Действия консерваторов по проведению парламентской реформы 1867 г. имели для партии далеко идущие последствия по целому ряду параметров. Ее руководство не просто смирилось с участием низших сословий в политической жизни и их численным преобладанием среди электората. Оно пришло к пониманию того, что будущее партии немыслимо без определенной политики в отношении этих сословий, без постоянного воздействия на различные слои трудящихся города. Признание этого автоматически заставило тори уделять хоть какое-то внимание их нуждам, чаяниям, интересам. Символичным стало образование Национального союза консерваторов и Конституционных ассоциаций.
Однако в конце 60-х и начале 70-х гг. консерваторы не противопоставили действиям либералов своей альтернативной позитивной программы. Дизраэли только наблюдал, как либералы увеличивали число недовольных своей политикой, но не стремился выдвинуть перед электоратом определенную программу. Правда, круг возможностей был для консерваторов ограничен. Главными лозунгами тори должны были остаться охранительные аспекты. В то же время необходимость выработки программы была очевидна.
Дизраэли отнюдь не относился к разряду политических мыслителей: его политическая философия не отличалась ни глубиной, ни богатством идей. Ему, однако, было легче, чем родовитым аристократам, увидеть важные реалии нового времени, прежде всего возрастание роли масс, особенно рабочего класса. Если Р. Пиль делал упор на союз всех собственников, то Дизраэли, продолжив эту линию, дополнил ее идеей “одной нации”, т.е. превращения консервативной партии в “национальную”, способную обеспечить себе массовую поддержку всех классов общества, создать “классовую гармонию”. Пропаганда идеи “одной нации” была направлена на то, чтобы показать буржуазии и трудящимся, что консерваторы лучше могут решать социальные проблемы, чем либералы.
Вывод: Дизраэли пришел к выводу, что поддерживая осторожные реформы, партия сможет бороться за голоса рабочих, не отталкивая в то же время от себя бурзжуазию. Единственной картой, на которую могли поставить консерваторы для привлечения рабочего класса, было обещание социального усовершенствования общества. Этим и объяснилось появление идеи “народного торизма”, или “торийской демократии” Дизраэли.
3.2 ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ РЕФОРМЫ В КОНЦЕ XIX в.
В 70-е гг. XIX в., находясь у власти (1874—1880), консерваторы не предприняли смелых шагов в социальной области. Главная причина малой продуктивности деятельности консерваторов в социальных вопросах заключалась в переориентации на буржуазию. Напуганная деятельностью I Интернационала и Парижской Коммуной, английская буржуазия усматривала в консервативной партии единство надежного защитника своих интересов. Со своей стороны тори делали все для усиления этих настроений. В итоге для консерваторов стало просто невозможно принять масштабную демократическую платформу или зайти достаточно далеко в своих апелляциях к трудящимся. Главный упор, как быстро понял Дизраэли, надо было делать на “национальную партию”, демонстрирующую общность интересов различных классов в сохранении существующего строя. Вследствие этого тори не сумели предпринять сколько-нибудь серьезную попытку заполнить вакуум, возникший в результате неспособности официального либерализма удовлетворить запросы трудящихся.
В 60-70-е гг. XIX в. создаются новые формы работы представителей политических партий с электоратом. В 70-е гг. в стране прошли крупные политические кампании, в ходе которых вырабатывались новые формы взаимодействия с избирателями. Инициатива в этом принадлежала либералам - Болгарская кампания 1876 г., Мидлтонская кампания 1879-1880 гг. Последняя стала беспрецедентным событием в политической истории Англии. На исходе осени 1879 г. У. Гладстон предпринял двухнедельную поездку по городам избирательного округа Мидлтон в Шотландии для встречи со своими избирателями. Ни один политический лидер до него не предпринимал таких шагов в проведении избирательной кампании. Мидлтонская кампания дала импульс новой политической моде произнесения программных речей, обращенных непосредственно к избирателям. Посещение Гладстоном Мидлтонского избирательного округа было ответной реакцией на финансовую и внешнюю политику консервативного правительства Дизраэли, когда продолжавшаяся экономическая депрессия и усилившаяся неопределенность в международных делах (разногласия с Турцией по вопросу о нахождении британского флота в ее водах, англо-афганская и англо-зулусская войны) способствовали тому, что страна готова была слушать политического деятеля, который ассоциировался “с миром и процветанием, особенно с процветанием средневикторианской эпохи”, наивысший размах которого соотносился с годами его первого премьерства. Главный акцент выступлений Гладстона был направлен на критику внешнего и имперского курса торийского кабинета. Критические настроения в высказываниях либерального лидера превалировали над позитивными. Это объяснялось тем, что его мидлтонские речи представляли собой своеобразную программу “реставрации”: они не были предвидением либерального будущего, а скорее обращением к великим основам и традициям либерального прошлого - фритреда, сбалансированного бюджета и последовательного прогресса. Радикальное содержание мидлтонских выступлений было незначительным.
