Расширилась "тень" и по другим направлениям. Видимо, возросли масштабы таких злоупотреблений, как сокрытие хозяйственных операций. Так, по данным опросов московских руководителей малых предприятий, за последние два года около одной трети их работ не оформлялись договорами. Каждое десятое-одиннадцатое малое предприятие в Москве арендует помещения без оформления документов . Неучтенный наличный оборот негосударственных оптовых фирм составляет 28-30 %[13]. Трудно себе представить, чтобы такое было возможно при советском режиме.
Еще более заметным явлением на фоне советского периода выглядит теневая занятость. Раньше неоформленный наем был относительно редок. Сегодня около 15-30 % российских работников заняты в теневой экономике на более или менее регулярной основе. Приблизительно четверть из них вовлечены в разного рода криминальную активность [14].. Существенная доля доходов приходит из теневых источников. Например, по официальным данным Госкомстата РФ, теневая составляющая доходов домашних хозяйств достигает по меньшей мере 25-30 %.
Итак, "тень" серьезно разрослась. Но главное все-таки в ином - в качественной трансформации функций теневого сектора и теневых отношений, что связано с переходом от советской к постсоветской хозяйственной системе. На этих изменениях я и сконцентрирую далее свое внимание.
Прежде всего посмотрим, меняются ли формы "теневизации" экономики. Таких форм как минимум три:
· пассивная - под запретом оказываются не регламентированные существующим законодательством области деятельности;
· конкурентная - хозяйственные агенты сами избегают регламентации в целях экономии трансакционных издержек на регистрацию, лицензирование и т.п. и увеличивают прибыльность посредством неуплаты налогов;
· получение привилегий - хозяйственные агенты, не обходя формальных правил, обеспечивают себе особые льготные условия на рынках (например, подкупая коррумпированных чиновников) [16].
Пассивная форма играла важную роль при советском режиме с его патологической страстью к тотальной административной регламентации и широким идеологическим запретам. Ныне зоны прямой регламентации заметно сузились и, соответственно, возросло значение конкурентной формы "теневизации", которую дополняет активный поиск привилегий, присущий теневикам и до-и послеперестроечного периода.
За последнее десятилетие претерпели серьезные изменения границымежду сегментами российской неформальной экономики.
Во-первых, пришли в движение правовые рамки. Вчера ту или иную деятельность преследовали по закону как спекуляцию, а сегодня это уже легальный бизнес. Что-то из разряда тяжких преступлений переходит в более терпимые "серые зоны" (например, мелкие нелицензированные операции с валютой). Меняется и мера ответственности за те же самые деяния.
Во-вторых, вводятся новые формы обязательной отчетности, расширяющие границы того, чего мы заведомо не знаем о хозяйственной деятельности (приведу пример существенного упрощения отчетности для малых предприятий и индивидуальных предпринимателей в начале 90-х годов).
Изменилось соотношение между теневой и фиктивной экономикой. Для советской экономической отчетности было характерно скорее не сокрытие своих действий, а их преувеличение, то есть приписки. Объемы раздували, чтобы выполнять план и получать на этой основе легальные доходы. В постсоветский период акцент переместился с фиктивных операций на теневые - сокрытие деятельности с целью извлечения нелегальных доходов.
Наконец, серьезно изменились границы криминальных сегментов рынка. С официальной точки зрения в советский период практически любое производство продуктов и услуг ради частного обогащения считалось криминалом. С наших же сегодняшних позиций масштабы собственно преступной деятельности в те времена были весьма невелики. Расширение криминальной активности в постсоветской экономике идет, прежде всего, за счет "новых производств" заведомо преступного свойства: изготовления и распространения наркотиков, оружия, крупной контрабанды, рэкета, проституции. В скромных дозах все это существовало и в советскую эпоху, но настоящими отраслями организованного преступного промысла стало лишь за последнее десятилетие.
