Выше было сказано, что семантически несвободные словосочетания, ограниченные со стороны фразеологических отношений между соединяемыми словами, особенно хорошо иллюстрируются для русского языка на сочетаниях глаголов с предлогами (в области так называемого «предложного управления»). Специфичность таких связей, с вытекающей отсюда необходимостью, для подлинного проникновения в синтаксические особенности того или другого конкретного языка, группировки слов по семантическим разрядам в зависимости от особенностей их синтактико-фразеологических связей может легко быть показана и на материале, например, сравнения таких близкородственных языков, как скандинавские. При этом интересно отметить, что в некоторых скандинавских языках связь с предлогом оказывается настолько тесной, что предлог сохраняется и в конструкции с инфинитивом (ср. русское надеяться на успех, надежда на успех, надеяться (на то, чтобы) успеть) [*8].
| Риксмол | Шведский язык |
| Et stipendium hindret beslutningen fra at bli virkelighet. | Ett stipendium hindrade beslutet att bli verklighet. |
| Датский язык | Шведский язык |
| Han laengtes efter at vise Familien Bernholtz, hvad bans hvide Heste duede til. | Han längtade att visa den Bernholtzska familjen vad hans vita hãstar dögo til. |
| Men nu straebte de efter at nedsaette dette Antal. | Men nu strävade de att nedbringa det (antalet ord). |
| Moderen havde bedt hende om at tage den gamle Frakke paa. | Modern hade bett henne taga på sig den gamla kappan. |
| Han overtalte Bonden til at købe noget jern og Haerdningsmateriale. | Han övertalade bonden att köpa järn och härdningsmaterial. |
| Риксмол | Шведский язык |
| Det var barna som hindret ham i å opløse hjemmet. | Det var barnen som hindrade honom att upplösa hemmet. |
| Lind går inn og hjelper Sniken med å plukke sammen de få tingene han har. | Lind går in och hjälper Sniken att plocka ihop hans få saker. |
| To же с прилагательными: | |
| Датский язык | Шведский язык |
| Han var fast besluttet paa ikke at fordaerve sin Mave med alt kulsyreholdig Champagne. | Han var fast besluten att inte fördärva sin mage med alltför kolsyrehaltig champagne. |
| Sigyn var ingenlunde uvillig til at svare. | Sigyn var alls inte ovillig att svara. |
| Риксмол | Шведский язык |
| jeg var også glad for å få følge med Daniel. | jag var också glad att få sällskap med Daniel. |
Что касается предикативных конструкций, то хотя типы предикативных конструкций в близкородственных скандинавских языках в основном вполне совпадают, употребление тех или иных конструкций в этих языках оказывается далеко не одинаковым, что проявляется особенно наглядно при сравнении переводов с одного из таких языков на другой. Так, например, в датском языке (и, хотя и менее определенно, также и в риксмоле) предикативная конструкция с der употребляется гораздо шире, чем в шведском языке. (В связи с вопросом о различении предикативной конструкции и словосочетания важно обратить внимание на следующее обстоятельство. Если, сравнивая словосочетания в соответствующих языках, мы никогда не стали бы сопоставлять такие фразы, как, например: Han vill uppmana dem at hålla и Han vil opfordre dem til at holde или Alle var de nysgjerige efter at se и Alia voro nyfikna att se (Hulthen, цит. произв., стр. 274 и 276), поскольку там в центре внимания должен находиться фразеологический момент, здесь мы не только можем взять примеры с синонимами (moln, sky), но могли бы даже воспользоваться такими параллелями, как Der er bare stilheden tilbage — Endast tystnaden er kvar, поскольку здесь уже идет речь о конструкции и момент словосочетания, хотя он и включается, отходит на задний план).
Приведем примеры.
