Мотрошилова комментирует это так «общественный договор есть не что иное, как согласие всех его участников соблюдать некоторые общие правила: преследуя собственные интересы, каждый должен считаться с интересами других, следовательно, требуется ограничить собственную свободу ради свободы остальных; надо признать, что частная собственность - необходимое условие общежития, а права личности священны и неотчуждаемы». Но желание ограничить себя не является следствием альтруизма, а обусловлено двумя факторами, имеющими большое значение в философии Просвещения, это здравый смысл и разумный эгоизм.
В контексте этих понятий проблема свободы приобретает особую значимость. Мотрошилова определяет здравый смысл как «особую способность человека самостоятельно разрешать все трудности и налаживать спокойное течение своей повседневной жизни»[5], а далее уточняет, что «эта способность, культивируемая просветителями, помогает формированию из каждого индивида автономной личности. Без нее невозможна никакая самостоятельность, никакая личная ответственность за свои поступки»[6], а, следовательно, невозможно и заключение общественного договора, так как чтобы себя ограничить ему необходимо понимать преимущества совместного общежития. «Для того, чтобы у людей возникло желание объединиться и чтобы они могли осуществить это без принуждения, т. е. совершенно свободно, они должны быть независимыми - а в понимании просветителей это означало быть изолированными (свободными) друг от друга. За не зависимостью индивида скрывается его суверенность, его способность принимать собственное и ответственное решение»[7].
Но, Руссо считает первый договор несправедливым, поскольку «богачи силой и хитростью захватили власть и связанные с нею преимущества», отсюда он видит задачу эпохи – расторгнуть прежний договор и заключить новый. А в качестве средств допускает революцию и даже деспотизм.
По поводу частной собственности Мотрошилова указывает на двойственное отношение Руссо: он «в своем втором трактате «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) он объявил частную собственность причиной всех социальных бед и несчастий. Широко известны его слова: «От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли для всех, а сама она - ничья!"». И однако в том же 1755 г. в статье «О политической экономии», написанной для Энциклопедии, Руссо утверждает прямо противоположное… «собственность - это истинное основание гражданского общества и истинная наука в обязательствах граждан, ибо если бы имущество не было залогом за людей, то не было бы ничего легче, как уклониться от своих обязанностей и насмеяться над законом"»[8]. Она это объясняет осознанием Руссо невозможности вернуться к естественному состоянию и того, что на новом этапе частная собственность оказывается «стержнем гражданского общества, и только на ее основе возможно построить экономические и правовые отношения между людьми.»[9].
Просвещение как воспитательная программа проявило себя, прежде всего, в стиле написания литературных текстов – философия становится литературой, поскольку таким способом легче повлиять на читающую публику.
В литературных произведения просветителей культивируется здравый смысл, посредством изображения ученика и учителя, последний мог быть как героем, так и автором.
В литературе эпохи Просвещения изображаются переломные моменты в человеческой судьбе, в которых необходимо осуществить выбор, иллюстрируется предпочтительное поведение, которое основано на здравом смысле.
В философской повести Вольтера «Мир, каков он есть, видение Бабука, записанное им самим» главному герою предстоит узнать город Персеполис изнутри, дабы помочь ангелу, по чьему поручению он отправляется, с решением насылать ли на него кару. В процессе описания выясняется, что город состоит из противоположностей: возвышенных добродетелей и низменных пороков. И как отчет перед ангелом «Он заказал лучшему в городе литейщику отлить небольшую статую из всех имеющихся металлов, всех сортов глины и из самых драгоценных и самых простых камней»[10]. Бабук не стал сокрушаться по поводу несовершенств данного города, а предпочел здравый смысл, который подсказывал, что ничего абсолютного не бывает и тем самым спас Персеполис от кары.
В произведении «Юлия или Новая Элоиза» Руссо продемонстрировал два этапа осознания собственной свободы на примере девушки, которая в начале книги идет на поводу у своих страстей, то есть для нее свобода – это следование тому, что тебя увлекает в данный момент, несмотря на все предрассудки и условности, но это состояние доставляет ей дискомфорт, сеет смуту в ее душе. Следующий этап, он зафиксирован в конце произведения, это осознание тождества свободы и ответственности за принятое решение. Переход из одного состояние в другое осуществляется через осознание возможности выбора на основе здравого смысла, то есть понимание, что этот выбор ее, и это свободный выбор. Она могла остаться с любимым человеком и принять всю ответственность за свой поступок, но предпочла стабильность и этот выбор она сделала свободно.
Несмотря на всю кажущуюся однозначность философии Просвещения, которая основывается на здравом смысле, Дидро видит ее парадоксальность.
