Разработки А. А. Шахматова по истории русского языка — новый этап
в изучении памятников деловой письменности
В середине 1880-х годов в русской науке появился человек, чьи исследования памятников старины и процессов современного русского литературного языка явили собой знаменательное событие, имя которому — Алексей Александрович Шахматов. Начав свою ученую карьеру с изучения памятников новгородской письменности [Шахматов 1886], увлеченно занимаясь древними языками, русской историей и диалектологией, А. А. Шахматов не раз поражал современников яркостью идей и широтой взглядов, продуманностью концепции исторического развития родного языка и особым филологическим чутьем. Из обширного лингвистического наследия ученого нас, конечно же, интересуют его труды генеалогического характера. Один из них, «Исследование о двинских грамотах XV в.», весьма показателен как опыт изучения актовой письменности. А. А. Шахматов-текстолог, палеограф и лингвист обратился к анализу языка и публикации неизвестных рукописей Северной Руси. Автор подробно разбирает происхождение и состав издаваемых актов, останавливается на фонетических особенностях, несколько сюжетов книги посвящено морфологии и синтаксису [Шахматов 1903а]. Вторую часть исследования открывают сами акты, оформленные с точки зрения палеографии безупречно. Занятия исторической диалектологией и фонетикой также способствовали формированию взглядов ученого на проблемы развития и функционирования русского языка, влияния литературного языка на говоры и т. д. [см. Шахматов 1893; 1903б; 1903в; 1913 и др.]. Его перу принадлежат также программы для собирания особенностей северно- и южновеликорусского говоров [Шахматов 1896а; 1896б], труды по изучению истории и языка древнейших летописных сводов. Младший коллега А. А. Шахматова С. П. Обнорский, анализируя «русскую хронографию» академика, писал: «Именно труды А. А. Шахматова впервые приоткрыли завесу над тем, как в реальности в древней Руси осуществлялась работа над летописью. Перед нами в новом свете встает фигура старого летописца, не немого отшельника, укрывшегося за глухой монастырской стеной от мирских интересов и страстей, а, напротив, человека, находившегося в центре общественной и политической борьбы своего времени и в своей работе над летописью отражавшего следы этой борьбы» [Обнорский 1947: 8]. Заслугой А. А. Шахматова является также разработка вопроса о происхождении русского языка и его наречий, который рассматривался в связи с общим развитием славянства и его письменной культуры. С особой лингвистической силой эта проблематика звучит в последних исследованиях ученого — в «Очерке древнейшего периода истории русского языка» [Шахматов 1915], во «Введении в курс истории русского языка» [Шахматов 1916], в брошюре «Древнейшие судьбы русского племени» [Шахматов 1919] и в изданном посмертно «Очерке современного русского литературного языка» [3-е изд.: Шахматов 1934]. Идея «этнографического и лингвистического единства русского племени» была вынесена ученым из многочисленных фактов языка и изучения текстологии древнерусских памятников древнерусского языка. Что касается событий более позднего периода, то и здесь А. А. Шахматов делал любопытные наблюдения, в частности, имеющие отношение к северной Руси. «Севернорусская эпоха, — писал он, — севернорусские явления противополагаются северновеликорусским. Критерием для такого противопоставления могут служить следующие соображения: во-первых, древность, того или другого явления, засвидетельствованная памятниками; во-вторых, распространение его во всей вообще области современных северновеликорусских говоров; в-третьих, данные в пользу того, что исследуемое явление не случилось в позднейшую эпоху совместного жительства севернорусов с восточнорусами, когда они в силу политических и экономических связей образовали одно великорусское целое» [Шахматов 1915: 317][v]. Работы последних лет и новые архивные публикации [Шахматов 1999] дают представление и о том, какую роль отводил А. А. Шахматов великорусской народности в становлении Русского государства, русской культуры, русского языка. К памятникам письменности у него было особое, трепетное отношение. «С ранней поры своей научной деятельности А. А. Шахматов обращает внимание на необходимость не абстрактного, не формального оперирования с памятниками письменности при их исследовании» [Обнорский 1925]. Для него всякий подлинный источник — едва ли не единственное звено, связующее историю с современностью. Поэтому явления языка XX века, по А. А. Шахматову, невозможно грамотно объяснить без знания генеалогии родной культуры. В 1910-е годы ученый читал курс истории русского языка, один из разделов которого был озаглавлен «Памятники русского языка». Именно их он рассматривал как важный компонент для восстановления исторического процесса лингвистических явлений. Причем А. А. Шахматов намеревался, наверное, впервые включить в свое обозрение письменности и рукописи позднего периода, вплоть до XIX века и выяснить приемы их исследования [Шахматов 1916: 3–4]. Здесь надо заметить, что памятники книжного языка церковного происхождения менее занимают ученого, а, наоборот, грамоты, летописи и иная оригинальная русская средневековая литература представляются ему более предпочтительными и доказательными источниками[vi]. Отсюда следует и основной методологический принцип исторического языкознания (в понимании А. А. Шахматова): критический анализ, всестороннее изучение текста, его соотношение с данными носителей языка. В этом заметно влияние теоретических основ индоевропейской школы и прежде всего учителя А. А. Шахматова — академика Ф. Ф. Фортунатова: от расчлененных формул к стройной концепции исторического развития языка.
