Глава II Языковая стратегия создания положительного/отрицательного образа в статьях М.Е.Кольцова.
2.1. Манипуляторы прессы.
Государственный интерес традиционно играл исключительную роль в массовом сознании. Особенность политического развития России во все времена проявлялась в наличии сильной государственной власти, воздействующей на все проявления общественной жизни. Власть в нашем обществе всегда воспринималась как носитель не только управленческого начала, но и созидательной, духовной основы государства. Журналистика, созданная в начале XVIII века по инициативе власти, во многом явилась выразителем этого интереса (что существенно отличало ее от западной прессы, которая с самого начала находилась в частных руках и поэтому в большей мере выглядела независимой от прямого государственного вмешательства). Эта тенденция усилилась в XX века. При советской власти существование журналистики было непрерывно связано с иной, чем прежде, идеологией, что повлекло за собой более жесткий характер взаимоотношений власти и журналистики, подчиненность СМИ партийным комитетам.
Практика руководства журналистикой была продолжена на протяжении всех лет развития советского общества. Наряду с партийными требованиями к СМИ большую роль в выполнении партийных задач играла организационная структура журналистики. Уже в первые годы существования новой власти была создана грандиозная по своим масштабам система прессы, чьи усилия были направлены на воспитание "нового" читателя. Системность этого подхода, в частности, была выражена в том, что журналистика с самого начала являлась частью сложившейся в обществе идейно-политической иерархии, при которой взгляды и высказывания вышестоящих печатных органов были обязательными для нижестоящих. В данном случае мы вправе говорить о наличии принципа директивности, присущего партийной идеологии в целом и проявлявшегося в доминировании ценностей и социальных норм, поступающих "сверху", над ценностями и нормами, рождавшимися "снизу". Применительно к журналистике в условиях авторитарного характера советской власти все начинания вначале утверждались в центральных СМИ и лишь потом получали "прописку" в местных, чаще всего посредством постановлений и резолюций партийных органов».
Вся советская журналистика этого периода направлена на популяризацию достижений социалистического строительства. Репортеры едут на стройки, поднимаются на Останкинскую башню, ведут репортаж из Политехнического музея. Задача прессы, которая находится под каблуком ЦК, показать народу как строится светлое будущее. Но среди выдающих и не очень журналистов выделяется борец за правду и свободу мыслям и слову – Кольцов Михаил Ефимович, легендарный писатель и журналист (24.06 1898 – 2.02.1940).
2.2. Биография М.Е.Кольцова.
Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд) был знаменитым литератором, членом-корреспондентом АН СССР. Особого внимания заслуживает его вклад в развитие русской журналистики.
С момента основания Михаил Кольцов работал в "Вечерней Москве", существует даже легенда о том, что именно он придумал название газеты (взамен данного при рождении имени "Трудовая копейка"). Именно Кольцову мы обязаны существованием одного из самых маститых российских журналов - "Огонька". Михаилу Ефимовичу пришло в голову организовать журнал наподобие дореволюционного "Огонька", который был хорошо иллюстрирован и очень популярен. Как ни странно это выглядит теперь, его название тогдашние компетентные органы расценили как попытку ревизии "старого мира" и пытались настоять на его замене на что-нибудь более соответствующее политике партии (например, "Красный журнал").[5]
Кольцов был обречен с 1924 года. По мнению Сталина, он "распоясался" - например, в одной из публикаций назвал только что рожденный советский червонец "сытым дитем новой эпохи". Кольцов раздражал вождя своей самостоятельностью и неугодливостью, тем, что осмеливался печатать многое такое, что Сталину не нравилось. Вызвав Кольцова в 1924 году, вождь народов сказал следующее: "Журнал "Огонек" - неплохой журнал, живой. Но некоторые члены ЦК замечают в нем определенный сервилизм..." - "Сервилизм? - спрашивает Кольцов. - В чем это выражается?" - "Некоторые члены ЦК считают, - раздраженно продолжали Сталин, - что вы скоро будете печатать, по каким туалетам ходит Троцкий".
Кольцов стал оправдываться: ""Огонек" - массовый журнал, и мы считали своей обязанностью давать очерки о наших, так сказать, руководителях, вождях. Опубликовали "День Калинина", дали очерк "День Рыкова" и вот теперь "День Троцкого". А недавно напечатали фотографию окна, через которое бежал товарищ Сталин, когда в подпольную Бакинскую типографию нагрянула полиция".
