принимает такие меры, какие могут потребоваться, с тем чтобы позволить своим компетентным органам замораживать или налагать арест на имущество по просьбе, в которой излагаются разумные основания, позволяющие запрашиваемому Государству-участнику полагать, что существуют достаточные мотивы для принятия таких мер и что в отношении этого имущества будет в конечном итоге вынесено постановление о конфискации для целей пункта 1 (а) настоящей статьи; и
рассматривает вопрос о принятии дополнительных мер, с тем чтобы позволить своим компетентным органам сохранять имущество для целей конфискации, например, на основании иностранного постановления об аресте или предъявления уголовного обвинения в связи с приобретением подобного имущества.
В ст. 55 «Международное сотрудничество в целях конфискации» изложен порядок передачи конфискованного имущества.
«1. Государство-участник, получившее от другого Государства-участника, под юрисдикцию которого подпадает какое-либо преступление, признанное таковым в соответствии с настоящей Конвенцией, просьбу о конфискации упомянутых в пункте 1 статьи 31 настоящей Конвенции доходов от преступлений, имущества, оборудования или других средств совершения преступлений, находящихся на его территории, в максимальной степени, возможной в рамках его внутренней правовой системы:
направляет эту просьбу своим компетентным органам с целью получения постановления о конфискации и, в случае вынесения такого постановления, приводит его в исполнение; или
направляет своим компетентным органам постановление о конфискации, вынесенное судом на территории запрашивающего Государства-участника в соответствии с пунктом 1 статьи 31 и пунктом 1 (а) статьи 54 настоящей Конвенции, с целью его исполнения в том объеме, который указан в просьбе, и в той мере, в какой оно относится к находящимся на территории запрашиваемого Государства-участника доходам от преступлений, имуществу, оборудованию или другим средствам совершения преступлений, упомянутым в пункте 1 статьи 31.
По получении просьбы, направленной другим Государством-участником, под юрисдикцию которого подпадает какое-либо преступление, признанное таковым в соответствии с настоящей Конвенцией, запрашиваемое Государство-участник принимает меры для выявления, отслеживания, замораживания или ареста доходов от преступлений, имущества, оборудования или других средств совершения преступлений, упомянутых в пункте 1 статьи 31 настоящей Конвенции, с целью последующей конфискации, постановление о которой выносится либо запрашивающим Государством-участником, либо, в соответствии с просьбой согласно пункту 1 настоящей статьи, запрашиваемым Государством-участником.
Положения статьи 46 настоящей Конвенции применяются, mutatis mutandis (лат. — изменив то, что следует изменить; внеся необходимые изменения, с соответствующими изменениями), к настоящей статье. В дополнение к информации, указанной в пункте 15 статьи 46, в просьбах, направленных на основании настоящей статьи, содержатся:
а)применительно к просьбе, предусмотренной в пункте 1 (а) настоящей статьи, — описание имущества, подлежащего конфискации, в том числе, насколько это возможно, сведения о местонахождении и, если это уместно, оценочная стоимость имущества и заявление с изложением фактов, на которые ссылается запрашивающее Государство-участник и которые достаточны для того, чтобы запрашиваемое Государство- участник могло принять меры для вынесения постановления согласно своему внутреннему законодательству;
применительно к просьбе, предусмотренной в пункте 1 (b) настоящей статьи, выданная запрашивающим Государством-участником юридически допустимая копия постановления о конфискации, на котором основывается просьба, заявление с изложением фактов и информация в отношении объема запрашиваемого исполнения постановления, заявление, в котором указываются меры, принятые запрашивающим Государством-участником для направления надлежащего уведомления добросовестным третьим сторонам и обеспечения соблюдения надлежащих правовых процедур, и заявление о том, что постановление о конфискации является окончательным;
применительно к просьбе, предусмотренной в пункте 2 настоящей статьи, — заявление с изложением фактов, на которые ссылается запрашивающее Государство-участник, и описание запрашиваемых мер, а также, если она имеется, юридически допустимая копия постановления, на котором основывается просьба.
Решения или меры, предусмотренные в пунктах 1 и 2 настоящей статьи, принимаются запрашиваемым Государством-участником в соответствии с положениями его внутреннего законодательства и его процессуальными нормами или любыми двусторонними или многосторонними соглашениями или договоренностями, которыми оно может быть связано в отношениях с запрашивающим Госу- дарством-участником, и при условии их соблюдения».
