1.2. Языковые единицы
Языковые единицы, кроме основного значения, могут иметь дополнительные семантические или стилистические значения и окраску, ограничивающие возможности употребления данной единицы языка определенными сферами и условиями общения. Различаются эмоционально-экспрессивные (оценочные) и функционально-стилевые разновидности. Они связаны с выражением отношения к предмету (в широком смысле этого слова), его оценкой: зайчишка, веточка, старушонка, директорша, лиса, заяц, медведь (о человеке), грандиозный, грядущий, труженик, административно-бюрократическая система. Языковые средства с эмоционально-экспрессивной окраской разделяются на средства, выражающие положительное отношение (оценку) к высказываемому (энтузиаст, восхитительный, несгибаемый, одухотворенный), и выражающие отрицательное отношение (главарь, примиренчество, белоручка, раболепный, потворствовать, кичиться). Среди положительных окрасок выделяются возвышенная, торжественная, риторическая (нерушимый, беззаветный, держава, чаяния, водрузить), одобрительная (изумительный, великолепный, чудесный), ласкательная (доченька, голубонька, барашек), среди отрицательных – отрицательно-пренебрежительная (брехун, аптекарша, врачиха, болтун, замухрышка, стадо баранов, уставиться как баран на новые ворота), презрительная (анонимка, буржуй, базарная баба), неодобрительная (лежебока, брюзга, тащиться), ироническая (убить бобра - обмануться в расчетах, пролить бальзам на что-либо, калиф на час), бранная (аферистка, гад, гадюка - о человеке, бюрократ, проходимец). Функционально-стилевые коннотации обусловлены преимущественным употреблением языковой единицы в какой-то определенной сфере общения. Традиционно языковые средства с функционально-стилевой окраской в русском литературном языке разделяются на книжные: отчизна, интеллект, уведомление, чрезмерный, крайне, весьма, читающий, ахиллесова пята, танталовы муки, ничтоже сумняшеся и разговорные: читалка, дружище, ехидный, балагурить, понарассказыватъ, поставить на ноги, грамм (в родительном падеже мн. ч.), в отпуску. Разговорные единицы употребляются преимущественно в устной речи, в непринужденном бытовом общении. Использование их в письменной речи ограничивается художественной литературой и публицистикой и имеет определенные художественно-выразительные цели - создание словесного портрета, реалистическое изображение быта той или иной социальной среды, достижение комического эффекта и т.д. В научной литературе, в официально-деловых документах они неуместны. К разговорным близки просторечные языковые средства, частью стоящие на грани литературного употребления, частью представляющие собой нелитературные языковые единицы: проныра, пустомеля, брехня, калякать, бахвалиться, валять дурака, словно варом обдать, звонят, магазин, торта. Стилистическая окраска часто бывает двуплановой, т.е. указывает не только на сферу употребления языковой единицы, но и на ее эмоционально-экспрессивный и оценочный характер. Разговорные языковые средства могут выражать фамильярность, презрение, ласку, пренебрежение и т.д., книжные - торжественность, приподнятость, поэтичность и т.п. Например: балбес (разг. и презр.), базарная работа (разг. и пренебр.), спрятаться в кусты (разг. и ирон.), педант (книжн. и неодобр.), форум (книжн. и торж.). Однако не все языковые элементы, закрепленные в функционально-стилевом отношении, обладают эмоционально-экспрессивной окраской. Так, научные термины и официально-деловая лексика не имеют эмоционально-экспрессивной окраски: анестезия, гипертония, арифмометр, вектор, молекула, аффиксация; квартиросъемщик, расследование, правопорядок, санкция и т.д. Лишены эмоционально-экспрессивной окраски и некоторые разговорные слова: прогрессивка, пятак, читалка, нынешний, мигом, по-свойски, ироде, навряд ли и т.д., разговорные и книжные или нейтральные грамматические формы: отпуски - отпуска, кусок сахара - сахару, граммов -грамм.
