* * *
Если б ты поднялся всего на локоть над народом, страной и собственным «Я», ты бы впрямь уподобился Богу.
* * *
То, что всего желаннее, но недосягаемо, дороже уже достигнутого.
* * *
Если б ты сел на облако, то не увидел бы ни пограничной линии между двумя странами, ни межевого столба между двумя хуторами.
Как жаль, что ты не можешь сесть на облако.
* * *
Семь веков назад семь белых голубей взмыли со дна долины и устремились к заснеженной вершине горы. Один из семерых, что следили за их полетом, сказал: «Я вижу черную крапинку на крыле седьмого голубя».
Сегодня люди в той долине рассказывают о семи черных голубях, что летели к снежной горной вершине.
* * *
Осенью я собрал все мои печали и похоронил их у себя в саду.
Когда вернулся Апрель и весна сочеталась браком с землею, в моем саду выросли дивные цветы, ничуть не похожие на все прочие.
Посмотреть на них пришли соседи, и все они просили: «Когда настанет осень, время сева, не дашь ли нам семян этих цветов, чтобы они росли и у нас в саду?»
* * *
Досадно, протянув к людям пустую руку, не получить ничего; но горе, если ты протянешь полную пригоршню и не найдется никого, кто бы из нее взял.
* * *
Я тоскую по вечности, ибо там встречу я мои ненаписанные стихи и ненарисованные картины.
* * *
Искусство – шаг из природы в Бесконечность.
* * *
Произведение искусства – туман, изваянный в образ.
* * *
Руки, сплетающие венки из терниев, и те лучше праздных рук.
* * *
Наши самые святые слезы никогда не выступают на наших глазах.
* * *
Была ли любовь матери Иуды к своему сыну меньше любви Марии к Иисусу?
* * *
Есть три чуда о Брате нашем Иисусе, еще не записанные в Писании: во-первых, он был таким же человеком, как ты и я; во-вторых, у него было чувство юмора; в-третьих, он, побежденный, знал, что вышел победителем.
* * *
Распятый, ты распят на моем сердце, и гвозди, вошедшие в твои руки, пронзают стенки моего сердца.
А завтра случайный прохожий, идучи мимо этой Голгофы, не будет знать, что здесь истекали кровью двое.
Он подумает, что это кровь одного человека.
* * *
Ты, верно, слышал о Святой горе.
Это высочайшая гора в нашем мире.
Если ты поднимешься на ее вершину, у тебя будет лишь одно желание – спуститься и быть с теми, кто живет на дне долины.
Потому-то ее называют Святой горой.
* * *
Каждую мысль, которую я заковал во фразу, я обязан освободить своими делами.
* * *
И в жажде, и в голоде – моё насыщение,
А в трезвости – пьяный хмель, в молчании – пение,
И в тайне – открытость, в откровеньи – сокрытие,
В страдании – радость и в разлуке – сближение.
На горе я сетую, а сердце гордится им;
Я плачу – молчат уста, презрев утешение.
Желанное – предо мной, а я всё гонюсь за ним,
И рядом мой друг, а я ищу в отдалении.
Мечтанья мои рассыплет ночь по дорогам снов,
А утро сбирает их, неся пробуждение.
Ты в зеркале духа своё тело увидишь вдруг –
Ничтожным покажется его отражение.
Со мною мучитель злой и тот, кто покой дарит,
Со мною могила и со мной воскресение.
Живу я – но с каждым шагом близится смерть моя,
И гибель влекут ко мне души увлечения.
Я душу спросил: «Скажи, как правит людьми судьба?»
Ответила: «Я – судьба, хозяйка решения!»
Одно ты нам простить не можешь – мечты,
За них готов ты нас бранить и хулить.
Мечты – вино, да нету чаш для него;
Как им тебя, о недруг наш, напоить?
Мечты – моря, молчанье наше – прилив,
Чтоб их с отливом на бумаге излить.
Твой день – вчера, а с нами – завтрашний день,
На нём грядущей тайны вышит узор.
Тебя прошедшей славы призрак манит,
А нам надежды призрак радует взор.
И все пути твои – в пределах земных,
А перед нами – безграничный простор!
Так насмехайся, оскорбляй, обвиняй,
И наши дни наполни злобной враждой,
И бей камнями, распинай, проклинай –
Свободный дух неуязвим пред тобой!
Не повернёшь ты в небе звёзды назад,
Их не погасит чёрный сумрак ночной!
Ты говоришь: мы только брешь в небесах –
Её заткнёшь ли болтовнёю пустой?!
Когда б не к вечности стремленье,
Не мог бы я услышать пенье
В тяжёлой поступи веков,
Я так легко бы жизнь отринул,
На тело бренное накинул
Могильных тайн седой покров.
Когда бы не омыл слезами,
Не тронул скорбными тенями
Глаза свои, – мой взор бы сник,
Я брёл бы, как слепой, блуждая,
Путей своих не постигая
И видя только мрака лик.
