые нарушения со стороны партнера. Тогда проблема оппортунизма не могла бы возникнуть. Но вследствие «платности» и неполной доступности информации контроль за соблюдением контракта другой стороной всегда затруднителен. Поэтому стороны, вступающие в контрактный обмен, обычно стремятся обеспечить себя гарантиями от оппортунистического поведения партнера.
Проблема оппортунистического поведения имеет, по крайней мере, три чрезвычайно важных последствия для понимания экономической и социальной жизни.
Во-первых, всеобщность контрактных отношений означает, что проблема оппортунизма пронизывает едва ли не любые формы взаимодействия между партнерами. Оппортунистическое поведение может угрожать не только партнерам по коммерческому или иному деловому контракту, но и участникам более сложных социально-экономических отношений. Наиболее распространенная форма оппортунизма – отношения между принципалом и агентом, то есть та модель контрактных отношений. По которой строится взаимодействие избирателей и депутатов, собственников компаний и наемных менеджеров, предпринимателей и наемных работников.
Во-вторых, оппортунизм порождает огромные издержки по защите от этого типа поведения. Эти издержки относятся к трансакционным и занимают преобладающее место в данном классе издержек. Все затраты предпринимателей и других граждан по поиску достоверной информации, контролю за поведением партнеров и предотвращению собственных убытков от нарушений контракта относятся к типу трансакционных издержек по защите от оппортунистического поведения. среди них можно назвать, например, расходы отдельных граждан и всего общества на содержание адвокатов, судов, нотариальных, аудиторских и других юридических и экономических служб.
В настоящее время понятия трансакции и трансакционных издержек являются одними из важнейших терминов «нового» институционализма. По их мнению, существование институтов связано с необходимостью минимизации трансакционным издержек. Которые увеличиваются по мере развития разделения труда, усиления неопределенности и необходимости защиты прав собственности. На самом деле к трансакционным издержкам относя любые виды издержек, сопровождающие взаимодействие экономических агентов, независимо от того, где оно происходит – на рынке или внутри организаций, до процесса обмена, в процессе обмена или после него.
Существует несколько классификаций трансакционных издержек:
1. издержки поиска информации о товарах или услугах, поиске партнеров;
2. издержки ведения переговоров, подписания контрактов.
3. издержки измерения количества и качества обмениваемых товаров и услуг;
4. издержки контроля над партнером в процессе выполнения контрактов;
5. издержки по спецификации и защите прав собственности, в том числе издержки на содержание органов государственного управления, судов и т.д.;
6. издержки оппортунистического поведения. Например, расходы граждан и всего общества на содержание адвокатов, судов, нотариальных, аудиторских и других юридических и экономических служб.
В-третьих, «индивидуальная» защита от оппортунизма весьма сложна и влечет за собой огромные затраты. Например, сколько сил и средств приходится тратить предпринимателю-судовладельцу, чтобы убедиться, чтобы нанятый капитан использует судно только в соответствии с распоряжениями судовладельца, а не для извлечения личной выгоды. Поэтому для каждого члена общества выгоднее, когда борьба с оппортунизмом ведется не на индивидуальном, а на общественном уровне.
Институты, как устойчивые правила поведения – главный инструмент противодействия оппортунистическому поведению. Они часто выполняют роль своеобразных гарантий исполнения контракта.
1.4. Защита контрактов
Возможен ли «самоподдерживающийся» контракт, не нуждающийся в специальном контроле за его соблюдением?
Логика подсказывает, что индивиды склонны соблюдать контракт без внешнего принуждения, если издержки от нарушения контракта превышают издержки от его соблюдения. Иными словами, контракт может быть самоподдерживающимся тогда, когда его выгоднее соблюдать, чем нарушать.
Контракт, как добровольный обмен, выгоден по своей сути: в противном случае люди не стали бы заключать контракты. В реальном мире, где индивиды действуют в условиях жесткой конкуренции, выгода от большинства контрактов невелика. Чем выше конкуренция, тем ниже прибыль для участника конкурентного рынка. Следовательно, контракт может быть самоподдерживающимся лишь в том случае, когда выгода от нарушения совсем незначительна или, лучше, вообще представляет собой отрицательную величину, то есть ущерб для нарушителя.