Приведенные выше положения Конвенции СЕ об уголовной ответственности за коррупцию наглядно показывают, что отсутствие в российском законодательстве нормы, с помощью которой можно было бы конфисковать имущество, ставит перед правоохранительными органами барьер по ведению борьбы с коррупцией, в том числе и в рамках международных норм.
Ратифицированная Федеральным Собранием в 2006 году Конвенция ООН против коррупции (2003 г.) исключила ст. 20, которая обязывает государства, ее подписавшие, «.признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т. е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать» [9].
Подытоживая вышеизложенное, зададимся несколькими вопросами: можно ли вообще обойтись без конфискации? Ответ прост — можно, если перестанут воровать. Если за 2011 год была пресечена деятельность 53 организованных коррупционных преступных групп, то за 6 месяцев 2012 года сотрудниками Следственного комитета России выявили 18 группировок и 4 преступных сообществ. 308 человек, обладающие так называемым особым правовым статусом (к ним, в частности, относятся депутаты и выборные чиновники), оказались под судом [12]. Приведенные цифры наглядно показывают, что, несмотря на ряд принятых изменений в уголовное законодательство, волну коррупции подавить в обществе еще не удалось.
Не будет ли шагом назад восстановление в российском уголовном законодательстве конфискации имущества как вида наказания? Представляется, что нет, особенно по ряду статей Уголовного кодекса РФ, связанных с экономическими, корыстными и налоговыми преступлениями. Востребовано ли введение конфискации имущества обществом и ко времени ли это сейчас? Как показывает современная жизнь нашего общества, очень востребовано, ибо безнаказанность рождает вседозволенность и правовой нигилизм, если человека от нарушения закона не останавливают религиозные, моральные и нравственные принципы и устои.
Власть не вправе не брать в расчет запросы общества. А в общественном сознании сформировалась потребность жестких мер государственного реагирования на коррупцию. По отношению к взяткам люди настроены очень решительно: идею конфисковать имущество коррупционеров одобряют 84 % опрошенных, 80 % — считают необходимым привлекать к уголовной ответственности за посредничество при даче взятки [12].
Несомненно, определенные силы будут противодействовать восстановлению данного вида наказания в Уголовном кодексе РФ. Такое противодействие будет исходить прежде всего от криминальной элиты общества, защищающей свои преступно нажитые капиталы. По рейтингу журнала «Форбс» Россия занимает второе место по количеству миллиардеров после США. Комментарии здесь излишни.
История развития российского уголовного законодательства последних двух лет дает классический пример, когда 7 декабря 2011 года Федеральным законом № 420-ФЗ ст. 129 УК РФ (клевета) была отменена, а 28 июля 2012 года Федеральным законом № 141-ФЗ была вновь введена (ст. 128.1 УК. Клевета). Приведенный пример является свидетельством того, что для восстановления конфискации имущества, как дополнительного вида наказания требуются лишь смелость, политическая и государственная воля. Есть старая пословица: «Кто не хочет, ищет причины, а кто хочет, ищет способы».
На протяжении многих десятилетий конфискация имущества в России была предусмотрена в Уголовном кодексе как вид дополнительного наказания. Возможности ее применения были достаточно широкими. В УК РСФСР 1960 г. она предусматривалась в 53-х составах преступлений, что составляло 71 % от общего числа санкций, содержавших предписания о назначении дополнительных наказаний. В УК РФ 1996 г. сфера применения конфискации имущества значительно сократилась. В момент принятия ныне действующего Уголовного кодекса она была предусмотрена по 45 составам преступлений, что составляло уже 30 %.
Однако Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 169-ФЗ конфискация имущества как вид наказания была исключена из УК РФ. Это уже не первое исключение данного вида наказания из уголовного законодательства. За все время своего существования конфискация трижды исключалась из уголовного законодательства и трижды восстанавливалась, что всегда вызывало неоднозначную реакцию и делило общество на два непримиримых лагеря — сторонников и противников отмены конфискации имущества. Авторы, выступавшие против исключения конфискации, всегда жестко критиковали законодателя.
Существование уголовно-процессуальной конфискации было признано Конституционным Судом РФ не противоречащим Конституции Российской Федерации. «Само по себе исключение конфискации имущества как вида наказания из Уголовного кодекса Российской Федерации не может расцениваться как препятствие для сохранения в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации института конфискации имущества, признанного вещественным доказательством по уголовному делу, и, следовательно, для применения этого института судом» [4].