Советскую экономику справедливо считали "экономикой дефицита" (Янош Корнаи). Теневая деятельность была здесь организована вокруг производства и распределения хронически дефицитных продуктов и услуг. Они расходились из-под полы, по неформальным каналам, с активным использованием отношений персонифицированного блата[17]. Покупка мяса, обуви, одежды, стройматериалов с «рук» была обычным явлением в советской экономике. Подавляющая часть дефицитных товаров никогда не попадала в открытую продажу, а немедленно распределялась по своим людям, которые в дальнейшем и перепродавали их по завышенным ценам. Разумеется, со «спекуляцией» боролась армия контролеров, но их усилия давали почти нулевой результат. Работники торговли принимали просто больше мер предосторожности. К тому же контролеры тоже люди, их постоянно пытались (и часто с успехом) подкупить. Наказуемость спекуляций заставляла осторожничать и людей, пытавшихся купить дефицитный товар. Было очевидно, что в прямой форме от неизвестного лица продавец взятку не возьмет. Поэтому чтобы иметь мясо, приходиться «дружить» с мясником (т.е. не просто давать деньги, а дарить подарки, всячески выражать свое уважение) и т.д.. По мнению экспертов, в 1970-е годы через такой «рынок» проходило 20-30% всех потребительских товаров.
Постсоветская теневая экономика нацелена на иное - на производство самых обычных недефицитных благ и их распределение через открытые коммерческие продажи. Отношения блата по-прежнему важны, когда речь идет о борьбе за привилегии, но как принципиальный способ организации теневых отношений они уже стали достоянием истории.
Советский теневик, таким образом, работал на заполнение рыночных пустот. Постсоветская же теневая экономика сегментирует уже заполненный рынок. Теневые агенты ищут не столько рыночные ниши, сколько конкурентные преимущества в уже занятых нишах.
Сдвиг от дефицита к сравнительному изобилию изменил и ожидания потребителей относительно качества и цены товаров. Продукция советской теневой экономики была более высококачественной по сравнению с основной массой товаров и услуг. Предлагали то, что "нельзя купить в магазине", будь то недоступный импорт ("фирма") или продукты домашнего производства ("свое"). Соответственно и цены на теневые блага были, как правило, выше. В них включались надбавка за качество, а также надбавка за риск, который в те годы был весьма высок: за относительную "мелочь" можно было пойти по статье Уголовного кодекса. Добавлю, что советскую теневую экономику подпитывали вынужденные сбережения граждан, готовых платить за дефицит более высокую цену. И часть теневых потоков, скажем контрабандный импорт потребительских товаров, способствовали сглаживанию скрытого инфляционного навеса.
В постсоветское время картина изменилась на противоположную. Сегодня теневая экономика предлагает в основном менее качественные продукты и услуги по более низким ценам. Поскольку многое можно купить в магазине, неформалы зазывают нас не "диковинкой", а тем, что у них "дешевле и не хуже", чем в официальной торговле. Иными словами, фактор дефицита в конкурентоспособности теневых операций уступил место ценовому фактору. И обусловлено это явление скорее ограниченностью, чем избытком платежеспособного спроса.
Приведу хорошо известный пример. В советское время ездить на такси было дешевле, чем использовать частника, но поймать такси и упросить водителя отвезти в нужное место - было делом отнюдь не простым. Товар, купленный на улице с рук, обходился нам дороже, чем в магазине (где он, впрочем, нередко отсутствовал вовсе). Сегодня частных извозчиков уже не преследуют с былой строгостью, а лоточников если и гоняют, то лениво или во время периодических кампаний по "зачистке" улиц. В результате официальное такси сегодня дороже частного извоза, а покупка с рук заведомо дешевле магазинной цены.
И еще одно отличие. Теневая экономика всегда связана с перераспределением доходов. Однако для советского времени было свойственно прямое перераспределение частных доходов между группами населения: покупатель дефицита расплачивался своими "кровными" с его распределителями и продавцами. В постсоветскую эпоху перераспределение доходов имеет более сложный характер и производится скорее косвенно - через дифференцированные недоплаты в государственный бюджет.
Советская теневая экономика была основана преимущественно на прямом использовании государственных ресурсов для частных нужд. Иными словами, на регулярном воровстве у государства. В постсоветских условиях воровство у государства сохранилось как знамя теневых отношений, но форма изменилась довольно радикально: речь идет о неуплате государству налогов от использования частных ресурсов.
Теневая экономика почти всегда - прямо или косвенно - сопряжена с уходом от налогов. Однако в советское время это в первую очередь касалось нелегалов, легализации мешали главным образом не налоги, а идеологические и бюрократические запреты. Сегодня уход от налогов превратился в стержень теневой политики хозяйственных агентов, и, главное, в эту политику наряду с явными нелегалами вовлечена основная масса обычных, вполне респектабельных предприятий и рядовых граждан. Теневые сегменты все теснее переплетаются с нетеневыми.