После того разговора в "Огоньке" действительно была опубликована целая серия снимков: Троцкий на охоте, Троцкий с женой и тому подобное. Не напечатать их Кольцов не мог: это означало бы, что он струсил. Можно себе представить реакцию Сталина на эту публикацию!
Михаил Кольцов лез в самое пекло. Когда его послали корреспондентом "Правды" в Испанию, он стал политическим советником республиканцев. Он не только писал - он воевал, участвовал в штурме крепости Толедо.
В романе Эрнеста Хемингуэя "По ком звонит колокол", вышедшем в 1940 году, один из персонажей носит фамилию Каркав. Хемингуэй пишет о том, что этот русский журналист, "приехавший от "Правды" и непосредственно сносившийся со Сталиным, был тогда одной из самых значительных фигур в Испании". Нет сомнения, что прототипом Каркова был блестящий журналист Михаил Кольцов, автор знаменитых "Испанских дневников". Вернувшись из Испании, Кольцов отправился с докладом к Сталину. Их встреча, на которой присутствовали Молотов, Каганович, Ворошилов и Ежов, длилась больше трех часов.
Когда вопросы были исчерпаны, Сталин неожиданно подошел к Кольцову, приложил руку к сердцу: "Как вас величают по-испански? Мигуэль, что ли?" - "Мигель, товарищ Сталин". - "Так вот, дон Мигель. Ми, благородные испанцы, благодарим вас за ваш отличный доклад. Большое спасибо вам, товарищ Мигель". Кольцов произнес что-то вроде "Служу Советскому Союзу" и пошел к двери. И вот тут-то Сталин задал ему еще один, последний вопрос: "У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?" - "Есть, товарищ Сталин". - "А вы не собираетесь из него застрелиться?" - "Конечно, нет, товарищ Сталин. Даже в мыслях не имею".
Существует легенда о том, что Сталин сказал о прославившемся в Испании Михаиле Кольцове: "Слишком шустр!" Это был 37-й год, до ареста оставалось полтора года...
В ночь с 12 на 13 декабря 1938 года Кольцов был арестован. Незадолго до этого он был назначен одним из двух главных редакторов "Правды". За пять дней до ареста в Большом театре давали правительственный спектакль. Сталин позвал Кольцова в свою ложу, начал обсуждать какие-то газетные дела, был настроен очень дружелюбно, попросил Кольцов сделать доклад в связи с годовщиной выхода в свет "Краткого курса истории ВКП (б)". Доклад состоялся в Центральном доме литераторов. Это было вечером 12 декабря 1938 года. После выступления Кольцов поехал в редакцию "Правды". Там его уже ждали...
13 месяцев Михаил Кольцов провел в застенках ведомства Берии. Его пытали, мучили и, наконец, расстреляли. После смерти Сталина Михаил Ефимович Кольцов был посмертно реабилитирован. Но мысли его, оставшиеся на страницах различных изданий никогда не сотрутся, и будут жить вечно.[6]
2.3. Поиск и нахождение эмоционально – экспрессивной лексики в публицистике М.Е.Кольцова.
Для исследования с целью выявления языковой стратегии создания положительного/отрицательного образа в статьях Михаила Кольцова, за образец мы берем журнал «Огонёк» в период с 1933 по 1934 годы.
Журнал «Огонёк». #10(470) 30. 04. 1933, стр. 3-8
«Новый этикет».
Пленум обкома стоит на базаре. Он выровнялся вдоль длинных пустых торговых плетушек, которые служили барьером. Напротив - такой же плетеный барьер, за ним стеной стоят люди в широких приплюснутых папахах с белыми башлыками на плечах.
(стилистическая окраска с отрицательной оценкой).
В промежутке – узкая полоса мокрой земли, на нее опущены тысяча пристальных, серых, испытывающих глаз со всех сторон.
Первым, открывающим процессию, идет по смотровой полосе исполкомовский кадильяк. Его эмаль масляно блестит, протерся мягкой замшей, колпаки на осях кружатся плавным серебром, хрусталь окон снисходительно играет с солнечным лучом. Дорогой и мощный зверь, кичась яркой никельной сбруей.
(яркое оценочное значение).
Неслышно катится вдоль публики. Его провожают с холодным одобрением и сейчас же забывают об элегантном чужаке.
Стая поджарых фордов с легким дребезгом спешит за рослым кадильяком.
(Употребление метонимии).
Распорядитель придерживают быструю рысь, чтобы дать разглядеть ремонт. Тут нет новых машин. Но каждая обращает на себя внимание своим взглядом и скромно подмазанным ссадинами говорят: «Еще побегаю».