Лингвистическое наследие А. И. Соболевского в свете его идей в области памятников приказной культуры
Другой яркий ученый русской академической школы, академик А. И. Соболевский, не раз в своих работах обращался к проблемам изучения языка памятников письменности. Впрочем, он немало потрудился и над их изданием. Так, в X томе ИОРЯС за 1905 год он публикует несколько замечательных рукописей в заметках: «Мучение папы Стефана по русскому списку XV века» [Соболевский 1905а], «Из области древней церковнославянской проповеди» [Соболевский 1905б] и «Несколько редких молитв из русского сборника XIII века» [Соболевский 1905в]. В 1884 году А. И. Соболевский защищает докторскую диссертацию «Очерки по истории русского языка». В ней изложены основы современного понимания предмета, который и сейчас в университетских курсах во многом строится по схеме А. И. Соболевского. Книга открывается показательным Введением автора: «Русский народ в лингвистическом отношении представляет одно целое. <…> История русского языка, отличающегося сравнительным консерватизмом, за много веков не дала ничего такого, что разрушило бы единство русского языка» [Соболевский 1907: 1]. В ней же ученый сделал обстоятельный обзор наиболее значительных источников истории родного языка и хранилищ — он описал памятники галицко-волынского и псковского наречий, рукописи XI–XIV вв. [там же: 5–18]. Во время работы в Петербурге и Киеве, он читает одноименный курс, изданный до 1917 г. несколько раз [1-е изд.: Соболевский 1884]. Его перу принадлежит один из первых трудов по русской диалектологии, где ученый сделал обзор великорусского и белорусского наречий. В нем он обосновывает и утверждает право на существование этой науки, которая ранее была прикладной. И здесь опора на национальные истоки — для него одно из главных доказательств: «Те, которые изучают древние памятники нашей письменности (как литературные, так и исторические, юридические), чрез изучение диалектологии почерпают средства к пониманию текста памятников» [Соболевский 1897: 1]. Позднее он редактировал «Русскую хрестоматию» Ф. И. Буслаева, собравшую тексты более 150 рукописных источников [Буслаев 1909]. Все эти ценные материалы он учитывал в своих научных разысканиях — в области русской диалектологии, лингвистического источниковедения и исторической грамматики. Ученый изучает старинные манускрипты с новой для того времени точки зрения, распределив их по регионам. Его «лингвистическая этнология» охватывала памятники галицко-волынские, смоленско-полоцкие, псковские и новгородские, а также киевские и владимиро-суздальские. А. И. Соболевский впервые установил, что каждая местность имеет свой деловой язык. Труд ученого, объединивший его взгляды на данную проблематику был издан через 70 лет после кончины [Соболевский 1980]. В нем впервые получили квалифицированное толкование процессы в области языка деловой письменности домонгольского периода, Северно-Восточной Руси XIII–XVI вв., Западной Руси XIII–XVII вв., а также деловой язык Южной Руси, рассмотрение которого он довел до XVIII столетия. А. И. Соболевский сделал весьма корректный и новый для того времени вывод о формах бытования и географии делового языка. Так, он считал, что «московский деловой язык к XVI в. вытеснил местные деловые языки и сделался общим для всей Северо-Восточной Руси» [там же: 54]. Любопытные наблюдения высказаны им по поводу развития делового языка в Западной Руси, который, как считал А. И. Соболевский, имел большее сходство с западнорусским литературным языком и «был связан с судьбою грамотной части общества», но впоследствии «утратил живость русского языка и наконец уступил место польскому» [там же: 73]. Эта же тенденция во многом наблюдается и в истории делового языка Западной Руси [там же: 102–103 и др.]. Важен и другой момент: в названной книге А. И. Соболевского, в сравнении с близкими по проблематике трудами Е. Ф. Будде и В. В. Виноградова, ученый рассматривает языковые процессы литературного языка, начиная с XI века, да и сам вопрос, что следует считать литературным языком, не решается А. И. Соболевским в едином ключе. В его состав он включил как деловые, так и церковные тексты (мы говорим о периоде XI–XVII вв.). Многое, конечно же, осталось не освещенным им в достаточной мере: деловые источники московского происхождения, северные памятники XVII–XVIII вв. и др., но само направление исследования, по сути своей новое (и остающееся таковым до сих пор), живость и смелость идей, индивидуальный взгляд на спорные проблемы развития делового языка в контексте «культурного пространства» имеют немалую научную ценность в наши дни и продолжают обсуждаться. Особенность манеры А. И. Соболевского лаконично подмечена Б. М. Ляпуновым: «Метод его исследования рукописного материала был таков, что его нельзя рекомендовать ученому средних способностей, который только путем детального исследования небольшого по объему материала может дать что-нибудь ценное для науки. Работать плодотворно по методу А. И. Соболевского, сразу овладевавшего огромным количеством материала и умевшего быстро найти в нем самое существенное и сделать важные для науки открытия, мог только ученый, соединявший в себе редкий дар анализа и синтеза вместе» [цит. по изд.: Алексеев 1980: 19].