Стилистические коннотации наиболее детально описаны на лексическом уровне. Однако они характерны и для языковых единиц других уровней. Так, словообразовательная система современного русского языка располагает многочисленными суффиксами и префиксами субъективной оценки (эмоционально-экспрессивными): -ок (-ек) - сучок, пенек; -очек(-ечек) -дружочек, пенечек, -оньк-(-еньк-) -голубонька, доченька; -ищ- -грязища, ручища; -ун - болтун, драчун; -ак- - зевака, кривляка и др. Многие аффиксы придают словам функционально-стилевую окраску. Например, оттенок разговорности вносят суффиксы -к -: моторка; -ик, -ник: вечерник, глазник. Разговорной и яркой эмоционально-экспрессивной окраской обладают имена существительные на -тье, -нье, -ота, -ня, -отня, -ша: житье, беганье, беготня, возня, кассирша. Книжную окраску имеют глаголы с суффиксами -ирова-, -изирова-: дебатировать, стимулировать, а также соответствующие существительные на -ирование, -изирование, прилагательные и причастия на -ированный, -изированный; образования с префиксами со-, низ-, из-, воз- и др.: сопричастность, содружество, возвеличить, низвергнуть, изведать, с суффиксами -ость: мощность, договоренность; -ация: мелиорация, акклиматизация; -ит: бронхит, фарингит. Стилистическими средствами являются не только языковые единицы, обладающие постоянной стилистической коннотацией, т.е. способностью выражать стилистическую окраску вне контекста, но и элементы языка, приобретающие ее в конкретных актах речевой деятельности, в определенных синтагматических связях. Например, не имеющие стилистической коннотации местоимения всякий и каждый и контексте могут приобретать неодобрительную экспрессию: Каждому еще отчитываться должен. Всякий будет мне замечания делать! Почти каждая языковая единица способна выступать в роли стилистического средства, что достигается характером организации и приемами употребления ее в конкретном высказывании.[4]
В каждом стиле можно выделить стилистически окрашенные языковые единицы, употребляющиеся только или преимущественно в данной сфере (это касается, прежде всего, единиц лексического уровня): в разговорном стиле - разговорная и просторечная лексика, и фразеология, в научном - научная терминология и устойчивые словосочетания терминологического характера, в публицистическом - общественно-политическая лексика.
Глава II Языковая стратегия создания положительного и отрицательного образов в статьях М. Е. Кольцова
2.1. Манипуляторы прессы
Государственный интерес традиционно играл исключительную роль в массовом сознании. Особенность политического развития России во все времена проявлялась в наличии сильной государственной власти, воздействующей на все проявления общественной жизни. Власть в нашем обществе всегда воспринималась как носитель не только управленческого начала, но и созидательной, духовной основы государства. Журналистика, созданная в начале XVIII века по инициативе власти, во многом явилась выразителем этого интереса (что существенно отличало ее от западной прессы, которая с самого начала находилась в частных руках и поэтому в большей мере выглядела независимой от прямого государственного вмешательства). Эта тенденция усилилась в XX века. При советской власти существование журналистики было непрерывно связано с иной, чем прежде, идеологией, что повлекло за собой более жесткий характер взаимоотношений власти и журналистики, подчиненность СМИ партийным комитетам. Практика руководства журналистикой была продолжена на протяжении всех лет развития советского общества. Наряду с партийными требованиями к СМИ большую роль в выполнении партийных задач играла организационная структура журналистики. Уже в первые годы существования новой власти была создана грандиозная по своим масштабам система прессы, чьи усилия были направлены на воспитание «нового» читателя. Системность этого подхода, в частности, была выражена в том, что журналистика с самого начала являлась частью сложившейся в обществе идейно-политической иерархии, при которой взгляды и высказывания вышестоящих печатных органов были обязательными для нижестоящих. В данном случае мы вправе говорить о наличии принципа директивности, присущего партийной идеологии в целом и проявлявшегося в доминировании ценностей и социальных норм, поступающих «сверху», над ценностями и нормами, рождавшимися «снизу». Применительно к журналистике в условиях авторитарного характера советской власти все начинания вначале утверждались в центральных СМИ и лишь потом получали «прописку» в местных, чаще всего посредством постановлений и резолюций партийных органов.