Да, жизнь, как ночь, недолго длится
Заря за нею золотится,
А жажда сердца говорит,
Что пред зарёю мрак бессилен,
Что сладкой влагой Сальсабиля[44]
Смерть без отказа напоит.
Когда невежда скажет смело:
«Дух исчезает, как и тело,
А что исчезло – не вернуть!» –
Ответь: «Цветку настанет время
Увять, но он оставит семя –
Вот вечности священный путь!»
Занимается заря – уйдём скорей,
Здесь живут чужие люди, друга нет!
Как расти цветку меж розовых ветвей,
Коль другими лепестками он одет?
Средь развалин не найдёт себе друзей
Тот, в чьём сердце – яркой молодости свет!
Там, вдали, алеет утро – посмотри!
Ведь откликнуться на зов готовы мы
И не верим, что сияние зари –
Порождение вечерней скучной тьмы!
В той долине, где тянулись наши дни,
Бесконечная текла река забот,
И печалей стаи в горестной тени,
Словно совы, совершали свой полёт.
Пили мы отравы горечь из ручья
И срывали ядовитые плоды.
Плащ терпенья загорался на плечах –
Скрыть под пеплом не могли мы наготы.
Плащ терпенья мы стелили по ночам –
Превращался он в терновые кусты.
О издревле сокровенная страна!
Если б знали мы, куда же нам идти?
Где в горах твоя высокая стена,
И в пустыне кто укажет нам пути?
Ты мираж, иль как надежда ты дана
Тем, кто жаждет невозможное найти?
Иль как лёгкий сон ты теплишься в сердцах,
А наутро угасаешь – не вернуть?
Иль как туча ты купаешься в лучах
Перед тем, как в море мрака утонуть?
Царство истины, ума и красоты,
Колыбель для тех, кто жаждет им служить!
Недоступна караванам дальним ты,
Кораблям к тебе по морю не доплыть.
Ты не в северной, не в южной стороне,
Нет тебя ни за спиной, ни впереди,
Не в пространстве ты небесном, не на дне,
Не в горах и не пустыни посреди:
Ты – душа моя в сияньи и огне,
Сердце, бьющееся трепетно в груди!
* * *
Прошу тебя, о сердце, скрой от людей
Печаль твою и муку страсти твоей – смирись!
Глупец откроет всем
И чувства, и мечты.
Достойнее – молчать,
Когда полюбишь ты.
Прошу тебя, о сердце, тайну лелей,
Не отвечай тому, кто спросит о ней – сдержись!
– Где та, которой ты Дарил сердечный пыл?
– Она давно с другим,
И я о ней забыл!
Прошу, о сердце, скрой тоску от людей:
Ведь то, что ранит – то и лечит скорей – бодрись!
Любовь сравни с вином:
Когда бокал налит,
Лишь влагу видишь ты,
А дух внутри сокрыт.
Прошу, о сердце, будь спокойным, умей
Средь ураганов, среди бурных морей спастись!
Грозный призрак надвигается в ночи,
Приближается, колеблется, молчит.
Он собою застилает лунный свет,
Словно больше властелина в мире нет.
Чуть земли касаясь, он плывёт один,
Словно облако скользит среди руин,
В дымку легкую тумана погружён
И таинственным сияньем окружён.
Я молил его: «О ночи властелин!
Отвечай мне – человек ты или джинн?»
Злой усмешкой встретил он мои мольбы:
«Я не джинн, не человек, я – тень судьбы!»
«Ах, давным-давно простился я с судьбой –
С той минуты, как заброшен в мир земной!»
И сказал мне призрак тихо: «Я – любовь,
Без любви земную жизнь не славословь!»
«Нет, любовь – весенний трепетный цветок,
Что увял под летним солнцем, изнемог!»
Словно рокот моря голос прозвучал:
«Смерть я, ужас, окончанье всех начал!»
«Смерть не ужас – пробужденье ото сна,
Утро благостное, истины весна!»
«Знай, я слава, я всеобщая мечта,
Если славы не добьёшься – жизнь пуста!»
«Слава – тень, добыл её иль не добыл,
Тень, что манит, исчезая средь могил!»
«Тайна духа, тайна тела – это я,
Бесконечная загадка бытия!»
«Если в тайну силой мысли ты проник,
То как сон она исчезнет в тот же миг!»
«Замолчи, довольно! Слушать нету сил!»
«Но ведь спрашивать никто не запретил?!»
«Все вопросы – порожденье суеты:
Знай, что мы одно и то же – я и ты!
И всегда теперь увидишь нас вдвоём
Ты в зеркальном отражении своём;
Изучай его!»
И призрак, словно дым,
Вдруг растаял, стал неслышен и незрим.
Мук сомнения не в силах превозмочь,
Я блуждал во мраке мыслей эту ночь.
* * *
Паутиной сомнений мои вы опутайте дни,
Оплетите упреками ночи мои – всё равно
Не обрушите стойкую башню – терпенье моё –
И из чаш моих звонких не сможете вылить вино!
В моей жизни навеки свила безмятежность гнездо,
Моё сердце покойно, святилище мира оно.