Область здравого смысла, ориентирующаяся на обыденность, вытесняет все противоречия за свои границы, но, как только он пытается «понять процессы и явления бесконечной природы и сталкивается с противоречиями, то оказывается беспомощным и вынужден отступить».
Просветители акцентировали внимание на здравом смысле, а все возникающие противоречии стремились устранить, ссылаясь на ошибку в рассуждениях.
«Дидро был среди тех, кто сумел понять, что противоречия объективно присущи всему просветительскому способу мышления в целом, что они вообще пронизывают всю ткань человеческого бытия; он попытался, далее, охарактеризовать их как парадоксы»[11].
«Парадоксальность, с точки зрения Дидро, заключается в том, что обоснование какого-либо принципиально важного положения с необходимостью приводит к противоположному утверждению, и наоборот. Тезис ведет к антитезису, а антитезис - к тезису, что можно проиллюстрировать, проанализировав рассуждения просветителей о природе и воспитании, необходимости и свободе, необходимости и случайности
и т. д»[12].
В своих работах «Племянник Рамо» и «Жак - фаталист» Дидро демонстрирует эту парадоксальность, в частности в произведении «Жак - фаталист» Жак утверждает, что вся жизнь уже давно написана и человек действует в силу необходимости, поэтому он не должен ни плакать, ни смеяться, но понимать. Хотя сам же противоречит своим словам действием. Когда его уличают в непоследовательности, он объясняет это тем, что «если судьба предусмотрела абсолютно все, она предусмотрела и это несоответствие. Поэтому следует оставаться самим собой, т. е. действовать так, как кажется правильным каждому, и это также оборачивается покорностью судьбе»[13].
«Парадокс здесь заключается в следующем: не зная, что на роду написано, и не понимая, что считать покорностью судьбе, а что - сопротивлением ей, человек ведет себя так, как ему заблагорассудится, значит, по сути дела, - свободно»[14].
Иными словами идея, доведенная до абсолюта, оборачивается своей противоположностью.
Идея Бога, которая занимала статус абсолютной истины, в средневековье обернулась священной инквизицией, а позже и попыткой отказаться от Бога вовсе.
Вероятно, тот же механизм и послужил причиной революции: просветители, желая дать народу свободу и равенство, тем самым абсолютизировали идею свободы, которая обернулась деспотизмом.
Программный проект философии Просвещения
Как уже было сказано, Кант занимает позицию наблюдателя и подводит итоги философии Просвещения. Но у него уже другое понимание того, что такое Просвещение и каким образом его можно достичь.
В своей статье : «Ответ на вопрос: что такое Просвещение» он пишет: «Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого»[15]. Он призывает набраться мужества и отказаться от наставников, которые лишают нас собственного мнения и указывают, как надо поступать в любой ситуации: «Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою, и врач, предписывающий мне такой-то образ жизни, и т. п., то мне нечего и утруждать себя»[16]. Очевидно, что он отказывается от идеи просвещать людей с помощью литературы, он не хочет становиться «опекуном», он призывает «пользоваться собственным умом».
Несовершеннолетие – это удовлетворенность тем, что нам насаждают. Следовательно, французские просветители, пытаясь сделать народ совершеннолетним, просто заменили абсолютную истину с идеи Бога на идею Свободы. А выходом из этого состояния будет отказ от абсолютизации, что и пытается сделать Кант.
Фуко указывает на два условия выхода из состояния несовершеннолетия, выделяемые Кантом: «Первое - различение того, что зависит от послушания, и того, что зависит от использования разума, другое - различение частного и публичного применения разума»[17]. «Частным применением разума – пишет Кант – я называю такое, которое осуществляется человеком на доверенном ему гражданском посту или службе. Для некоторых дел, затрагивающих интересы общества, необходим механизм, при помощи которого те или иные члены общества могли бы вести себя пассивно, чтобы правительство было в состоянии посредством искусственного единодушия направлять их на осуществление общественных целей или по крайней мере удерживать их от уничтожения этих целей. Здесь, конечно, не дозволено рассуждать, здесь следует повиноваться»[18]. Но публичное всегда должно быть свободным, оно заключается в том, чтобы иметь возможность высказываться по тому или иному поводу, но при этом выполняя свои функции как винтик социального механизма. «Гражданин не может отказываться от уплаты установленных налогов; если он обязан уплачивать их, то он даже может быть наказан за злонамеренное порицание налогообложения как за клевету (которая могла бы вызвать общее сопротивление), но этот же человек, несмотря на это, не противоречит долгу гражданина, если он в качестве ученого публично высказывает свои мысли по поводу несовершенств или даже несправедливости налогообложения»[19].