Для того чтобы понять условия, при которых становится возможным самоподдерживающийся контракт, неоинституционализм прибегает к теории игр. Эта теория утверждает, что склонность игроков к сотрудничеству и соблюдение договоренностей зависит от пяти обстоятельств:
а) наличие полной информации о поведении других игроков;
б) продолжительность, желательно непрерывность игры (если игрок считает игру последней, ему уже невыгодно соблюдать ранее заключенные соглашения);
в) состав участников игры остается неизменным (с приходом нового игрока нарушается условие о потребности в полной информации о поведении других);
г) угроза суровых санкций за несоблюдение правил;
д) наличие внутренней (социально-психологической) установки игрока на невозможность нарушения.
Эти условия легко соблюдаются в примитивных обществах, основанных на персонифицированном обмене, а также в малых группах. В примитивных обществах взаимодействие между индивидами, особенно экономический обмен, совершалось в пределах одного ли нескольких населенных пунктов. Люди хорошо знали друг друга и были достаточно точно осведомлены о деловых и моральных качествах партнера. Поскольку люди такого общества постоянно жили бок о бок, о и взаимодействие между ними продолжалось непрерывно. Состав примитивных обществ был весьма постоянен: мало кто уезжал далеко и насовсем и мало кто из посторонних присоединялся к обществу. Нарушение правил поведения, в том числе – нарушение писанных и неписанных норм экономического взаимодействия, - влекло серьезные наказания, вплоть до казни или изгнания из общества. Но наряду с угрозами применения силы, в сознании людей постепенно вызревали прочные психологические запреты против нарушения контрактов, основанные на воспитании, традициях, культуры и религии.
Однако, для современного мира типичен неперсонифицированный обмен, протекающий в больших группах. Из пяти условий, определяющих возможность самоподдерживающегося контракта, здесь представлены только два – угроза санкций за несоблюдение правил и установка игроков на невозможность нарушения контракта. Поэтому большинство контрактов в современном мире не может обойтись без специальных мер, направленных на принуждение сторон к исполнению контракта. Такие меры обычно принимаются государством (через суд), или третейскими органами, пользующимися доверием всех участников контракта. Казалось бы, проблема принуждения к исполнению контракта носит исключительно «технический» характер и связана с добросовестностью изучения государственными или третейским судом всех обязательств, правильным применением норм закона и способностью заставить нарушителя исполнить контракт – например, с помощью судебных приставов.
На самом деле эта проблема значительно сложнее.
Во-первых, контроль за соблюдением контракта требует сбора информации. Это порождает большие трансакционные издержки со стороны каждого партнеров, но еще большие издержки – со стороны государственного или общественного органа, который призван обеспечивать соблюдение контрактов. Ведь даже если информация о нарушении предоставляется одним из участников контракта в контролирующий орган, например, в суд, совершенно бесплатно, последний должен проверить ее достоверность.
Во-вторых, тот орган, который должен стоять на страже соблюдения закона, имеет «собственную функцию полезности» - другими словами, имеет собственные интересы. Они могут варьироваться от сравнительно безобидных форм волокиты, вызванной чрезмерной загрузкой судей или чиновников, до более опасных форм необъективного рассмотрения дел вследствие коррумпированности, идеологической предвзятости или политической ангажированности. надежды на государство как на силу, способную обеспечить соблюдение контрактов, законности и порядка, не всегда оправдываются. Если в обществах с развитой правовой культурой индивид может более или менее обоснованно надеяться на то, что его обращение в суд будет рассмотрено беспристрастно, исходя из существа дела и положений закона, то в большинстве обществ, которые знала история от древности до наших дней. Дела обстоят гораздо хуже. Это заставляет индивидов самостоятельно защищать свои права или обращаться к негосударственным организациям, в том числе – преступным группам мафиозного типа.