| Датский язык | Шведский язык |
| Der var et stort Spejl indfaeldet i Vaeggen ved Siden af Sengen. | En stor spegel var infälld i väggen vid sidan om sängen. |
| Men der kom ingen Laeredreng. | Men ingen lärpojke kom. |
| Der var gaaet en lille Sky for Solen. | Ett litet moln hade gått för solen. |
То же соотношение сохраняется между датским и шведским и в тех случаях, когда обстоятельство стоит на первом месте:
| Датский язык | Шведский язык |
| I San Remo ventede der ham et helt nyt Liv. | I San Remo väntade honom ett (helt) nytt liv. |
| Der laa over hele Torvet en berusende Duft. | Over hela torget låg en berusande |
В тех случаях, когда определенное явление освещается не с точки зрения действующего лица, а с точки зрения ситуации, но не путем помещения обстоятельства на первое место (употребления обстоятельства в качестве логического подлежащего), в шведском языке употребляется предикативная конструкция с det. Например:
Приведенное сравнение предикативных конструкций в близкородственных языках показывает полную неприемлемость сведéния синтаксиса предложения к «распространению лингвистических моделей, перекрывающих изоглоссы, по определенной культурной области», как это делает Туодл (W. F. Twaddell), или к некой абстрактной «средней западноевропейской», как хотел бы Уорф (В. L. Whorf). Приведем еще пример. По-русски очень естественно употребляется глагол оказываться в конструкциях, начинающихся на оказывается, что…. Однако соответствующее употребление близких к нему по общему характеру значения глаголов показываться, рассматриваться и т. п. практически невозможно. К чему приводит недооценка специфики языков в области синтаксиса предложения, можно показать на примере неудачных попыток переводчика резюме статей на русский язык в «Zeitschrift für Phonetik und allgemeine Sprachwissenschaft», Heft 1/2, 3/4, 1946, S. 92 и 150: Es wird gezeigt, dass diese Aufgabe undurchführbar ist—«Показывается, что эта задача непроводима» (!); Es wird untersucht, ob ihnen linguistische Gruppen entsprechen — «Рассматривается поскольку (т. е. «ли», «соответствуют ли») им соответствуют лингвистические, звуковые группы». Оставляя в стороне «оказывается», которое представляет собой своего рода «модальное слово», неудачу указанного переводчика можно объяснить следующим образом: если по-немецки es wird gezeigt, es wird untersucht и т. п. уже содержит в себе элемент того, что А. И. Смирницкий называет местоименностью [*10], то в русских показывается, рассматривается и т. п. этого элемента не содержится, вследствие чего необходимо начинать предложения подобного рода с указаний на то, где нечто рассматривается, показывается и т. п.
Важной частью синтаксического учения В. В. Виноградова является четкое разграничение понятий словосочетания и синтагмы. «Синтагма — это семантико-синтаксическая (стилистическая? — О. А.) единица речи, отражающая «кусочек действительности», наполненная живой экспрессией и интонацией данного сообщения» [*11]. «Словосочетанию — в отличие от синтагмы — вообще не присуща «интонация сообщения». Словосочетание имеет интонацию лишь в том смысле, в каком интонация… свойственна сложному слову или фразеологической единице типа железная дорога, яблоко раздора и т. п.» [*12].
«Понятие синтагмы не устраняет понятия словосочетания. Напротив, оно предполагает его… Синтагма и словосочетание — понятия разных синтаксических планов. Учение о словосочетании — необходимое восполнение грамматического учения о слове и предложении. Оно тесно связано с лексико-семантическим изучением фразеологических единиц в составе русского языка. Учение о словосочетании необходимо для понимания конструктивных своеобразий разных видов синтагм…» [*13].
Эти положения В. В. Виноградова им очень обстоятельно аргументированы и разъяснены на многих примерах. Таким образом, создается прочная теоретическая база для того, чтобы положить конец принципиальному неразграничению, смешению таких существеннейших языковых категорий, как слово и словосочетание, для которого основанием служило долгое время (и продолжает служить и сейчас) то понимание, какое вкладывалось в термин «синтагма» де Соссюром [*14]. Мы сказали, что соссюровская синтагма продолжает и по сю пору служить теоретической основой для смешения, принципиального неразграничения слова и словосочетания. При этом она либо выступает под своим старым названием [*15] как «типовая структура» языка, составляющаяся из «монем» и являющаяся основным средством, позволяющим приспособить «линейность языка» к «многомерности окружающего мира», либо фигурирует под разными новыми названиями, как, например, «таксемы» и «тагмемы» у Блумфилда, «малые речения» (minor sentences) у Блока и Трейджера и т. п. Наибольшее распространение получил для ее обозначения в американской лингвистике термин «непосредственно-составляющие» («Immediate constituents, I. С.») [*16].
Итак, словосочетание представляет собой особую лингвистическую категорию, принципиально отличную от предложения, синтагмы и далее от таких уже более неопределенных, с синтаксической точки зрения, понятий, как «сочетание слов», «ритмическая группа» и др. Одной из важных его особенностей является то, что оно, «…так же, как и слово, представляет собой строительный материал, используемый в процессе языкового общения». Однако словосочетание не только не тождественно со словом, но и не является даже его «эквивалентом» («словосочетание — свободный эквивалент фразеологической единицы»). Поэтому словосочетание и слово разграничиваются в языке вполне отчетливо. То, что, например, в германских языках имеются сложные случаи, ни в какой мере не противоречит только что сделанному общему утверждению. У слов разных категорий признаки «слова» могут быть более или менее отчетливо и определенно выражены, т.е. слова разных категорий являются «словами» не в одинаковой степени. Однако эти различия носят количественный характер, остаются различиями в пределах одного и того же качества, одной и той же категории; поэтому стирания границ между категориями слова и словосочетания в германских языках (так же как и в русском языке) не происходит.