О конце XIX в. некоторые исследователи говорят как о периоде кризиса и упадка британского либерализма. Однако это не совсем так: с 1880 по 1915 г. консерваторы и либералы практически поровну (по 18 лет) находились у власти; правительство Асквита было коалиционным. Но британский либерализм действительно переживал не лучшие времена. Перемены в мировой экономической конъюнктуре, промышленные кризисы нанесли тяжкий удар по былой самоуверенности, оптимизму, пошатнулась вера в непогрешимость либеральных доктрин приверженности лессеферизму (с его основным лозунгом “не мешайте действовать”) и вреда государственного вмешательства в экономику.
Часть либералов покинули партию. Некоторые из них перешли под знамена обновившихся консерваторов, другие обратились к социалистическим воззрениям. Остальные либералы начали порывать с закосневшими вигскими традициями (в частности, беспрецедентное мидлтонское турне Гладстона 1880 г., когда лидер партии обратился непосредственно к народным массам). Под давлением радикального крыла либералам пришлось признать необходимость государственного вмешательства в самоуправляющуюся экономику. Однако были все же заметны трения между радикалами и ортодоксами в плане интерпретации роли государства. Эти расхождения имели серьезные последствия для способности партии функционировать в качестве эффективного избирательного механизма.
К концу XIX в. либерализм трансформировался из философии индивидуума в философию, отражавшую интересы сообщества. Добродетели индивидуума более не рассматривались как критерий социального прогресса или социального блага. Индивидуализм стал восприниматься лишь как одна из действующих констант, ограничивавших более полное принятие либеральной партией ответственности за социальную реформу. Тем не менее гражданские свободы оставались в центре внимания либералов. По этой причине либералы в отличие от консерваторов выступили противниками сохранения статус-кво в обществе. Они были готовы пойти на определенную дезинтеграцию существующих общественных структур во имя создания “нового порядка” в целях достижения личной свободы. Допущение государственного вмешательства сопровождалось неприятием этатизма, как несшего угрозу личной свободе. С начала XX в. из соображений политического единства было решено доверить правительству право на обеспечение политических свобод и безопасности.
Идея прогресса оставалась неотъемлемой частью либеральной идеологии. Часто, однако, либералы говорили об изменениях, не вытекавших из реальных событий, не соответствовавших рациональной индивидуалистической пришли к выводу, что сносные социальные условия, особенно в экономической области, могут способствовать улучшению человеческой морали.
Каков же был характер реформаторской деятельности либералов? Крупнейшим событием исследуемой эпохи стала избирательная реформа 1884 г. На проведении очередной избирательной реформы либералы настаивали еще с 1867 г. Они предлагали распространить право голоса и на сельские округа графств. Далее, лишить мандатов старые города, где один депутат приходился на 40 тыс. жителей, и передать их графствам, где на депутата приходилось 70-80 тыс. жителей. Реформаторы также считали необходимым более равномерно перекроить избирательные округа. В итоге 34 наиболее населенных города сохранили число представителей, зато у 105 городов с населением менее 16 тыс. жителей права представительства были отобраны, а их мандаты переданы вновь учрежденным округам в графствах с населением 50 тыс. человек. Право голоса получили сельские домовладельцы и те, кто платил за жилье не менее 10 ф.ст. в год. Отныне обладали правом голоса и некоторые категории рабочих, в том числе шахтеры. Было создано 12 новых мест в палате общин, ее численность теперь составляла 670.